Легкая улыбка исчезла с лица Ростовцева, выражение стало удивленным и настороженным. Даже если Рубцов не знал, кто находится рядом с ним, он сходу бы понял, что затронул тему, довольно щепетильную для собеседника.
— И на чем же основан подобный вывод, позвольте полюбопытствовать? — пытаясь скрыть свое истинное состояние, спросил Ростовцев.
— В моей догадке нет ничего удивительного. Просто вы очень похожи на одного моего знакомого. Как только я вас увидел, то обратил внимание на одно ваше качество, которое присутствует у него, — сказал Рубцов. — Вы обладаете особым взглядом.
— Каким?
— Сейчас поясню. Когда вы смотрите на другого человека, особенно незнакомого, то делаете это не так, как обычные люди. Вы смотрите, как будто выбирая подходящий ракурс для съемки, — ответил Рубцов. — Отсюда мой вывод.
Краем глаза он заметил, как насторожился Ростовцев. На миг Рубцов даже пожалел, что затеял подобную игру с отгадыванием профессии. Но он быстро нашелся и прибавил:
— Правда, я допускаю значительную долю погрешности в своем предположении. У меня небольшой опыт общения с людьми подобного рода занятий. Поэтому с такой же уверенностью я могу предположить, что вы работаете учителем или преподавателем.
— Да нет, браво. Вы почти точно определили мой род занятий, — без прежнего оптимизма ответил Ростовцев. — Я действительно телеоператор, но, как и вы, бывший.
— Значит, я угадал, — как ни в чем не бывало произнес Рубцов. — Выходит, мой сосед не подвел меня.
— Какой сосед?
— У меня есть сосед. Он фотохудожник, и вы с ним похожи.
Было видно, что Ростовцев не удовлетворен таким объяснением. Он угукнул что-то нечленораздельное, согласно кивнул головой, затем прильнул к окну, словно пытаясь запомнить подробные детали мелькающего вдоль дороги пейзажа.
Некоторое время они ехали в полном молчании. Но Рубцову хотелось разговорить Ростовцева, узнать хотя бы что-нибудь полезное.
— Вы живете в Лыткарино или, как и я, на отдых? — нарушив молчание, спросил Рубцов.
— Нет, у меня здесь дом, — ответил Ростовцев и сразу спросил: — А вы отдыхать?
— Мне приятель сказал, что здесь отличная рыбалка. Он рыбачил здесь в прошлом году. Как вы относитесь к рыбалке? Подтверждаете эти слухи?
— Не могу сказать ничего определенного, — ответил Ростовцев. — Я не отношусь к числу заядлых рыбаков. Столько времени уходит на работу, что на активный отдых ничего не остается! А вы говорите — на рыбалку.
— Какая может быть работа, если вы сами сказали, что в настоящее время, как и я, в отставке? — поймал его на слове Рубцов.
Лишь на короткий миг Ростовцев растерялся, но тут же нашелся и ответил:
— Я имел в виду большую творческую работу. Но художественные фильмы, музыкальные клипы и даже рекламные ролики уже в прошлом. Осталось снимать чужие свадьбы и юбилейные банкеты.
— И вы занимаетесь только этим? Странно, а мне казалось, что сегодня, как никогда, у человека вашей специальности появились невообразимые возможности для проявления одаренности. Не хочу вас обидеть, не знаю, насколько вы профессионал в своем деле. Но думаю, все зависит лишь от вас. По крайней мере, на приличный автомобиль вы бы заработали. Я говорил, мой сосед — фотохудожник. Совсем еще молодой парень. Однажды он пригласил меня на выставку. Признаюсь честно, я в этом ни черта не смыслю. Но я видел типов, выкладывавших баснословные суммы за картины и репродукции, которые я и бесплатно не повесил бы на стенку.
— Это потому, что вы ни черта в этом не смыслите, — сказал Ростовцев, повторив слова Рубцова.
— Нет, я понимаю там портреты, пейзажи — настоящие полотна, шедевры мирового искусства. Мне приходилось бывать и в Третьяковке, и в Художественном музее. Я видел Дрезденскую галерею. Но это…
— Вы не можете понять, почему люди выкладывают огромные деньги за современные картины? Да потому, что таким образом совершаются выгодные сделки. По большому счету, они просто-напросто вкладывают средства. И если эти вложения не принесут дивидендов им, то обязательно принесут доход наследникам. Они надеются, что пройдет некоторое время, и эти картины будут такими же шедеврами мирового искусства, как экспонаты Третьяковки и Дрезденской галереи.
— В ваших словах есть доля истины, — сказал Рубцов.
— В моих словах вся истина, — не согласился с ним Ростовцев.
— Хорошо, пусть это долгосрочные вклады. Но ведь не может быть так, чтобы не было способа получить дивиденды не через пятьдесят лет после смерти, а уже завтра. Или тут я тоже не прав?
Ростовцев посмотрел на него с хитрым прищуром.
— Почему же? Отчасти правы, — ответил он. — Есть и в нашей профессии способы быстрого получения прибыли. Во времена перестройки мне довелось поработать в Америке. Надо вам сказать, там человек нашей профессии умеет работать.
— Так в чем же дело? Неужели нельзя перенять, как говорили раньше, передовой опыт западных коллег?
— О! — многозначительно произнес Ростовцев. — Это вопрос вопросов. После возвращения из Штатов я пытался наладить свою работу, следуя их методу.
— И что?
— Полнейший провал.
— Этого не может быть! — воскликнул Рубцов. — Возможно, вы не адаптировали их методы к нашим условиям. Вот и все.
— Ничего подобного, — ответил Ростовцев с ироничной улыбкой. — В конце концов я понял одну простую истину: чтобы выполнять ту же работу и получать те же деньги, нам следует либо забыть об их методах, либо кардинально изменять наши условия. У нас с вами, как и у всех наших соотечественников, совершенно иная психология.
— Да, но вы почему-то не пожелали остаться в той системе, а возвратились в эту, — заметил Рубцов.
— Я вернулся потому, что мои старики были больны и немощны и у них, кроме меня, никого не было, — возразил Ростовцев.
— Выходит, если я вас правильно понял, вы считаете нормальным, когда посторонние люди знают чужие секреты. А что если они захотят использовать их во вред тем, кому принадлежат эти секреты? Лично вы хотели бы, чтобы друзья, соседи, знакомые и просто посторонние знали ваши тайны и секреты? — продолжал возражать Рубцов, всячески стараясь заставить Ростовцева проговориться.
— Любой человек имеет право знать правду, — последовал ответ.
— Правду о ком?.. о чем? Правду о последствиях чернобыльской аварии? Или пикантные подробности из личной жизни министра юстиции и Генпрокурора?
— И то, и другое, и третье, — с невозмутимым видом ответил Ростовцев. — О Чернобыле мы имеем право знать по той простой причине, что мы граждане этой страны. Нам здесь жить, нашим детям здесь находиться. Поэтому мы не только имеем право, но и должны знать правду. Что же касается пикантных подробностей из личной жизни министров и прокуроров… Господи, да вы ведь сами понимаете. Они должностные лица, государственные мужи. То есть народные слуги. А у нас получается, что они государевы люди. Они стараются выслужиться перед государем и чихали на народ. И это — ненормальная ситуация.
Рубцов не имел ничего против этого человека. Однако еще до встречи с ним у него сложилось негативное отношение как к нему самому, так и к тому, чем он занимается.
За разговором время пролетело незаметно. Вскоре впереди возникли городские окраины. Они въезжали в Лыткарино.
— Вас куда подвезти? — спросил Рубцов.
— Вообще-то мне нужно в автосервис, — ответил Ростовцев.
— Если исполните роль штурмана, то я могу подбросить вас до места назначения, — предложил Рубцов.
— Тогда поезжайте прямо, — сказал Ростовцев.
Лыткарино оказалось весьма сносным городком. Он мало чем отличался от провинциальных российских городов с населением в полсотни тысяч жителей. Здесь имелись как свои достопримечательности, так и злачные места. В общем, это был маленький пруд с четко очерченными берегами и наличием подобающей рыбной иерархии. Здесь имелись свои крупные рыбы, свои хищники и мелкая плотва. Позже Рубцов узнал от Ростовцева, что Лыткарино имеет свою давнюю историю, которая начиналась в 15 веке, со времен первых московских великих князей.
Уладив дела в автосервисе, Ростовцев вернулся к автомобилю, в котором его дожидался Рубцов.
— Теперь мне нужно домой, — сказал он.
— Садитесь, я подвезу, — предложил Рубцов.
Видя, что Ростовцев не имеет особого желания продлевать совместное общение, Рубцов сказал:
— Хотя бы подскажите мне, где здесь можно остановиться. Надеюсь, в городе есть что-то вроде гостиницы?
— А разве ваш приятель вам ничего не посоветовал?
— Он был не один, а с компанией, — ответил Рубцов. — Они провели здесь всего три дня, жили автолагерем, а ночевали в палатках.
— Вам это не подходит?
— Я планировал провести здесь недельки две-три, — сказал Рубцов. — В палатке, конечно же, было бы романтичнее…
— Особенно в компании с прекрасной Афродитой, не так ли? — продолжил его мысль Ростовцев.
— Было бы неплохо.
И они оба рассмеялись.
Проделав недолгий путь, автомобиль оказался в центре Лыткарино. Они обогнули центральную площадь городка, свернули на одну из прилегающих улиц, проехали по ней не более трехсот метров и оказались перед невзрачной трехэтажной постройкой из кирпича. Надпись над входом свидетельствовала о том, что именно здесь находится местная гостиница.
— Вот, это и есть местная гостиница, — отрекомендовал Ростовцев. — Так сказать, во всей своей красе.
— Ничего, я жил в куда более худших условиях. Ну, остается подбросить вас до дому. Потом Я сниму скромный люкс в местном отеле и прогуляюсь к местам рыбной ловли.
Дальше Ростовцев отказался от услуг Рубцова. Он даже пытался выйти из автомобиля, утверждая, что от гостиницы ему рукой подать до дому. Но Рубцов категорично возразил ему.
— Раз уж я пообещал подвезти вас до дому, то так и сделаю, — заявил он.
Ростовцев уступил настойчивости бывшего военного. От гостиницы они совсем недолго проехали по городским улицам, и Ростовцев попросил остановиться возле неказистого деревянного домика с ветхой крышей и накрененной изгородью по улице Коммунальной.