Увидев дом и название улицы, Рубцов сразу понял, что Ростовцев пытается ввести его в заблуждение. Он вспомнил, как соседка Ростовцева расписывала дом, построенный еще его отцом. Она говорила, что дом большой, кирпичный. А тут невзрачная деревянная постройка, похожая на пустующий сарай. К тому же на калитке дома, перед которым они остановились, красовалась цифра 15. Это были совсем не тот дом и не та улица, где на самом деле проживал Ростовцев. Рубцов хорошо запомнил адрес, полученный от Валдая: дом номер 13 по улице Речной.
Когда автомобиль остановился, Ростовцев поспешил выбраться наружу.
— Вот я и дома, — произнес он дежурную фразу, подобающую ситуации. — Огромное спасибо, что подвезли.
Ростовцев лицемерно улыбнулся.
— Было бы за что. Вам спасибо. — И Рубцов протянул руку для пожатия.
Поколебавшись, Ростовцев сделал то же самое.
— Мы с вами так и не познакомились, — как бы невзначай напомнил Рубцов. — Моя фамилия Рубцов. Борис Рубцов, — представился он и сходу спросил: — А вас как зовут?
— Игорь, — ответил Ростовцев, не называя своей фамилии.
Однако Рубцов, избравший для себя образ навязчивого собеседника, решил играть до конца.
— А фамилия у Игоря есть? — спросил он.
— Валиулин, — не моргнув глазом ответил Ростовцев.
— Приятно было познакомиться, Игорь Валиулин, — сказал Рубцов с холодной улыбкой.
— Мне тоже, — последовал ответ.
Рубцов развернулся и отправился в обратный путь. Пока автомобиль не исчез за поворотом, Ростовцев не тронулся с места.
Свернув с Коммунальной, Рубцов решил объехать частный сектор по прилегающим улицам.
После разговора с Ростовцевым на душе остался неприятный осадок. Раньше у него еще были какие-то сомнения по поводу причастности этого человека к съемкам скандального фильма, теперь же их совсем не осталось. Комбат был уверен, что находится на верном пути. То, что этот человек за все время общения ни словом не обмолвился о своей настоящей работе, говорило о многом.
«Этот парень — бессовестный циник, — подумал он, оглядываясь назад в зеркало заднего вида. — Вдобавок он большой трус. От такого можно ждать чего угодно».
Рубцов не мог не заметить, что Ростовцев слишком осторожен и чересчур осмотрителен. Это свидетельствовало о том, что он сильно боялся. Окажись на месте Ростовцева иной человек, в знак своей благодарности за оказанную помощь он непременно пригласил бы Рубцова зайти в гости на чашку кофе или чая. А узнав о том, что Рубцов впервые находится в здешних местах, что он, скорее всего, предложил бы свои услуги в качестве экскурсовода.
За время поездки с Рубцовым Ростовцев ни разу не заикнулся о приглашении на кофе или чай. В конце концов он даже назвался чужой фамилией.
Из всех своих детальных рассуждений Рубцов смог вывести, что Ростовцев знал, кем на самом деле является человек, волей судьбы оказавшийся рядом с ним в определенном месте. Можно даже допустить, что он специально стоял у поворота на Лыткарино и дожидался Рубцова. Но тогда следовало продолжить цепь логических умозаключений и предположить, что кто-то снабжал Ростовцева подробными сведениями. И в этом не было ничего сверхъестественного. Такая догадка выглядела вполне правдоподобной, особенно после признания, сделанного Вероникой. Но отсюда можно заключить, что заказчиком компромата на Костикова выступала прокуратура. Потому что, по словам все той же Вероники, человек, приходивший к ней, представился работником именно этого ведомства. У Рубцова не было никаких сомнений, что тот же человек следил за ним в самый первый день.
Между тем в уме начинала вырисовываться примерная картина событий, к которым Ростовцев (теперь Рубцов был уверен в этом) имел самое непосредственное отношение. Тот, кто обратился к нему с просьбой снять ролик, компрометирующий Костикова, прекрасно знал его способности и характер. Он знал, что ради легких денег Ростовцев согласится на грязную работу.
И Ростовцев действительно согласился. Он снял порнографический ролик и до наступления окончательной развязки затаился здесь, в своем доме в Лыткарино. Рубцов не сомневался, что сумеет заполучить от этого человека оригинал и копии видеосъемки. Но ему необходимо было также узнать, где находится дочь Костикова.
Глава 13
Генерал Лимонов провел бессонную ночь, разные тревожные мысли не давали покоя. Он размышлял о неожиданном служебном совещании, на которое не был приглашен. Он вспоминал свой разговор с генералом Трошиным и все думал о том, в какой степени может доверять и полагаться на меркантильного коллегу. Его волновала поездка Скворцова в Челябинск и тот результат, с которым она закончится. Недоумевая по поводу повышенного интереса со стороны своего ведомства к Борису Осиновскому, он думал о том стремительном взлете, который совершил этот человек от заведующего лабораторией системного проектирования в Институте проблем управления до всемогущего олигарха. Лимонов понимал, что если по указке сверху в его ведомстве действительно начнут раскручивать очередной «процесс над ведьмами», то Осиновскому уже не быть олигархом в этой стране. И тогда у него сам собой напрашивался вывод о том, что следует оставить надежду на успех Костикова на выборах. Без денег Осиновского ему не было никакого дела до того, кто займет пост челябинского губернатора.
Все волнующие генерала проблемы, по большому счету, сводились к одной — беспокойству за свою дальнейшую судьбу.
Он еще не знал, какое решение приняла коллегия на закрытом совещании. Казалось, не стоит беспокоиться раньше времени. Но многолетний опыт работы в прокуратуре научил его предугадывать ситуацию.
На следующий день он прибыл на службу как обычно, поднялся в свой рабочий кабинет. Не было никакого желания заниматься служебными делами. Голову переполняли недобрые предчувствия. Он взял со стола ежедневник, начал просматривать, но тут же отбросил в сторону и откинулся на спинку кресла.
Минуту спустя Лимонов потянулся к коммутатору внутренней связи и набрал номер служебного кабинета Трошина.
— Здравствуй, Леонид Михайлович, — приветствовал он коллегу, услышав знакомый голос. — Лимонов беспокоит.
Генерал старался говорить как можно более бодро.
— А, Виктор Владимирович! Привет, привет! — узнал его Трошин. — Ну, что скажешь?
Трошин ни под каким предлогом не стал бы откровенничать с ним по телефону, да еще внутриведомственному.
— Что я могу тебе сказать? Работаем, — прозвучал ответ.
— Это хорошо, когда есть чем заняться. — Трошин тяжело засопел в телефонную трубку. — А я вот перекладываю разные бумаги с места на место. Уже все шкафы забиты этими папками, а их все прибавляется.
— Компьютером надо пользоваться, создавать базу данных. Не понадобится ни папок, ни шкафов.
— Компьютерами пусть молодежь себе глаза портит, а я как-нибудь по старинке. Сколько мне осталось?
— Так, может, устроишь небольшой перекур? Я вот решил размяться. Не желаешь присоединиться? — предложил Лимонов.
— Я не курю, — возразил Трошин. — А вдыхать дым, когда ты не куришь, говорят, во много раз вреднее, чем курить сигарету.
Лимонов сердито нахмурился. Трошин явно отказывался от встречи с ним. Тем не менее Лимонов проявил настойчивость.
— Да я тоже бросил, — сказал он. — Просто засиделся в кресле. Вот и решил кости размять, пройтись в вашу сторону.
— Ладно, уговорил, — тяжело просопел Трошин, понимая, что Лимонов просто так не отстанет.
Лимонов расценил подобное поведение коллеги как недобрый знак для себя. И от этого ему захотелось поскорее узнать, что же происходило на закрытом совещании у Первого, какие вопросы поднимались и какие решения были приняты.
Он вышел из кабинета. В приемной на своем обычном месте сидел Игнатов. Увидев генерала, он вскочил по стойке «смирно» и поздоровался. Лимонов мельком взглянул на помощника и вспомнил разговор со Скворцовым, который советовал внимательнее присмотреться к Игнатову.
— Валерий, я жду важного звонка, — предупредил генерал. — Сейчас мне необходимо отлучиться. Если позвонят, скажите, чтобы перезвонили через полчаса.
— Хорошо, Виктор Владимирович, будет сделано, — угодливо склонил голову Игнатов.
Лимонов поспешно вышел в коридор. Кабинет Трошина располагался выше, поэтому он направился к лифту.
Генерал еще издали заметил тучную фигуру коллеги. Сомкнув руки за спиной, он с озабоченным видом прохаживался вдоль окна в конце коридора.
— Рад видеть вас в добром здравии, — с фальшивым благодушием произнес Лимонов.
Трошин бегло огляделся. Было понятно, что он не в том настроении, чтобы выслушивать комплименты. Суровый и сосредоточенный, он не выказывал даже малейшего желания общаться с Лимоновым. Впрочем, как и с кем-либо другим из числа своих коллег.
— Не самое подходящее место и время ты выбрал, чтобы откровенничать, дорогой Виктор Владимирович, — начал с упрека Трошин.
Он сильно волновался, а потому часто моргал своими поросячьими глазками и сильно потел.
— Неужели все так плохо? Неужели наступили те самые времена? — с мнимым задором спросил Лимонов.
Он старался не столько приободрить Трошина, сколько отрешиться от собственных худших предположений.
— В нашем ведомстве стены имели уши во все времена, — многозначительно заметил Трошин почти шепотом.
С тяжелым кряхтением он сунул руку в боковой карман форменного кителя, вынул платок и импульсивными движениями стал утирать обильный пот с одутловатого лица.
— Что касается вчерашнего совещания, — с недовольным видом буркнул он и в очередной раз воровато огляделся, — то могу сказать одно: ничего страшного пока не произошло, но подстраховаться не мешает.
— Будут раскручивать только Осиновского или задумывается более масштабная акция? — прямым текстом спросил Лимонов, отчего лицо его собеседника нервно перекосилось.
— Кто его знает, как все будет, — сглотнув слюну, пролепетал Трошин. — Пока говорили о его связях с телевидением, «Аэрофлотом» и «Автопромом». Но ты же знаешь, как бывает. Тронь одно, и ниточка потянется к другому.