— Ринсвинд, нажимайте на Ручку Принца Харана, — сказал он.
— Но мы не знаем, что она делает… — начал Думминг.
— Сообщите мне, когда придумаете что-нибудь лучше, — сказал лорд Ветинари. — Я, например, предлагаю нажать на эту ручку.
В то время на Змее Ринсвинд пытался ответить голосу власти.
— Э… раздается много шума и щелчков… — докладывал он. — И… некоторые рычаги пришли в движение сами собой… теперь крылья начали раскрываться… мы вроде как летим… очень тихонько…
— Хорошо. Попробуйте привести в чувство Леонарда, — сказал патриций. Он повернулся и кивнул Думмингу. — Вы, юноша, не изучали классику? Леонард изучал.
— Ну… нет, сэр.
— Принц Харан — легендарный герой Клатча, который путешествовал по миру на корабле с магической ручкой, — сказал лорд Ветинари. — Она управляла кораблем, когда принц спал. Если я еще могу быть полезен, не стесняйтесь, спрашивайте.
Злобный Гарри похолодел от ужаса, глядя, как Коэн движется на него, подняв руки.
— Ты предупредил богов, Гарри, — сказал Коэн.
— Точняк, мы все слышали, — сказал Стукнутый Хэмиш.
— Но это ничего, — добавил Коэн, — только еще интереснее, — его рука скользнула вниз и шлепнула человечка по спине.
— Мы подумали: этот Злобный Гарри, он, может и туповат, и он рубаха-парень, но в такое время предаст нас… это мы зовем выдержкой, — сказал Коэн. — Я знавал разных Темных Властелинов, Гарри, но за стиль ты однозначно получаешь три головы гоблина. Знаешь, ты никогда не войдешь в Лигу больших Темных Властелинов, но у тебя есть… ну, Гарри, у тебя точно есть крупинка Злобы.
— Нам нравятся парни, которые верны своим осадным катапультам, — сказал Малыш Вилли.
Гарри потупился и шаркнул ногой. Его лицо выражало гордость и облегчение.
— Спасибо за теплые слова, ребят, — пробормотал он. — Понимаете, если бы выбор был за мной, я бы не сделал этого, но у меня репутация…
— Я же сказал, мы поняли, — сказал Коэн. — Мы сами такие же. Когда на тебя несется нечто волосатое, ты не думаешь о том, а вдруг это редкий вымирающий вид. Нет, ты срубаешь ему голову. Это ж геройство, я прав? А ты видишь кого-то, предаешь его, он и глазом не успевает моргнуть, потому что это злодейство.
Остальные члены Орды одобрительно зашептались. Ведь и то, и другое было частью Кодекса.
— Вы отпустите его? — спросил менестрель.
— Конечно. Не обращай внимания, паренек. Темные Властелины всегда сматываются. Но ты не забудь в саге написать, что он нас предал. Это будет классный момент.
— И… э… ничего, если я так по дружески постараюсь перерезать вам глотки? — спросил Гарри.
— Ладно, — благосклонно разрешил Коэн. — Напиши, что он дрался, как бешеный тигр.
Гарри смахнул слезу.
— Спасибо, парни, — сказал он. — Даже не знаю, что сказать. Я этого никогда не забуду. Кажется, что старые времена вернулись.
— Слушай, ты не сделаешь нам одолжение? Проследи, чтобы бард нормально добрался обратно, хорошо? — попросил Коэн.
— Без проблем, — ответил Гарри.
— Э… я не хочу обратно, — сказал менестрель.
Это было неожиданностью для всех. Это было неожиданностью и для него самого. Но жизнь внезапно предложила ему два варианта. Первый — вернуться обратно и петь песенки про лютики-цветочки. А другой включал в себя все, что только возможно. В этих пожилых людях было нечто, делавшее первый вариант совершенно неприемлемым. Непонятно, почему. Просто так было, и все.
— Ты должен вернуться… — сказал Коэн.
— Нет, я должен знать, чем все закончится, — перебил менестрель. — Может, я сошел с ума, но я сам этого хочу.
— Ты можешь выдумать конец, — сказала Вена.
— Нет, мадам, — отозвался менестрель. — Не думаю. Не думаю, что то, что я в состоянии выдумать, будет концом. Не сейчас, когда я смотрю на господина Коэна в его рыбьей шляпе и господина Вилли в образе Бога Тех, Кого Опять Тошнит. Нет, я пойду вперед. Пусть господин Смерть подождет меня здесь. И я буду совершенно в безопасности. Не волнуйтесь. Потому что я совершенно уверен, что как только боги обнаружат, что на них напали человек с помидорами на голове в компании друга, переодетого Музой Ругательств, то они действительно, действительно захотят, чтобы мир узнал, что было дальше.
Леонард все еще был без сознания. Ринсвинд пытался вытереть ему лоб влажной ваткой.
— Конечно, я следил за ним, — сказал Моркоу, кинув взгляд на тихонько двигающиеся рычаги. — Но это он его построил, и ему это легко. Э… Я бы не стал это трогать, сэр…
Библиотекарь раскачивался на водительском сидении и фыркал на рычаги. Где-то под ним поскрипывала и урчала автоматическая ручка.
— Нам скоро понадобятся какие-нибудь идеи, — сказал Ринсвинд. — Мы же не будем постоянно лететь сами по себе.
— Может, если мы аккуратненько… Я бы не стал этого делать, сэр…
Библиотекарь окинул беглым взглядом педали. Затем одной рукой оттолкнул Моркоу, а другой снял с крючка защитные очки Леонарда. Его ноги встали на педали. Он нажал рукоятку, управляющую Ручкой Принца Харана и, где-то под его ногами, что-то глухо застучало.
Затем корабль тряхнуло, Библиотекарь хрустнул пальцами, потянулся, размял руки и ухватился за руль.
Моркоу и Ринсвинд вжались в свои кресла.
Врата Дунманифестина распахнулись сами собой. Серебряная Орда скучковавшись, вошла вовнутрь, подозрительно осматриваясь.
— Слушай, подпиши нам визитки, парень, — прошептал Коэн, оглядывая уличную суету. — Я такого не ожидал.
— Сэр? — переспросил менестрель.
— Мы думали, тут будет зал, где все пьянствуют, — сказа Малыш Вилли. — А не магазины. И все разных размеров!
— Думаю, боги всяких размеров бывают, — сказал Коэн, разглядывая спешащих богов.
— Может… придем в другой раз? — спросил Калеб.
За ними захлопнулись ворота.
— Нет, — ответил Коэн.
Внезапно вокруг них образовалась толпа.
— Вы, должно быть, новые боги, — раздался голос с небес. — Добро пожаловать в Дунманифестин! Надеемся, вы хорошо проведете время!
— А, Рыбий Бог, — сказал Коэну бог, возникший перед ним. — И как рыбка, ваше величество?
— Э… что? — спросил Коэн. — А… э… влажно. Довольно-таки влажно. Очень влажная фигня.
— Фигня? — спросила богиня у Хэмиша. — А как там фигня, кстати?
— Да все лежит себе.
— А вы всемогущий?
— Понимаешь, подружка, я пью специальные таблетки для этого!
— А вы — муза Ругательств? — спросил бог у Маздама.
— Чертовски верно! — отчаянно сказал Маздам.
Коэн огляделся и увидел Оффлера, Бога-Крокодила. Тот был богом, которому трудно остаться незамеченым, но все равно Коэну много раз случалось видеть его. Статуи в раскиданных по свету храмах давали полное представление о его облике, и теперь and now was the time for a man to reflect on the fact that so many of those temples had been left a good deal poorer as a result of Cohen's activities. Он этого не делал, потому что это было не в его привычках. Но ему показалось, что Орда несколько заволновалась.
— Куда идем, друг? — спросил он.
— Шмотреть Игру, ваше рыбштво, — ответил Оффлер.
— А, точно. Это когда бо… мы играем с на… смертными, точно? — спросил Коэн.
— Да, точно, — сказал бог с другой стороны от Коэна. — Сейчас, например, мы нашли нескольких смертных, которые пытаются проникнуть в Дунманифестин.
— Вот чертята, а? — весело откликнулся Коэн. — Угостить их хорошей молнией, вот мое мнение. По другому они не понимают.
— В основном потому что вы по-другому и не общаетесь, — пробормотал менестрель, наблюдая за богами вокруг.
— Да, мы думаем, это хорошая идея, — сказа бог. — Кстати, я — Рок.
— О, вы Рок? — спросил Коэн, подходя к игральной доске. — Всегда хотел с вами встретится. Я думал, вы будете слепым…
— Нет.
— А если кто-нибудь ткнет вас пальцами в глаза?
— Простите?
— Просто пошутил.
— Ха. Ха. — сказал Рок. — Интересно, О Рыбий Бог, что вы за игрок?
— Никогда не увлекался азартными играми, — сказал Коэн, увидев, что Рок держит между пальев игральную кость. — Это для умников.
— Может, сделаете небольшую… ставку?
Толпа притихла. Менестрель заглянул в бездонные глаза Рока, и почуствовал, что играя в кости с Роком, надо понимать, что выбор не так и велик.
Стояла такая тишина, что можно было услышать полет воробья.
— Давайте, — сказал Коэн. — Почему бы и нет?
Рок кинул кость на доску.
— Шесть, — сказал он, не отрывая взгляда.
— Ага, — сказал Коэн. — Значит, мне тоже надо выкинуть шесть, да?
— О, нет, — улыбнулся Рок. — Вы же, в конце концов, бог. А боги играют на победу. Вы, о ваше могущество, должны выкинуть семь.
— Семь? — спросил менестрель.
— Не понимаю, почему это может вызвать затруднения, — сказал Рок, — у тех, кто вправе находится здесь.
Коэн повертел так и сяк кость. У нее было шесть граней.
— Я понимаю, что это может вызвать затруднения, — сказал он, — но только для смертных.
Он подкинул кость в воздух.
— Значит, семь? — спросил он.
— Семь, — отозвался Рок.
— Будет сложновато, — сказал Коэн.
Менестрель уставился на него и почуствовал, как по спине у него бегут мурашки.
— Ты запомнил, что я сказал это, парень? — добавил Коэн.
Змей накренился в воздухе.
— Уук! — счастливо возвестил Библиотекарь.
— Он управляет им лучше Леонарда! — сказал Ринсвинд.
— Это несколько… проще, — прошептал Моркоу. — Знаешь… у него же одни сплошные атавизмы.
— Правда? Я всегда думал, что у него неплохая конституция. Кроме тех случаев, конечно, когда его обзывают обезьяной.
Змей снова повернулся, изгибаясь, как маятник.
— Уук!
— Если выглянуть из левого окна, то увидишь практически все, — перевел Ринсвинд.
— Уук!
— А если выглянуть из правого окна, то увидишь… О господи!