Наконец, через несколько часов у меня всё было готово. Устройство, придуманное мной, казалось простым, но надёжным и смертельно опасным. Я несколько раз проверил, испытал механизм вхолостую, убедился, что ничего не заклинит и не подведёт в нужный момент.
От всей этой возни и непривычных манипуляций у меня заныла спина. Но чувствовал я себя удовлетворенно. Уже совсем скоро это устройство покажет, на что способно.
Джип Валета ехал на окраину неспешно, словно тот просто прогуливался по вечернему городу. Водитель аккуратно рулил, изредка поглядывая в зеркало на шефа, который сидел сзади и что-то напряжённо разглядывал в окне.
— Герман Сильвестрович, сейчас куда? — вежливо спросил водитель, чуть повернув голову.
— На заброшенный мост, — раздражённо произнёс Вальков. — Через протоку эту, пересохшую, старую. Я ж тебе русским языком сказал. У тебя что, Федя, память, как у рыбки, совсем никакая?
— Извините, Герман Сильвестрович, — водитель смущённо замялся и кашлянул. — Может, навигатор включу?
— Лучше ты башку свою включи, — тихо и сухо ответил Вальков, глядя на него исподлобья. — В навигаторе этого моста нет. Заброшен он, понимаешь?
За джипом, на расстоянии метров пятнадцати, двигался чёрный «Гелендваген», который перевозил бойцов Валькова. Герман Сильвестрович, судя по такому серьёзному сопровождению, явно не на пикник собрался. А ещё он нервничал, хоть и старался виду не подавать. Валет всегда держал марку, но сегодня что-то было не так.
Они уже миновали черту города, и привычный благоустроенный пейзаж за окном быстро сменился пустырями и редкими заброшенными строениями. Солнце медленно сползало за горизонт, окрашивая небо в багровые цвета. В сумеречном свете всё словно покрылось ржавыми пятнами, и от этого картинка за окном казалась ещё тревожнее.
— Герман Сильвестрович, там человек на мосту, — осторожно заметил водитель, резко сбавляя скорость. — Вон он стоит, прямо посередине.
Вальков в этот же момент чуть приподнялся, напряжённо всматриваясь вперёд. На мосту через старую пересохшую речушку действительно стояла фигура человека в толстовке с глубоко натянутым на голову капюшоном. Он был один, стоял абсолютно неподвижный, будто замер, не чувствуя никакого волнения или тревоги. В руках у него была удочка, которую он спокойно держал над пустым руслом.
— А вы как догадались, что он будет именно здесь? — тихо спросил водитель, обернувшись.
— Опыт, Федя, — самодовольно хмыкнул Валет. — Опыт, мать его… Артур всегда стресс снимал рыбалкой. А рыбачил он только здесь, именно с этого моста. Тут речка протекала, а в этом году русло пересохло напрочь. Я подумал, если ему идти больше некуда, он придёт сюда в тяжкую минуту. Тормози здесь. Только аккуратно, не спугни мне Артура. Брать будем сейчас, другого шанса не будет.
Голос Валькова стал ниже, он чуть откинулся на сиденье и почти шёпотом процедил, как бы для самого себя:
— Артур слишком много знает. А на кону сейчас… все.
Машины остановились перед мостом. Заезжать на старые доски и проржавевшие металлические балки не рискнули: конструкция могла рухнуть, она и так едва выдерживала собственный вес.
Валет вышел из джипа, поправил пиджак и неторопливо направился к мосту. Из «Гелендвагена» вслед за ним выпрыгнули трое бойцов в камуфляже. Они двигались позади своего босса, стараясь держаться на некотором расстоянии, но при этом внимательно следили за происходящим.
— Артур! — громко окликнул Вальков фигуру на мосту, шагая уверенно и широко. Голос его был почти весёлым, дружелюбным. — Дорогой мой! А я тебя везде ищу, весь город перевернул! Ты что творишь-то? Из больнички сбежал, всех на уши поставил. А я так и знал, что здесь тебя найду. Поехали домой… В больницу не поедем!
Он двигался навстречу — и вдруг замер, оборвав шаг посреди очередной доски, как будто резко натолкнулся на невидимую стену. Сердце у него ёкнуло и бешено забилось в груди. Впереди неподвижно стоял Савченко, и он никак не отреагировал на слова Валета, даже не шевельнулся. На его лице, под глубоким капюшоном, угадывалась грубо намотанная повязка, закрывающая пустую глазницу. Но вместо удочки в руках он сжимал обычную тонкую ветку — небрежно сломанную, с торчащими сучьями. Держал он её так, будто это было рыбацкое удилище, и напряжённо смотрел на конец, будто там вот-вот что-то должно клюнуть.
Валет тяжело выдохнул. Ему окончательно стало ясно — Дирижёр слетел с катушек. Герман замер, не решаясь подойти ближе. Развернулся, глянул на своих бойцов, процедил еле слышно, одними губами, чтобы Артур не услышал:
— Берите его, ребята. Только осторожно и тихо. Аккуратно с ним, слышите?
Он говорил твёрдо, но в глубине души уже понимал — Артур теперь не тот человек, которого можно было вернуть обратно. Артур стал очень опасен, и не потому, что в голове у него хранится компромат на него, Валета. Он страшен, как раненый хищник. Ему уже нечего было терять, а значит, он мог пойти на любую отчаянную меру.
Бойцы начали медленно приближаться, осторожно наступая на старые доски моста, аккуратно обходя проржавевшие дыры и щели. Движения отточены и слажены, лица сосредоточены, они внимательно следили за каждым движением человека в толстовке, которого им теперь предстояло взять.
А Валет остался стоять чуть позади, бессильно сжимая кулаки в карманах пиджака и тяжело дыша. Сейчас, когда на кону стояло слишком много, он не мог позволить себе ошибиться. Герман Сильвестрович ждал, когда бойцы сделают своё дело, и молча молился, чтобы обошлось без лишних осложнений. Но что-то глубоко внутри подсказывало ему, что осложнения неизбежны.
— Как же так, Артурчик? Как же так? — шептал как молитву Валет, нащупывая в кармане маленький цилиндрический предмет.
Друзья! Максу предстоит непростая битва! Давайте кинем под книгу лайков ему на удачу! Спасибо!
Глава 10
Один из подручных Валета, молодой ещё парень, недавно принятый на службу, сделал шаг вперёд, явно стремясь показать себя перед шефом и старшими товарищами. Лицо самоуверенное и наглое, глаза он и теперь щурил с усмешкой. Он, видимо, не успел узнать Дирижёра поближе и не понимал, что перед ним человек, от которого можно ждать чего угодно, и в самом буквальном смысле. Парень даже не стал доставать оружие, напротив, демонстративно засунул руки в карманы и шагнул навстречу Дирижёру, будто перед ним был жалкий пьяница, который не стоил внимания — но с которым приходится работать по приказу шефа.
— Стой, куда, дурак! — крикнул ему вслед Вальков, но было поздно.
Секунда — и хрупкая иллюзия контроля, которую Валет и его бойцы старались сохранить, рухнула окончательно.
Дирижёр, стоявший неподвижно, с опущенной головой, словно внезапно ожил, будто пружина распрямилась в его теле. Длинная палка, которую он держал в руках вместо удочки, взметнулась в воздух, описав короткую резкую дугу, и остро заточенный конец с чудовищной точностью ударил прямо в левый глаз самоуверенному охраннику.
Звук был глухим, коротким, как удар ножа в спелый арбуз. Палка легко пробила глазницу, глубоко вошла внутрь, с тихим хрустящим всхлипом проникла глубоко в мозг. Парень так и не успел охнуть или вскрикнуть — он просто замер на месте, будто окаменел, и его лицо навсегда застыло в удивлённом выражении глупой, беспомощной растерянности, будто бы он всё ещё пытался осмыслить, в какой же момент так жестоко и непоправимо лажанул.
Потом его тело как-то странно обмякло, он осел вниз, как безвольная сломанная кукла, и с тихим шорохом рухнул прямо под ноги Савченко. Дирижер резко отшвырнул палку.
Валет и остальные бойцы стояли с застывшими лицами, не двигаясь с места.
Артур же посмотрел своим единственным глазом прямо на Валета. Но в его взгляде не было безумия или отрешенности. Только холодный расчет и тихая ярость и уверенность человека, которому уже нечего терять. Назад пути для него не существовало.
В следующий миг двое бойцов, наконец, очнувшись от оцепенения, резко потянулись к кобурам, нервно расстёгивая клапаны.
— Не стрелять! — громко и властно рявкнул Валет, так что его голос, жёсткий и слегка сорванный, прокатился по всему мосту эхом и резко прервал суетливые движения бойцов.
Он не просто так дал такой приказ. Он видел взгляд Савченко — и в нем не было того помутнения, что он ожидал увидеть. Взгляд Артура, хоть и тяжёлый и холодный, был совершенно осмысленным, ясным — даже слишком спокойным для безумца.
И на губах его играла едва уловимая, холодная и презрительная ухмылка, от которой становилось неуютно. Она была словно насмешка, брошенная в лицо боссу.
Савченко спокойно наклонился к лежащему телу убитого охранника, без особых усилий поднял его и перекинул через низкие перила моста, как бросают за борт ненужный груз.
Тело охранника полетело вниз и глухо шлёпнулось о высохшее русло старой речушки. Звук был мерзкий, влажный, словно мокрая тряпка с силой ударилась о бетонный пол. Тело раскинулось внизу, неестественно перекошенное, среди острых камней, покрытых рыжиной.
Савченко снова повернулся к пришедшим, распрямил плечи и посмотрел прямо на Валета.
— Убери своих бандерлогов, Герман, — холодно и отчётливо сказал он с интонацией человека, который полностью контролирует ситуацию. — Ты же знаешь, я не люблю, когда на меня спускают с цепи псов.
Валет попытался разрядить обстановку, натянул на лицо нервную улыбку, но и она вышла у него вымученной и неестественной:
— Артурчик, ты… ты, выходит, в себе? — произнёс он наигранно радостно, пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Твою дивизию, а я-то думал, ты того… Не в обиду, Артур, мы просто хотели спокойно посадить тебя в машину и поехать домой. Ты сам же видел — я не дал этим дебилам достать оружие.
— Оружие? — зло прошипел Савченко, и его единственный глаз, не мигая, смотрел прямо в лицо Валькову, словно око прицела, и прожигал насквозь. — Пистолеты бы им не помогли.