— Где-то я его уже видел, — задумчиво проговорил Коля, глядя вслед поэту. — То ли в театре каком играл, то ли ещё где-то на сцене прыгал… Лицо прям знакомое.
— Какая разница, — отмахнулся я. — Может, и играл, может, и прыгал, какая нам печаль?
А сам подумал, что просто этот типаж непонятого художника между прошлым и будущим — абсолютно вечен.
— Слушай, Ярый, — вдруг проникновенно начал Шульгин, останавливаясь и поворачиваясь ко мне. — Знаешь, сегодня просто бомба была.
— Что именно? — не понял я.
Это он про драку?
— Да вообще всё! — он вдруг оживился, глаза загорелись каким-то юношеским азартом. — И эта вонючая забегаловка, и сама атмосфера эта… Я как будто мир сегодня по-другому увидел, с изнанки, что ли. Честно, никогда не думал, что простое разливное пиво с этой сушёной рыбиной — такая офигенная штука! Вот реально, открытие для меня! А потом ещё мы запросто вломили этим гопникам… Знаешь, я сегодня впервые почувствовал себя реально свободным. Понимаешь?
— Не совсем, — честно ответил я.
— Ну смотри… Сначала на меня давил авторитет бати — это нельзя, туда не лезь, тут не пачкайся, — он состроил строгое, холодное лицо — не столько чтобы попаясничать, а как-то автоматически. — Потом — погоны. Сам же знаешь, приказ, подчинение, всё как положено. Вечно зажат в рамках. А ты — вообще другой. Вроде, мент. Но совсем не такой мент, как остальные. Показал мне, что можно свободно дышать, плевать иногда на правила и рамки. Знаешь, я ведь, вроде, и раньше ни в чём себе не отказывал, но такого — никогда. Боялся, что вытурят, накажут, карьеру испортят… А сегодня вдруг понял — да похер на всё! Просто по кайфу было, и всё!
— Развернись, душа, раззудись, плечо, — усмехнулся я.
— Ну вот именно! — Коля счастливо улыбнулся и широко, но легонько хлопнул меня по спине. — Спасибо тебе, Ярый. Это был просто охренительно крутой вечер. Клубешник рядом не стоял.
Я поднимался по ступенькам общаги. Уже изрядно стемнело, фонарь над входом едва мерцал, отбрасывая неровные тени на бетонное крыльцо.
Тишину нарушил тревожный звонок в кармане. Я остановился, удивлённо вытащил телефон — кому это ночью ещё не спится?
На экране высветилось коротко и ясно — «Грач». Его новый номер, не палёный. Мы чётко договорились, что этот номер используем только в экстренных случаях, чтоб лишний раз не светить контакты и не привлекать внимания.
Значит, что-то серьёзное случилось, раз Грач решил вот так, на ночь глядя, меня набрать. Внутри шевельнулось неприятное предчувствие. Я нажал кнопку приёма и поднёс телефон к уху.
— Алло, это я, — напряжённо и негромко проговорил в трубке знакомый голос Руслана.
Имени моего не называл, своего тоже. Штирлиц.
— Привет, говори.
— Тут такое дело… — Грач замялся, подбирая слова. — Я сейчас на том месте. Помнишь, где мы ночью были… после спортзала?
— Где? — не сразу сообразил я. — Ты конкретнее скажи, мало ли куда мы ходили.
— Ну ё-моё, после спортзала… ну, после всей этой бодяги…
Я тут же напрягся. Грач всегда говорил прямо, не виляя. А тут прямо шифруется. Но симка не палёная — вряд ли кто слушает. А он вдруг начал туманно выражаться. Значит, ситуация совсем хреновая.
— Короче… — он замялся, сглотнул. — Бляха-муха, сам не знаю, как такое вообще могло случиться! Как оно возможно? Это просто п*здец какой-то…
— Стоп, стоп, — перебил я его. — Говори уже. Что конкретно произошло?
Он тяжело выдохнул и произнёс медленно, отчётливо и хрипло:
— Дирижёра в могиле нет.
Я замер, словно не расслышал.
— Чего? — переспросил я растерянно. — Повтори ещё раз, плохо слышно.
— Я говорю тебе, Савченко в могиле нет! Исчез труп!
Не веря своим ушам, я с силой прижал трубку к уху, будто от этого станет понятнее. Сбежал вниз по ступенькам, быстро свернул за угол общаги, вышел в сквер и остановился у старых ржавых качелей. Огляделся, чтобы рядом никого не было.
— Как это — трупа нет? — процедил я сквозь зубы, сдерживаясь, чтобы не заорать погромче. — Ты вообще как это узнал-то?
— Ну, то есть, труп там есть… но не тот, другой, — тихо пробормотал Грач.
— Блин, Руся, говори внятнее, — зашипел я в трубку, уже начиная терять терпение. — Что значит «другой»? Там их должно быть трое! Забыл?
Я оглянулся по сторонам, убеждаясь, что в сквере по-прежнему пусто и никого нет рядом.
— Там и есть трое, — мрачно ответил Руслан. — Только третий, который лежит сверху, это не Савченко. Это кто-то другой.
— Кто? — я почти не дышал.
— Охранник какой-то, здоровый мужик, в камуфляже. На рукаве нашивка, как у тех, что на Валета работают.
— Руся, ещё раз повторяю вопрос, — процедил я сквозь зубы, чувствуя, как начинает трещать голова от напряжения. — Ты чего там вообще забыл? Ты в лесу сейчас?
— Да, Макс, я тут. Хотел перекопать, закопать поглубже этих уродов. Знаешь, неспокойно мне было. Чуял, блин, сердцем, что не просто так всё это. Тогда мы же наспех зарыли их этой маленькой лопаткой. Мало ли — собаки какие разгребут или ещё что случится. Короче, я взял нормальный инструмент, приехал на место и давай копать. А Дирижёра там нет, представляешь? Вместо него лежит совершенно другой человек, с дыркой в гортани.
— Пулевое? — спросил я.
— Нет, — Руслан помолчал секунду. — Будто осиновый кол ему в горло загнали. Как вампиру, только не в сердце, а в глотку. Бред полный, чертовщина какая-то.
Я медленно провёл рукой по лицу, пытаясь хоть немного привести в порядок мысли и понять, что могло вообще произойти с трупом Савченко.
— Ладно, — проговорил я. — Уходи оттуда. Немедленно…
— А с трупами-то сейчас что делать? — спросил он, словно я был главным специалистом по сокрытию криминальных трупов.
— Да ничего уже не сделаешь. Если там уже кто-то после нас копался, то какая разница? Зарой обратно, как было, не усложняй ситуацию. И главное — к себе на хату ни ногой. Я тоже сменил место жительства. Ты ведь на даче сейчас живёшь?
— Да, пока на даче, — подтвердил Грач.
— Вот туда сейчас. Будем думать дальше, как быть.
— Все одно, ума не приложу, куда Савченко-то подевался? — тихо бормотал Руслан. — Кому мог понадобиться его проклятый труп? Может… может, он всё-таки жив?
— Да ну нахер, — выдохнул я зло. — Я лично ему башку прострелил, ты сам видел. Пуля вошла ему точно в глаз. Живых после такого не бывает.
— Ну не знаю, братан… — протянул он растерянно, и я почти физически ощутил, как он пожал плечами там, на том конце трубки. — Может, он этот… как его? Франкенштейн?
Глава 6
В первую ночь на новом месте спалось, прямо скажем, неважно. Общежитие — не самое подходящее место для тихой и размеренной жизни. Звукоизоляция — будто живёшь в картонной обувной коробке. Слышно буквально всё.
Рано утром меня уже поднял чей-то громкий топот, хлопанье дверьми, звуки сливного бачка и приглушённые разговоры. Я давно отвык от таких условий и сначала никак не мог снова заснуть. Но, пересилив себя, всё-таки задремал.
Проснулся во второй раз резко, мгновенно вскочив с кровати. Меня разбудил громкий женский вскрик, точнее даже — визг. Рука инстинктивно выдернула пистолет из-под подушки. Я недоумевающе огляделся вокруг. В комнате никого, дверь заперта.
Но звук явно доносился откуда-то сбоку, будто прямо из стены.
Я прислушался. И тут снова раздался приглушённый крик, причем знакомый. Источник я обнаружил почти сразу — старая электророзетка на стене, почти насквозь пробивающая стену, словно маленький микрофон, ну или скорее динамик. Оттуда и раздавался шум, а значит, орала моя соседка. Кто там у нас за стенкой? Правильно — Ирка, медсестра.
Потом послышался низкий мужской голос и звуки явного скандала. Голос грубый, хрипловатый, будто с похмелья или сам по себе джигурдовый:
— Ты чего орёшь-то, дура? На уши всех соседей поднимешь!
Интересно…
Насколько я понял, Ирка жила только с детьми — откуда там с утра вдруг взялся мужик? Я глянул на часы: время — девять. Вздохнув, быстро соскочил с кровати и натянул трико и футболку, на ходу обшаривая глазами пол в поисках тапок. Тапок не нашёл. Да и хрен с ними — сгрёб с полки форменные туфли из чёрной кожи и сунулся в них на босу ногу.
В таком маргинально-бомжеватом виде я и направился навестить соседку. Всё-таки её призывы о помощи через электророзетку звучали как-то уж слишком убедительно.
За Иркиной дверью явно происходило что-то нехорошее — звуки были приглушенными и одновременно возбужденными, словно мужик домогался до Ирки, и не слишком мирным способом. Я сразу же попробовал открыть дверь, но та была предусмотрительно заперта изнутри.
Тогда я постучал костяшками пальцев: сначала негромко, хотя и настойчиво.
Реакции ноль. Затем резко и громко — три коротких удара и три увесистых хлопка ладонью. Бух-бух-бух, бам-бам-бам. Звук гулко отозвался в коридоре эхом.
За дверью тут же наступила напряжённая тишина, будто я прервал что-то очень важное и секретное. Потом неуверенно и немного испуганно отозвалась Ирка:
— Кто там?
— Это я, почтальон Печкин! — бодро ответил я, стараясь, чтобы голос звучал непринуждённо и даже с оттенком добродушной насмешки. Важно создать впечатление, будто я просто решил зайти к соседке поболтать, а вовсе не собираюсь врываться к ней и спасать от какой-то угрозы.
Сам же я при этом приложил ухо к замочной скважине. Двери в общаге были дешёвые, тонкие, с огромными зазорами и хлипкими замками, через них прекрасно доносился любой звук. Я отчетливо слышал каждое слово, сказанное за дверью.
— Это ещё кто? — недовольно спросил мужской голос, хриплый и грубоватый.
— Откуда я знаю! — раздражённо бросила Ирка.
— Слышь, ты дверь не открывай! — грубо буркнул ей мужик. — Сиди тихо!
— Ай! Пусти, больно же! — снова вскрикнула она.
По звуку было понятно, что Ирка попыталась двинуться к двери, но мужик резко схватил её за руку, оттащил обратно. Я поморщился и снова загрохотал кулаком в дверь — уже настойчиво, без шуток и лишних пауз. Громко, с металлическими нотками в голосе, произнёс: