Но я не мог все это сказать вслух. Из-за Веред. Пришлось углубиться в анализ.
– Я тут, чтобы не допустить уничтожение Израиля, которое планируется злоумышленниками, – я начал со своей линии, слегка отклонившись от истины. Все у меня было прекрасно и, судя по всему, увенчалось успехом, раз вы явились из вполне благополучного Израиля «плюс 55».
Сара согласно кивнула, как бы подтверждая, что их Израиль вполне благополучен. Этого-то я знать не мог.
– Но! Но! – я акцентировал внимание не на моем будущем, а на настоящем, появился какой-то фактор…
Фактор действительно появился. У Моше в кармане что-то запищало. Как будильник.
– Телефон из будущего? – пошутил я.
– Намного хуже, – ответил Моше, – кто-то пытается украсть нашу машину.
Веред двинулась к дверям.
– Не выходить! – скомандовала Сара, – Машина прекрасно защищена. Если это простые воры, мы даже можем лечь спать. Но если кто-то пришел за нашей станцией, то нам не стоит выходить так просто.
Я глянул в окно. В Израиле темнеет очень быстро. Никаких сумерек. Кажется, недавно был день, а сейчас – темень, ничего не видно. Выскочишь, как Веред хотела, – и все, готово.
Между тем, Моше слушал свою прекратившую пищать коробочку, как радио, прижав к уху.
– Что он делает? – спросил я.
– Там микрофон с мини-передатчиком, – шепотом ответила Сара. – Для таких вот случаев. И нам надо молчать. Может быть, они слушают нас. Лазером от оконных стекол.
Тут я обнаружил, что трое специалистов: Сара, Моше и Веред – уже лежат на полу и ползут к окнам (чтобы не быть слишком уязвимыми). Только мы с физиком сидели, как два дурака.
– Падай, Джоф, – шепотом скомандовал я, – ползи в угол и прижмись к стене.
– Эли, что ты думаешь, это не…? – Сара скосила глаза в сторону Веред. То есть, она имела в виду Стражу.
– Четыре года меня искали и еле нашли, – сказал я, – а тут им дня хватило? Не верю.
– Они нашу станцию засекли, – подал голос Каплински.
– Чушь, они не ищут темпо-станцию, а то бы давно нашли ее в Цфате. Раньше вас. Хотя…
Я задумался. Может, это банальные воры? Но в таких деревнях машины обычно не воруют. Арабы с территорий? Зеленая черта рядом…
– Заговорили наконец, – сказал Моше, – но я не понимаю язык.
Я перекатился по полу и взял приемничек. Русский мат… Шайтан! Неужели воры из новых репатриантов? Нет. Один говорит, что надо резать дверь лазером. Ему возражают, что сначала надо разделаться с этими жидами в доме.
– Говорят по-русски. Хотели резать лазером, но решили раньше убить нас.
– Мать их! – выругался Моше, – это из Москвы, где мы только что были. Ну, Адамс, сукин сын, осел тупой…
– Заткнись! – я оборвал его. – Вы трое – солдаты. Что нам делать?
Про себя я подумал, что это и в самом деле могут быть посланцы новой Российской Империи. Я, стражники, американцы, русские. И все в маленьком Израиле, как мухи на мед. Не перебор ли?
– Адамс и другие! – зашипел из своего угла физик. – Надо их предупредить.
– Надо развязать и дать им оружие, – сказал Моше.
– Первыми они убьют нас, – ответила Веред.
– Пошли со мной, Эли, – попросил Моше, – попробуем договориться с Адамсом.
Я успел шепнуть, что в туалете есть маленькое не зарешеченное окно, и мы на четвереньках двинулись в тюремную спальню. Сара кинулась (на четвереньках же) к туалету.
Мы только открыли зверь в комнату, как в районе входной двери что-то бабахнуло (не очень, кстати, громко, вполне бытовой шум). Свет погас практически сразу же. А потом – защелкало, застрекотало, задребезжало. Я кинулся к салону, но Моше схватил меня за ногу. Он прав, там все поливали огнем из автоматов с глушителями.
Через несколько секунд салон озарился короткой вспышкой, и выстрелы как будто захлебнулись. Возобновились…, но уже не с прежней интенсивностью.
Моше исчез. У меня не было с собой никакого оружия, и вмешиваться, когда разбираются специалисты, представлялось слишком глупым. Но если «мои» проиграют, что мне останется? Сдаться? Меня же просто убьют. Кстати, непонятно из-за чего.
Из туалета выскочила Сара. Во всяком случае, так мне показалось в темноте. Девушка помчалась к салону.
– Там стреляют, – прошипел я, не удосужившись получить ответ. Вот идиот! И без меня ясно.
Я ввалился к американцам.
И тут же споткнулся о подставленную ногу. Разобрать что-либо в темноте было невозможно, но я изловчился упасть не совсем туда, где меня ждали и крикнул:
– Адамс! Идиоты! Это же я! Ваши русские на нас напали.
– Почему наши?
– Из-за вас…
В салоне опять засверкало, но выстрелов уже не было. Я понял, что сейчас не до объяснений и соглашений. Нервы не выдержали, я должен был сам во всем разобраться. А потому – побежал в салон.
Я прибыл под занавес. Стрельбы не было, входных дверей тоже. От дверного проема тянуло холодком. В рассеянном свете снаружи видны были два силуэта людей, стоящих «на полусогнутых». Оба нагнулись, наблюдая за катающимся по полу клубком тел. От клубка доносилось сопение и рычание. Потом раздались звуки, словно кто-то отбивал мясо: бух-бух-бух… Один из силуэтов сорвался с места. Последовал классический футбольный удар ногой. По тому из лежащих, кто оказался наверху. Что-то хрустнуло, кто-то застонал.
Мне надоело это «слепое», «силуэтно-немое» кино. Кто побеждает в пантомиме?
– Что снаружи? – раздался голос Веред (неподвижно стоящий силуэт).
– На их месте я бы убежал, – ответил Моше (силуэт-футболист), – но кто их знает, этих русских? Зачем они вообще сюда полезли? И сразу стреляют!
Что-то бормоча (матерясь по-амхарски?) Сара выкарабкивалась из под своего соперника.
– Ой, моя голова! Ой, моя голова! – стонала она. – Я его била, била, а отвести голову назад некуда, проклятый пол. Я о пол стукалась, сильнее, чем о его лицо.
Вот оно, отбивание мяса…
– Что делаем, шеф? – спросил Моше (ого, меня повысили!).
– Ползком из дома и проверьте вокруг! Осторожней. Да, что с Каплински? Жив?
– Жив, – раздался голос из угла.
– Этот Каплински, сукин сын! – закричала Веред.
– Я нечаянно, я нечаянно… – застонал в ответ физик.
– Заткнитесь, – крикнул Моше, – потом разберетесь. Как я понимаю, он нас спас. Пошли.
Согнувшись, все трое вывалились наружу. Я остался. Без оружия было неуютно. Да и огромная туша на полу начала подавать признаки жизни, зашевелилась, застонала.
– Оружие есть, Джоф?
– Да, шеф, разрядник. Но ваша девушка…
– Дай мне, – сказал я, но взять не успел. Сара, Моше и Вред втащили одно тело, потом второе.
– Труп у порога, – отчитался Моше. – Еще один без сознания, он разряда три получил, или четыре. Этот сукин сын (он махнул рукой в сторону гиганта на полу) – третий.
– Еще один должен был лежать у окна в туалет, – добавила Сара, – но его почему-то нет. Неужели живой?
– Что со светом? – спросил я.
– Лампочки разбиты. Или взрывной волной, или первыми выстрелами. Они же в инфракрасных очках были.
– Так, значит, хорошо, что я выстрелил из разрядника, – оживился физик я же их ослепил.
– Да, но почему надо было стрелять именно в меня? – свирепо спросила Веред.
– Я нечаянно, ты просто была ближе всех.
– И он не дал тебе подняться, – добавил Моше, – вот и ни одна из пуль не попала.
– А дальше? – спросил я. – Как вы с ними справились?
– Они с порога все поливали из автомата, – объяснил Моше, – Каплински в углу, Веред на полу. Чудом никого не задело. Каплински еще раз выстрелил из разрядника, на этот раз – куда надо. Я побежал – выстрелил в того же, а Веред с пола кинула нож – один готов. И тут влетает эта горилла, – кивок на пол, он понял, что идет рукопашная и искал, кого убить. Разрядники почему-то перестали стрелять, очень странно, надо проверить, почему. Вбежала Сара, она тоже что-то подумала про рукопашную. Ни и, стали они драться. Она, наверное, с одного удара его хотела вырубить, но такого вырубать – замучаешься. Уж, конечно, не с одного удара. А мужик почувствовал, что это девушка и, понятное дело, решил пообниматься. Даром. Правда, Сара?
– Пошел к черту! – Сара поглаживала свой многострадальный затылок и проверяла, целы ли ребра. – Мне одно непонятно: я в ванной одному горло струной перерезала. Как он мог уйти?
Веред вышла. Через секунду в ванной загорелся свет, потом погас. Вскоре Веред появилась в салоне с лампочкой в руках.
– Там море крови у окна, – сказала она, – живой или мертвый, он не мог уйти сам. Его унесли.
– Почему не приходят соседи? – удивился Каплински.
– Мы разобрались почти без шума, – сказал я. – Стреляли с глушителем. Дверь взорвали тихо, она упала – мало ли… шкаф уронили. Разрядники вообще шепчут. А…
– А как Сара с русским обнималась, так это просто бытовой шум, – закончил за меня Моше.
– Что-то ты разболтался, – сердито сказала Сара, – неужели ревнуешь? Сейчас чепуха. Вот помню однажды в Бразилии…
Мне стало немного не по себе. Не дай Бог, Сара вспомнит какое-нибудь общее с Веред приключение?! Я глянул на Веред. Девушка целеустремленно выковыривала из патрона осколки лампочки и пыталась ухватиться за цоколь. Каплински светил зажигалкой.
– … на карнавале на мне почти не было никакой одежды. А из оружия только струна в трусиках спрятанная. И какой-то черный раза в два крупнее этого, – Сара показала на пол, – загнал меня в угол. Говорит, что заплатит мне двадцать тысяч. А я боюсь упустить объект.
– И двадцать тысяч тоже жалко, – ехидно сказал Моше.
– Да ну тебя… Я его бью – без толку. Или удар не действует, или не попадаю. Почему, думаю, он уворачивается? Этого же не может быть!
– Оказалось – наш агент, – в очередной раз влез Моше, – из мозамбикских евреев.
– Ох, как ты мне надоел, – Сара оскалилась, ее жемчужные зубки даже засветились в темноте. – Оказалось – чемпион по капоэйре. Он потом хотел, чтобы я выступала среди женщин.
– Так он дал тебе двадцать тысяч, или обманул?..