Я молча кивнул ему и пошёл дальше, чувствуя себя на секунду почти как дома. Да и в самом деле, с такими людьми, как Фомич, отдел был почти родным местом. Словно ты заходишь не на работу, а в гости к старым друзьям.
Только сейчас у меня были дела поважнее, чем сентиментальные воспоминания и разговоры по душам. Впрочем, когда оно было иначе?
Я зашёл в кабинет Кобры и даже не успел нормально распахнуть дверь, как сразу услышал, что Оксана Геннадьевна разговаривает по телефону на повышенных тонах.
Её голос звучал резко, хлёстко и раздражённо:
— Да вы там совсем охренели, что ли? Такое простейшее дело раскрыть не можете? В смысле, запись с камер вы ждёте? Каких ещё камер? А ножками потопать самим? Свидетелей установить, опрос сделать, обход по дворам, подъездам? Подворовые обходы вы вообще знаете, что такое? Или вас заново учить надо? Если я ещё раз…
Она резко осеклась, помолчала секунду, словно вслушиваясь в оправдания человека на том конце провода, и продолжила уже медленнее, тише и с особым, ледяным спокойствием в голосе:
— В общем, так. Сегодня к вечеру я жду от вас подробный отчёт, что конкретно вы сделали. А лучше — приведёте ко мне подозреваемого. Лично и своими руками. Без отговорок и оправданий. Всё понятно?
Она зло выдохнула и добавила уже почти шёпотом, но таким, что мне всё было прекрасно слышно:
— Бараны…
И с этими словами с силой швырнула трубку на телефонный аппарат. Грохот пластика прозвучал резко, будто она сама только что шлёпнула кого-то из подчинённых по загривку.
В кабинет я зашёл в тот момент, когда она уже сердито смотрела перед собой в стену, явно достигнув точки кипения. Но, заметив меня, тут же переменилась в лице, словно резко перекинула внутри какой-то невидимый тумблер из режима «жёсткая начальница» в режим «дружелюбная коллега»:
— О, Макс, привет, — воскликнула она и даже улыбнулась чуть устало, но вполне искренне. Словно только что не ругалась, а просто болтала по телефону о погоде.
— Привет, — ответил я, прикрывая за собой дверь. — Личный состав воспитываешь?
— Задолбали… С кем работать приходится? Не поверишь. Сидят, как аристократы, мальчики с айфонами. Ждут, пока им дактилоскопия по пальцам стрельнет или запись с камер кто-то на блюдечке принесёт. Уже совсем разучились работать ногами. Метод личного сыска для них — как антиквариат. Не опера, а приложение для андроида какое-то.
Она махнула рукой с лёгкой досадой и тяжело вздохнула.
— Да ладно тебе, Окс, — подмигнул я, присаживаясь напротив неё. — Ты же знаешь, скоро переведусь к тебе, и попрем раскрывать. Все подряд…
— Да это всё ерунда, — отмахнулась она, глянув на меня серьёзно и чуть нахмурившись. — Обычные кражи, обычная рутина. Нам с тобой надо дела поважнее решать.
Она понизила голос, слегка наклонилась ко мне ближе и почти шёпотом, но твёрдо и чётко проговорила:
— Нам надо решить проблему с Вальковым. Я не могу спать спокойно, зная, что гнида, убившая моего отца и Лютого, ходит на свободе.
— Я знаю, — спокойно ответил я. — И работаю над этим.
— Вот как ты можешь один это всё делать, а? — спросила она с лёгким восхищением и даже удивлением в голосе. — Какой-то ты у меня загадочный, Макс. Я вот всем говорю, что у меня самый продвинутый кандидат в оперативники, но сама понять не могу, в чём твой секрет?
Она вскинула на меня бровь и слегка прищурилась, ожидая ответа, словно я действительно возьму сейчас и раскрою загадку века, из чего делается идеальный сыщик. Я же лишь пожал плечами и улыбнулся слегка иронично:
— Просто в школе милиции хорошо учился. Да и детективов много смотрел. Повезло, в общем.
Она задумчиво, с лёгкой улыбкой постучала ноготочком по столу. Это было не сомнение, а, скорее, жест доверия. Она не сомневалась в моей честности, наоборот — восхищалась тем, как у меня получается почти в одиночку двигать это дело. Будто ей и самой хотелось быть похожей на меня в этом плане, такой же отчаянной, напористой и готовой идти до конца, несмотря ни на что. Хотя что предполагать, она такая и была. Тут уж мы — два сапога пара.
— Вот бы найти ту запись, — вдруг задумчиво проговорила Кобра, и в глазах её промелькнула какая-то тихая надежда. — Запись с той кассеты.
Она открыла верхний ящик стола и осторожно достала ту самую кассету, которая должна была стать для нас главным оружием против Валета. Потёртая, старая, с пожелтевшей наклейкой. Но кассета оказалась пустышкой — пленка давно размагнитилась, и записи там больше не было.
— Ведь должна же где-то быть оригинальная запись, — снова заговорила она, вертя кассету в руках. — Кто-то же это заказал Егорову. Кто-то наверняка оцифровал потом. Мы-то с тобой просто копию держим в руках. А где оригинал, кто его хозяин — мы так и не знаем.
Я молчал. Что я мог ей ответить? Кобра права, оригинал действительно существует где-то, у кого-то. Запись, на которой чётко и ясно видно убийство Лютого. Запись, которая может стать концом Валькова. И теперь это было моей первостепенной задачей — разыскать оригинал.
— Найдём, — сказал я ей уверенно, глядя прямо в глаза. — Обязательно найдём. И тогда хана Валету.
Кобра внимательно посмотрела на меня и тихо вздохнула, словно сомневалась, но хотела верить:
— Я надеюсь, Макс. Я очень на это надеюсь.
Она будто почувствовала, что на меня совсем недавно была попытка покушения, хотя я ей об этом не говорил. Наверное, что-то во мне такое засело в тот момент, когда я отмывал подъезд и квартиру.
Мы замолчали оба. В кабинете повисла тишина. Каждый думал о своем. Потом она снова убрала кассету в стол, закрыла ящик и вдруг тихо добавила, глядя в сторону:
— Ты только будь осторожен, ладно? Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
— Да ничего со мной не случится, — спокойно ответил я, улыбнувшись ей по-дружески. — Я ещё жить и жить собираюсь.
Она снова улыбнулась, но взгляд её оставался серьёзным. Она тоже прекрасно понимала, насколько ставки в этой игре высоки.
В этот самый момент громко и неожиданно зазвонил телефон. Кобра резко вскинула голову, раздражённо вздохнула, недовольно глянув на аппарат. Видно было, что её совсем не радует, что кто-то прервал наш разговор. Взяла трубку резко, коротко представилась, чуть жёстче, чем обычно.
— Слушаю, Коробова, — бросила она почти с вызовом.
Но буквально через секунду лицо её чуть изменилось, взгляд смягчился, а голос сбавил обороты и стал подчёркнуто уважительным и вежливым:
— Семён Алексеевич? Здравия желаю! — она тут же расправила плечи, даже привстала чуть-чуть со своего кресла, будто на том конце провода номер набрал не полковник Мордюков, а сам генерал, который к тому же мог её увидеть без всякого видеозвонка. — Яровой? Да… У меня сейчас. Да-да, он уже закрыл больничный, вроде в порядке. До кадров просто ещё не дошёл. Завтра собирается на службу выйти. А что, надо прямо сейчас отправить его в кадры?
Она внимательно слушала, иногда коротко кивала, словно соглашалась с каждым словом собеседника. Затем чуть улыбнулась уголком губ и ответила уже с особым акцентом на чёткое подчинение приказу:
— Поняла, товарищ полковник. Так точно, сделаем всё, как сказали. Всё ясно.
Кобра аккуратно положила трубку на аппарат, перевела глаза на меня и чуть усмехнулась:
— Морда прямо-таки горит желанием перевести тебя в розыск, Макс. Не знаю, чем ты так на него повлиял, но он реально теперь тебя двигает. Вот так дела.
— Вот уж не знаю, чем заслужил такое внимание, — усмехнулся я в ответ, вспоминая, как Морда нашел на берегу ксиву Лютого. — Я даже не стучу ему. Ха!
— Ага, — с лёгкой иронией проговорила Кобра и чуть пожала плечами, — но, тем не менее, Семён Алексеевич сказал, чтобы ты прямо сейчас тащил свою задницу в кадры, писал рапорт и записывался на прохождение полиграфа.
Она внимательно посмотрела на меня, явно ожидая моей реакции. Тогда я медленно расстегнул кожаную папку и вытащил из неё две толстые тетрадки в плотных обложках. Они были аккуратно, педантично заполнены удивительно мелким почерком.
— В кадры пойду сейчас. Ага… я как раз тут приготовил кое-что, — кивнул я на тетрадки и добавил: — Вот, Машка написала конспекты мне. Это нашему дорогому товарищу замполиту Зуеву, чтобы слез с меня с этими грёбаными конспектиками по служебной и морально-психологической подготовке. А то ведь будет мозги чайной ложечкой выедать, пока я эти тетради не сдам ему лично.
Кобра с лёгкой задумчивостью посмотрела на тетрадки, слегка качнула головой:
— Знаешь, Макс, что-то мне кажется, что Зуев тебя прямо невзлюбил. Вот не знаю, почему, но складывается такое ощущение, что не нравишься ты ему по каким-то личным причинам.
Она приподняла плечо, словно бы искала и не находила вариантов.
— Да и пофиг, если честно, — чуть пожал я плечами. — Мне главное, что мы с тобой уже сработались. Вот это действительно важно, товарищ начальник.
Она внимательно и серьёзно посмотрела на меня, но по губам её пробежала короткая улыбка. Чуть задумавшись, она слегка кивнула, словно соглашаясь с моими словами, и добавила уже тихо и по-дружески, почти доверительно:
— Это точно, Макс. Главное, что мы с тобой на одной волне. А с остальным мы уж как-нибудь справимся.
— А иначе никак, — подтвердил я, поднимаясь и убирая тетрадки обратно в папку. — Пойду-ка я к Зуеву, подниму ему настроение. Хе…
Кобра снова улыбнулась, чуть помахала мне рукой и со вздохом потянулась к телефону, который опять зазвонил, настойчиво требуя её внимания.
Пока шёл в отдел кадров, в коридоре столкнулся с криминалистом.
— Макс! Привет! А чего на пробежки не ходишь?
— Больничный был, — улыбнулся я. Рад был видеть, что Корюшкин всерьёз взялся за спорт.
— А я бегаю каждый день. Всё думаю — вдруг ты придёшь и меня проверишь.
— Бегай, Ваня, бегай. Завтра точно приду, проверю. Больничный закрыл.