— Да я вообще почти ничего не пью, если ты заметил. — Лиза пожала плечами.
— Мне дают рекомендацию мои партнеры...
Она только что увидела эту тусовку в теленовостях, когда несла в тазу полусухое белье. И так и замерла, с тазиком в руках, на пути к балкону, перед телевизором. От лиц, знакомых по разным приемам, пестрело в глазах.
Показали и Славика. Он был в мантии бордового цвета с золотым подбоем. Гладкий мужчина, которого назвали Великим магистром, спрашивал нового члена: «Вы обещаете любить вина Бордо?»
Лиза захихикала. Потому что Славик, с лицом цвета мантии, вытянул вперед руку и произнес: «Клянусь!» Грянул марш.
Лиза поняла, что это чисто мужская сходка. Значит, он просто не мог взять ее с собой, решила она, нацепляя прищепки на влажные махровые полотенца.
Славик вернулся поздно, с коробкой вин.
— А где мантия? — спросила Лиза. — Я думала, ты приедешь в ней.
— Ты видела, да? — возбужденно спросил он.
— На тебе она сидела лучше всех, — похвалила жена.
— Она коллективная, — бросил Славик.
— Теперь понятно, почему в это общество не принимают женщин, — заметила Лиза. — Они утонут в мантии.
Славик улыбался, наливая темное вино в бокалы.
— Но завтра утром я беру свою женщину с собой, — сказал он.
— Куда это?
— Ты мне нужна для страховки. Андрей Борисович хочет устроить у себя японский сад.
Лиза пила вино и смотрела на мужа. Ей становилось тепло от хорошего вина. Что ж, о японском саде она знала все. Как знала, что Славику о нем известно совсем немного...
Лиза придирчиво всматривалась в камни, оценивая их качество, в прозрачность воды и рисунок растений. Слушала Славика.
— Сад, — говорил он, — создается по формуле золотого сечения. — И рассказывал, как соотносятся в нем вода, камни, цветы, деревья, а хозяин то и дело бросал на Лизу заинтересованный взгляд.
Та едва заметно улыбалась: ей нравилось то, что она видела. Но не произносила ни слова.
— Для японского сада нужны причудливые валуны, разных размеров и фактуры, а также морская или речная галька. Особенно хороши камни со слюдой, заросшие мхом, древесными грибами, они своего рода садовые скульптуры, — тараторил Славик.
— А что скажет твоя прелестная жена? Насколько мне известно, она — японист?
Славик метнул взгляд на Лизу и усмехнулся:
— В прошлом.
А Лиза вздрогнула.
— Представь-ка меня ей, — попросил мужчина.
— Лиза, это...
— Меня зовут Андрей Борисович, — закончил хозяин. — А вы та, кто делает вид, будто просто его домашняя муза, — он фыркнул. — Я думаю, женщина лучше расскажет мне, что такое японский сад.
Он бесцеремонно отодвинул Славика, взял Лизу под руку, так крепко, что она почувствовала, как его пальцы впились в предплечье, а костяшки касаются напрягшейся груди. Она попыталась отстраниться, но он не отпускал. Лиза бросила сердитый взор на Славика. Но тот усмехнулся и сказал:
— Что ж, если вас интересует женский взгляд на японский сад, то Лиза может его высказать.
Андрей Борисович усмехнулся:
— Налей себе чего-нибудь, Славик, а мы с Лизой пошушукаемся. Я хочу, чтобы она мне указала самое лучшее место для сада.
— А почему вы мне не предлагаете выпить? — дерзко спросила Лиза, отдергивая руку.
Он отпустил ее.
— Потому что вы его возите. На себе. То есть, я имею в виду, на «Паджеро-пинин». А я не хочу, чтобы с таким ценным консультантом, как Славик Стороженко, что-то случилось. И с его умной женой тоже. Как я завидую вашему мужу, — он вздохнул. — Но надо быть Славиком, а не Андреем Борисовичем, чтобы такая женщина, как вы, согласилась быть с ним рядом. Всегда.
В его голосе Лиза уловила что-то особенное.
— А... в чем дело?
— Я, Лиза, старый с рождения. — Он засмеялся. — А дальше вы сами знаете.
Лиза хотела сказать, что нет, она ничего не знает, не понимает...
— Каждому мужчине соответствует его собственная женщина. Для равновесия. Понимаете? Тогда получается пара, а не собачья площадка.
— Так что вы хотели? — Она повернулась к нему, ее глаза стали совершенно зелеными. То, что говорил этот немолодой полноватый мужчина с залысинами, Лиза знала и сама. Но не могла сформулировать так кратко и безжалостно точно.
— Я хочу узнать, на кой черт японцам эти сады, а? — тихо спросил он.
— Для равновесия духа, — ответила Лиза. — Вода в японском саду символизирует умиротворение, камни — стойкость и сосредоточение, а цветы, деревья и мхи — жизнерадостность. Японцы делают дорожку из камней и ворошат ее, поворачивая их к солнцу то одним боком, то другим. Это называется расчесывание камней. Они сравнивают это действие с поглаживанием шерсти мурлыкающей кошки.
— Понятно. Гм... Может, мне просто высадить тут десяток кошек?
— Они плохо поддаются дрессировке, — засмеялась Лиза.
— Знаю, знаю. Только один мужик сумел выдрессировать целую ораву и устроить не кошачий концерт, а театр.
— Придется вам везти камни из Карелии, Крыма или с Урала. Каменные дорожки и речки — просто необходимы для японского сада.
— А Славик правильно сказал, что растения в японском саду можно высаживать как хочешь?
— Японский сад не строится по китайским принципам фэн-шуй, где каждой вещи отводится определенное место, — ответила Лиза.
— Понял. А вот что мне нравится у них, так это бонсай, — признался Андрей Борисович.
— Он особенно хорош рядом с карликовыми хвойными растениями.
— Например? — Андрей Борисович властно стиснул ее плечо. Лиза не отозвалась.
— Плакучей елкой, низкорослой горной сосной, можжевельником, — перечисляла она, чувствуя, как начинает дрожать тело.
— А эта их знаменитая сакура? Она же у нас вымерзнет.
— Ее можно заменить плакучей яблоней на штамбе. А вы не хотите устроить японский садик на крыше? — оживилась Лиза. — Сейчас нет ничего более модного.
— Гениально! — воскликнул Андрей Борисович. — Но во сколько он мне обойдется?
— Примерно от двух с половиной до десяти тысяч долларов. Сюда входит дизайн-проект, ландшафтные работы и материалы.
— А также стоимость вашей бесценной консультации, Лиза. — Он полез в бумажник, порылся. — Черт побери, все на карточке. Только вот что осталось. — Он протянул Лизе две бумажки. — Простите, но я прибавлю к гонорару Славика.
Лиза пожала плечами, испытывая неловкость.
— Спасибо, — коротко бросила она.
— Это вы придумали проект кулинарной книги. Правда, Лиза? — Андрей Борисович посмотрел на нее в упор.
Она удивленно захлопала ресницами.
— Не надо, не надо, — он протестующе поднял руку. — Такой проект могла родить только женщина.
— Скажите, — Лиза, не мигая, смотрела на него, — если бы женщина предложила вам такой проект, вы бы его купили?
— Нет, — ответил он. — Не купил бы. Как никогда не приглашу женщину готовить суси в моем ресторане. Кстати, я благодарен вам за то, что вы поправили суши на суси. Я снова уверен, что только женщина с ее восприимчивостью к слову и упорством способна вдолбить мужчине в голову то, что должно.
— Но не всякому, — бросила Лиза.
— Да, Лиза, еще один момент. Это вы, — он со значением посмотрел на нее, — предложили ему продать, именно продать, — подчеркнул Андрей Борисович, — кулинарный проект? Я ценю вашу сообразительность. Одно название чего стоит: «Переписка двух странствующих японских поваров». И подзаголовок хорош: «Впечатления о японских блюдах, поданных не в Стране восходящего солнца. Точные рецепты». — Он улыбнулся. — Должен сказать, если бы вы захотели, из вас получился бы неплохой коммерсант. Имейте в виду.
— Как-нибудь потом. Мы закончили? — спросила она.
— Да, к сожалению, — вздохнул Андрей Борисович.
Лиза повернулась и пошла. Она была уверена, что этот человек смотрит ей вслед.
— Ну что, нагрузила шефа знаниями? — осведомился Славик. — Как он тебе вообще?
— Нормально, — Лиза пожала плечами.
— Ясно. Не хочешь говорить.
— А что говорить? Он спрашивал, я отвечала.
Лиза не собиралась признаваться Славику, что ей заплатили за ответы. Она хотела порадоваться одна этому почти забытому ощущению, когда ты получаешь то, что заработала. В последнее время Лиза все чаще испытывала неловкость, вынимая из хрустальной вазы, которая стояла в буфете, деньги. Их клал туда Славик. Он приносил гонорар и объявлял:
— Жена, посмотри, что тебе принес муж.
Лиза понимала, что это и ее гонорар тоже.
Она не просит у мужа деньги, думала Лиза. Она их просто берет. Да и Славик никогда не спрашивает, на что жена их тратит. Но все чаще, что-то покупая для себя, Лиза замирала, словно ей предстояло одолеть невидимое препятствие.
— Ты стоишь столько, сколько стоишь, — услышала она его фразу, которая относилась не к ней. Но врезалась в память. — Сколько ни пытайся найти другое мерило — ничего не выйдет.
Лиза вспомнила, как однажды мать сказала:
— Как я завидую женщинам, которые могут согласиться сидеть дома.
— Не лазить на вулканы? — спросила Лиза, наблюдая, как мать укладывает в рюкзак вещи, собираясь в экспедицию.
— Не только. Я говорю в более широком смысле.
— В каком? — Лизе стало интересно. Они обычно мало говорили с матерью, больше с отцом.
— Муж зарабатывает, а ты разумно распоряжаешься деньгами. Ведешь дом... Отец предлагал мне в свое время...
— А ты?
— Я тебе и говорю: завидую тем, кто может на это пойти.
— А ты не можешь?
— Нет. — Она покачала головой. — Таким женам живется несладко. Сперва муж заставляет бросить работу. Ты продаешь себя за копейки — вот главный аргумент. Но проходит время, он намекает — тратишь-то не свои. Стало быть, не так, как нужно. Может быть, он даже прав, но тебе каково? — Мать вдавила спальный мешок в недра бездонного рюкзака. — Это уже пахнет экономическим насилием.
Лиза засмеялась:
— Даже есть такой термин? — В ту пору она еще не собиралась замуж, она собиралась учиться в школе дизайна в Ферлахе.