К середине утра мы застряли в петле.
Как будто догадавшись о необходимости чего-то, что могло бы вывести нас из этого состояния, Ксандр написал сообщение Джеймсону. Джеймсон протянул мне телефон, чтобы я тоже прочитала. «911».
– Чрезвычайная ситуация? – спросила я.
– Скорее общий сбор, – ответил мне Джеймсон. – Пошли.
Мы шагнули в коридор и столкнулись там с Нэшем, выходящим из комнаты Либби в одежде, в которой он был накануне, и держащим в руках маленький шевелящийся комочек коричневого меха.
– Я правда надеюсь, что ты не попытался вручить этого невероятно милого щенка моей сестре, – сказала я.
– Он не делал этого. – Либби вышла в коридор, одетая в футболку с надписью «Я ЕМ РАННИХ ПТАШЕК» и черные пижамные штаны. – Собаку не проведешь. Это собака Хоторнов. – Либби протянула руку, чтоб потрепать щенка за ухом. – Нэш нашел ее в переулке. Какие-то пьяные придурки тыкали в нее палкой. – Зная Нэша, я сомневалась, что для пьяных придурков все закончилось хорошо. – Он спас ее, – продолжила Либби, убрав руку. – Этим он и занимается.
– Я не знаю, дорогая, – сказал Нэш, почесывая щенка, не сводя глаз с моей сестры. – Мне было довольно плохо. Может быть, это она спасла меня.
Я подумала о маленьком Нэше, наблюдающем за Скай с его младшими братьями, наблюдающем, как она их отдает. А потом подумала о том, что Либби приютила меня.
– Ты получил девять-один-один от Ксандра? – спросил Джеймсон своего брата.
– Конечно, – протянул Нэш.
– Девять-один-один? – нахмурилась Либби. – Ксандр в порядке?
– Мы нужны ему, – ответил Нэш моей сестре, позволяя щенку лизнуть его в подбородок. – Каждый из нас может отправить такое сообщение только раз в год. А если ты получаешь такое сообщение, то не имеет значения, где ты находишься и что делаешь. Ты бросаешь все и приходишь.
– Ксандр просто пока не сказал, куда именно надо прийти, – добавил Джеймсон.
Как по команде, их телефоны завибрировали. Несколько сообщений пришли одно за другим. Джеймсон повернул свой телефон так, чтобы я тоже их увидела.
Ксандр прислал три фотографии, по маленькому рисунку на каждой. На первом была кора дерева. Я открыла следующую картинку и нахмурилась.
– Это жест «окей»?
Либби подошла к Нэшу и вытащила его телефон из кармана. В этом действии было что-то интимное – то, что он позволил ей это сделать, и то, что она знала, что он позволит.
– А на третьей мартышка на велосипеде кричит Е-Е-Е! – добавила Либби.
Нэш взглянул на картинку.
– Это может быть лемур, – предположил он.
Я посмотрела на Джеймсона:
– У тебя есть предположения, что все это значит?
– Как я уже говорил, девять-один-один означает, что Ксандр вызывает нас. По правилам Хоторнов этот зов нельзя проигнорировать. Что касается рисунков… подумай сама, Наследница.
Я снова изучила картинки.
– Кора, «окей», е-е-е.
– Или просто «ок», – подсказал мне Нэш. Щенок гавкнул.
Кора, ок, е-е-е. Я все соединила.
– Ты, должно быть, шутишь, – сказала я Джеймсону.
– Ты поняла, в чем смысл? – спросила Либби.
Джеймсон ухмыльнулся:
– Хоторны никогда не шутят насчет караоке.
Глава 46
Спустя пять минут мы все оказались в театре Хоторнов. Не путать с кинотеатром Хоторнов. Здесь были сцена, красный бархатный занавес, ложа для зрителей – в общем, весь набор.
Ксандр стоял на сцене с микрофоном в руке. Позади него был установлен экран, и, должно быть, где-то был проектор, потому что на экране заплясало «911!».
– Мне это нужно, – сказал в микрофон Ксандр. – Вам это нужно. Нам всем это нужно. Нэш, я приготовил песни Тейлор Свифт для тебя. Джеймсон, готовься исполнить свои фирменные танцевальные движения, потому что эта сцена зовет тебя и мы все знаем, что твои бедра совершенно не способны на ложь. А Грэйсон… – Ксандр ненадолго замолчал. – Где Грэй?
– Грэйсон Хоторн пропускает караоке? – отреагировала Либби. – Я в шоке, серьезно. В шоке.
– У Грэя такой глубокий и ровный голос, что вы буквально прослезитесь, когда он споет что-нибудь олдскульное. Вы поверите, будто он провел 1950-е годы, нося самые щегольские костюмы и тусуясь со своим лучшим другом Фрэнком Синатрой, – поклялся Ксандр, а затем перевел взгляд на братьев. – Но Грэй не пришел.
Джеймсон взглянул на меня.
– Ты не можешь проигнорировать сообщение «девять-один-один», – напомнил он. – Несмотря ни на что.
– Где Грэйсон? – спросил Нэш. И тогда я услышала это – звук, нечто среднее между грохотом и треском ломающегося дерева.
Джеймсон выбежал в коридор. Раздался еще один удар.
– Музыкальная зала, – сказал он нам.
Ксандр спрыгнул со сцены.
– Нашему дуэту придется подождать!
– С кем ты собирался петь дуэтом? – спросила Либби.
– С собой! – на бегу крикнул Ксандр, но Нэш схватил его.
– Подожди здесь, Ксан. Пусть Джейми сходит. – Нэш повернулся ко мне: – И ты иди, солнышко.
Я не понимала, что, по мнению Нэша, здесь происходило – или почему он казался таким уверенным, что Джеймсон и я были теми, кто нужен Грэйсону.
– А пока дай мне микрофон, – попросил Нэш Ксандра.
Пока мы с Джеймсоном шли по коридору, из залы доносились звуки до боли красивой мелодии скрипки. Дверь была открыта, и когда я вошла, то увидела Грэйсона, застывшего перед распахнутыми эркерными окнами, одетого в брюки, его рубашка была расстегнута, скрипка прижата к подбородку. Его поза была идеальной, каждое движение плавным.
Пол был усеян щепками.
Я не могла вспомнить, сколько дорогущих скрипок купил Тобиас Хоторн в стремлении развить музыкальные способности своих внуков, но, похоже, Грэйсон уничтожил по крайней мере одну из них.
Мелодия достигла финальной ноты, высокой и пронзительной. Затем наступила тишина, Грэйсон опустил скрипку, отошел от окна и вновь поднял инструмент над головой.
Джеймсон схватил брата за руку.
– Грэй, стой. – На мгновение они встретились взглядами, печаль и ярость. – Ты никому не причиняешь вреда, кроме себя. – Это не возымело никакого эффекта, поэтому Джеймсон ударил в его уязвимое место. – Ты пугаешь Эйвери. И ты пропустил «девять-один-один» от Ксандра.
Я не была напугана. Грэйсон меня никогда не пугал – мне было только больно за него.
Грэйсон медленно опустил скрипку.
– Прости, – сказал он мне слишком спокойным голосом. – Это твоя собственность, а я ее разбил.
Меня не волновала моя собственность.
– Ты прекрасно играешь, – сказала я Грэйсону, отмахиваясь от желания заплакать.
– Красота от нас ожидалась, – ответил Грэйсон. – Техника без артистизма бесполезна. – Он посмотрел на остатки скрипки, которую он сломал. – Красота – это ложь.
– Напомни мне высмеять тебя за эти слова, – сказал ему Джеймсон.
– Оставьте меня, – отрезал Грэйсон, отворачиваясь от нас.
– Если бы я знал, что у нас планируется вечеринка, – нараспев произнес Джеймсон, – я бы заказал еду.
– Вечеринка? – спросила я.
– Вечеринка жалости, – Джеймсон ухмыльнулся. – Вижу, ты одет по этому случаю, Грэй.
– Ты прав, – он пошел к двери. – Потакание своим желаниям ниже моего достоинства.
Джеймсон поставил подножку, и тут все началось. Теперь я поняла, почему Нэш послал Джеймсона. Иногда Грэйсону Давенпорту Хоторну нужна была драка – и брат был только рад услужить.
– Выпусти все, – скомандовал Джеймсон, ударив головой в живот Грэйсона. – Бедный малыш.
Тобиас Хоторн не просто ожидал от них красоты. Четыре внука Хоторна были чертовски близки в ней к фатальности.
Грэйсон перевернул Джеймсона на спину и начал душить, но я знала парня достаточно хорошо, чтобы понимать, что он просто позволил себя прижать.
Каждая мышца на теле Грэйсона напряглась.
– Я думал, что мы подвели его, – сказал он низким голосом. – Я думал, мы не были достаточно идеальными. Я не был достаточным идеальным, не был достойным. Но скажи мне, Джейми: чего, черт возьми, мы тогда достойны?
– Он играл, чтобы выиграть, – процедил Джеймсон сквозь зубы. – Всегда. Ты не можешь сказать, что это было неожиданностью.
– Ты прав. – Грэйсон не ослабил хватки. – Он был безжалостным и нас растил такими же. Особенно меня.
Джеймсон уставился на своего брата:
– К черту, чего он хотел. Чего хочешь ты, Грэй? Потому что мы оба знаем: ты долгое время не позволял себе хотеть чего-либо.
Они пристально смотрели друг на друга: серебристо-серые глаза и темно-зеленые, одни прищуренные, другие широко открытые.
Грэйсон первый отвел взгляд, но не убрал руку с шеи Джеймсона.
– Я хочу вернуть Тоби. Ради Иви. – Последовала пауза, а затем Грэйсон повернул ко мне голову, свет сделал из его светлых волос ореол. – Ради тебя, Эйвери.
Я на мгновение закрыла глаза.
– Джеймсон думает – мы оба думаем, – что между похищением Тоби и игрой, которую оставил мне твой дед, есть связь. Что она может нам что-то сообщить.
Грэйсон покосился на своего брата, затем убрал руку и резко встал.
Я продолжила:
– Я знаю, ты не хотел играть.
– Я сыграю, – сказал Грэйсон, слова разрезали воздух. Он протянул Джеймсону руку и помог ему встать, оставшись стоять всего в нескольких дюймах от него. – Я сыграю и выиграю, – продолжил Грэйсон с силой непреложной истины, – потому что мы такие, какие есть.
– И мы всегда будем такими, – добавил Джеймсон.
Неважно, как близко я узнаю братьев Хоторнов, между ними всегда будет что-то, что я едва ли смогу постигнуть.
– Вот, Наследница. – Джеймсон отвел глаза от брата, вытащил фотографию из кармана и протянул ее мне. – Ты та, кто нашел эту подсказку. Ты та, кто должен объяснить ее.
Это казалось знаменательным. Джеймсон сближал меня с Грэйсоном, вместо того чтобы отталкивать меня от него.
Я протянула фотографию, и пальцы Грэйсона коснулись моих, когда он взял ее.