Блейки.
Грэйсон остановился по пути к джипу. Он напрягся, уделяя внимание манжетам своей белой рубашки и смахивая воображаемую пылинку с лацкана своего костюма.
– Очевидно, – сказал он почти царственным тоном, – я ошибся насчет тебя.
Я почувствовала себя так, словно он только что плеснул мне в лицо ледяной водой. Словно он меня ударил.
И потом я просто смотрела, как Грэйсон Хоторн ушел.
Парень, который считает, что знает все на свете, я вспомнила свои слова, сказанные, казалось, целую вечность назад.
Девчонка с лезвием бритвы вместо языка.
Я слышала, как Грэйсон говорил мне, что у меня выразительное лицо, говорил Джеймсону, что я одна из них, на латыни, так что я бы этого не поняла. Я чувствовала, как Грэйсон поправляет мою хватку на полутораручном мече, как ловит мою брошь Хоторнов, чтобы она не упала на землю. Я видела, как он пододвинул ко мне через обеденный стол переплетенный вручную дневник.
– Орен может отправить людей следить за коттеджем. – Джеймсон заговорил, встав рядом со мной. Он знал, как мне было больно, но оказал любезность, притворившись, что не знает. – Если Иви представляет угрозу, мы можем держать ее под наблюдением.
Я обернулась, чтобы посмотреть на него.
– Ты знаешь, что дело не во мне и Грэйсоне, – сказала я, заставляя вытеснить образ парня из своего сознания. – Скажи мне, что ты знаешь это, Джеймсон.
– Я знаю, – ответил он, – что я люблю тебя и, несмотря на все трудности, ты любишь меня. – Улыбка Джеймсона была не такой широкой, но не менее кривой, чем обычно. – Я также знаю, что Грэй лучший. Он всегда таким был. Лучший сын, лучший внук, лучший Хоторн. Я думаю, поэтому мне так сильно хотелось, чтобы Эмили выбрала меня. Хотя бы раз я хотел быть тем самым. Но им всегда был он, Наследница. Я был для нее игрушкой. Она любила его.
– Нет. – Я покачала головой. – Она не любила. С людьми, которых любят, так не обращаются.
– Ты так не делаешь, – ответил Джеймсон. – Ты благородна, Эйвери Кайли Грэмбс. Как только ты выбрала меня, ты осталась со мной. Ты любишь меня, шрамы и все остальное. Я знаю это, Наследница. Правда. – Джеймсон сказал эти слова абсолютно серьезно. Он верил в них. – Это так ужасно, – продолжил он, – что я хочу быть лучше для тебя?
Я подумала о нашей ссоре.
– Лучше будь моим другом и партнером и пойми, что ты не можешь принимать решения за меня. Лучше – это то, что благодаря тебе я вижу себя человеком, способным на все. Я бы выпрыгнула из самолета с тобой, Джеймсон, спустилась бы с тобой на сноуборде по склону вулкана, поставила бы все, что у меня есть, на тебя – на нас против всего мира. Ты не можешь убегать, рисковать и ожидать, что я останусь в твоей позолоченной клетке. Ты не такой, и я хочу не этого. – Я не знала, как сказать это так, чтобы он действительно услышал меня. – Ты, – я шагнула к нему, – всегда делал меня смелее. Ты вытаскиваешь меня из зоны комфорта. Ты не сможешь загнать меня обратно.
Джеймсон взглянул на меня, словно пытался запомнить каждую черточку моего лица.
– Я отпустил Эмили. Но не Грэй. И в душе я знаю, что, если бы он сделал это, он бы влюбился в тебя. Он бы точно сделал это. Когда ты такая, Наследница, какой у него был бы выбор?
– Я бы выбрала тебя, – сказала я Джеймсону. Ему нужно было это услышать. Мне нужно было это сказать, даже несмотря на то что для меня самой это не было вопросом.
В ответ Джеймсон одарил меня еще одной кривой улыбкой.
– В такие моменты, Наследница, я жалею, что не влюбился в девушку, которая не умеет так хорошо блефовать.
Джеймсон ушел, как и Грэйсон.
– Давайте поедем обратно в Дом, – сказал Орен. Он никак не прокомментировал то, что только что произошло.
Я не позволила себе дальше думать о Джеймсоне или Грэйсоне. Вместо этого я размышляла об остальном: о пропавшем сыне Винсента Блейка, мести и играх, которые Блейк вел со мной. Об историях в таблоидах, журналистах, финансовых атаках со всех сторон, попытках избавиться от моей службы безопасности и обо всем этом времени, пока он изводил меня тем, что Тоби у него.
Подсказка за подсказкой.
Загадка за загадкой.
Я устала от этого. Вернувшись в Дом, я пошла за телефоном, который прислал мне Блейк. Я набрала единственный номер, который в нем был, и, когда он не ответил, я начала звонить со своего настоящего телефона – каждому человеку, который получил желанное приглашение в ВИП-ложу владельца моей команды НФЛ, каждому игроку в техасском обществе, который пытался подлизаться ко мне на благотворительном вечере, каждому человеку, который хотел моих инвестиций.
Деньги притягивали деньги. Влияние притягивало влияние. И я устала ждать следующую подсказку.
Мне потребовалось время, но я нашла того, у кого был номер Винсента Блейка и кто был готов дать его мне, не задавая вопросов. Мое сердце яростно колотилось в груди, пока я набирала номер.
Когда Блейк ответил, я не стала утруждать его притворством.
– Я знаю об Иви. Я знаю о вашем сыне.
– Разве?
Вопросы, загадки и игры. С меня хватит.
– Чего вы хотите? – спросила я. Я задумалась, мог ли он слышать гнев – и каждую унцию эмоций под ним.
Я задумалась, не заставит ли это его считать, что он выиграл.
– Чего я хочу, Эйвери Кайли Грэмбс? – Винсент Блейк, казалось, забавлялся. – Угадай.
– С меня хватит загадок.
В ответ я услышала тишину – но он все еще был там. Он не отключился. И я не собиралась первой прерывать молчание.
– Разве это не очевидно? – наконец произнес Блейк. – Я хочу узнать правду, которую Тобиас Хоторн скрывал от меня все эти годы. Я хочу узнать, что случилось с моим сыном. И я хочу, чтобы ты, Эйвери Кайли Грэмбс, раскопала прошлое и принесла мне его тело.
Глава 65
Винсент Блейк верил, что его сын был мертв. Он верил, что тело находилось здесь. Я подумала о семейной печати Блейка, о том факте, что Тоби украл ее, о реакции его отца на то, что он это сделал.
Ты знаешь, что я оставил там, написал Тоби моей маме много лет назад. Ты знаешь ему цену. Тоби, будучи подростком, украл печать – и спрятал стихотворение «Древо яда» Уильяма Блейка, чтобы отец его нашел.
– Он хотел, чтобы вы поняли, что он знал правду. – Почему-то мне казалось правильным обратиться к Тобиасу Хоторну. Это было его наследие. Все это. – Что вы сделали, – прошептала я, – когда обнаружили сына Винсента Блейка на своей территории?
Когда он осознал, что человек добрался до него через шестнадцатилетнюю девушку. Эта девушка, возможно, и воображала себя возлюбленной, но Тобиас Хоторн видел историю в другом ключе. Уиллу Блейку было уже больше двадцати. А Мэллори – всего шестнадцать.
И в отличие от Винсента Блейка Тобиас Хоторн не верил, что мальчишки есть мальчишки.
Что с ним случилось? – услышала я голос Иви в своей голове. С твоим Лиамом? И все, что сказала Мэллори Лафлин, было: Лиам ушел.
Почему он ушел?
Он просто это сделал.
Я пошла в старое крыло Тоби, вновь прочитала строки «Древа яда» и дневник, который он вел невидимыми чернилами на своих стенах. Теперь я поняла злость юного Тоби по-другому. Он что-то знал.
О своем отце.
О причине, по которой его усыновление было секретом.
Об Уилле Блейке и решении спрятать единственного сына опасного человека у всех на виду. Я подумала о стихотворении Тоби, которое мы расшифровали месяцы назад.
Тайны, вранье,
вам – презренье мое.
Ядовито то древо –
ты сам посуди.
С. и З., и меня уже не спасти.
Те улики, что выкрал,
Таятся во тьме.
Но свет все откроет,
что пишу на…
– Стене, – закончила я, так же как сделала это еще тогда. Но в этот раз мой мозг видел все это через новую призму. Если Тоби знал, что за печать он украл, значит, он знал, кто такой Уилл Блейк, кто такой Винсент Блейк. А если Тоби знал это…
Что еще он знал?
Те улики, что выкрал,
Таятся во тьме.
Когда я процитировала стихотворение Иви, она спросила меня: Что он имеет в виду под уликами, которые он выкрал? Уликами чего? Она искала ответы, доказательства. Тело, подумала я. Или, что более реалистично на данный момент, кости. Но пока что Иви не нашла ничего из этого. Если бы она это сделала, то Блейк не перепоручил эту задачу мне.
Я хочу узнать правду, которую Тобиас Хоторн скрывал от меня все эти годы. Я хочу узнать, что случилось с моим сыном.
Дом Хоторнов был полон тайных мест: спрятанных помещений, коридоров, подземных туннелей. Может быть, все, что Тоби когда-либо находил, – это печать. Или, может быть, он нашел человеческие останки. Эта мысль была подспудной, потому что еще до того, как Винсент Блейк сказал мне так много, какая-то часть меня подозревала, что мы ищем именно это.
Его сын пришел сюда. Он выбрал целью шестнадцатилетнего ребенка, находившегося под защитой Тобиаса Хоторна. В его доме.
Где такой человек, как Тобиас Хоторн, мог бы спрятать тело?
Орен избавился от тела Шеффилда Грэйсона – но я не знала, как именно. Но сын Винсента Блейка исчез задолго до того, как Орен начал работать на старика. В то время состояние Хоторнов было значительно меньше. Вероятно, Тобиас Хоторн даже не нанимал охрану.
Тогда Дом Хоторнов был лишь очередным поместьем.
Каждый год Тобиас Хоторн что-то пристраивал к нему. Эта мысль пронеслась у меня в голове; мое сердце прогнало ее по венам.
И внезапно я поняла, с чего начать.
Я вытащила чертежи, которые мистер Лафлин подарил мне. Они подробно описывали каждое дополнение, которое Тобиас Хоторн внес в Дом Хоторнов за десятилетия, прошедшие с момента его постройки.