Последний выстрел прозвучал на записи особенно чётко и громко. Пуля была выпущена в меня, когда я лежал на земле, истекая кровью. Оксана вздрогнула так, будто пуля влетела в её собственное тело. Пальцы мои невольно сжались на её плече, и я почувствовал, как её тело обмякло, как будто она на секунду потеряла равновесие.
Впрочем, Кобра тут же очнулась, резко вернулась к реальности и потянулась рукой, чтобы выключить запись. Изображение погасло, но картинка уже навсегда отпечаталась у меня в глазах и в памяти. Лицо Валета, его ухмыляющиеся подручные, номера их машин, когда они въезжали на этот проклятый дворик заброшенного завода. Запись была чёткая.
— Всё, — глухо сказала она, голос её сделался слегка хриплым и дрожал от напряжения и пережитого потрясения. — Всё, Макс… теперь у нас есть всё, что нужно, чтобы закопать эту суку…
Оксана медленно поднялась со стула. Её слегка повело, и я тут же подхватил её, аккуратно придерживая за плечи, не позволяя упасть.
— Спокойно, спокойно, — тихо сказал я, удерживая её. — Держись. Всё будет хорошо.
Меня и самого словно внутри вновь и вновь били по нервам. Она замерла, постояла немного, уткнувшись лбом в моё плечо, и вдруг заплакала. Плакала тихо, беззвучно, словно боялась, что кто-то услышит её слабость. Я гладил её по спине, шепча:
— Поплачь, поплачь… Это нормально, не держи в себе.
Она прижалась ко мне ещё сильнее, на какое-то время затихла, пытаясь успокоиться. Потом медленно подняла голову и посмотрела мне в глаза. Взгляд её был теперь совершенно другим — спокойным, твёрдым и уверенным. Она уже приняла решение, и в глазах её больше не было слёз.
— Ты молодец, Макс, — проговорила она тихо, но решительно. — Теперь мы точно его уроем.
— Конечно, — ответил я ей с лёгкой, горьковатой улыбкой. — Смерть Кощеева теперь у нас в руках.
Мы замолчали, продолжая стоять друг напротив друга, и в этом молчании не нужно было больше слов. Всё было ясно и без них. Теперь мы были готовы идти до конца. Теперь мы на финишной прямой.
— Заливаем в сеть? — спросила Кобра, уже почти успокоившись после увиденного. В глазах её застыла холодная, жёсткая решимость. — Пусть вся страна узнает, кто такой Вальков на самом деле. Это будет настоящая информационная бомба. Жёлтые СМИ подхватят мгновенно. Не все они под Валетом ходят, такой хайп словить ни одно издание не откажется. Представь, что начнётся.
— Погоди, — остановил я её, поднимая руку. — Успеем ещё залить. Если мы сейчас опубликуем видео, Валет может соскочить, сбежать за границу, залечь на дно. Нужно сделать так, чтобы у него не осталось ни единой лазейки. Давай сделаем иначе: загрузим запись в сеть, но пока не будем публиковать. Пусть это будет наш резервный вариант. Я возьму диск и пойду в Следственный комитет, к Пауку. Пусть регистрирует преступление через свою кухню КРСП, а не через нашу дежурку. И возбуждает экстренно дело… Без ментов, сам, с нами… Его подследственность, а чем меньше будут знать людей и сотрудников, тем меньше шансов напороться на крыс Валета. И скоренько его возьмем. Только спецназ подключим. Ну там он сам знает, как это все с Росгвардией обстряпать, для силовой поддержки.
— Ты пойдешь к Пауку? — удивилась Кобра, слегка приподняв бровь. — Зыкову? А если он с ними заодно? У него репутация та ещё…
— Репутация у него, конечно, говно, — согласился я, слегка пожав плечами. — Но Валету он точно не подчиняется. Валет его никогда не подкармливал, это видно.
Оксана хмуро и недоверчиво молчала, и я добавил:
— Иначе бы он одевался бы попрезентабельнее, да и парфюм у него дешманский, кислым молоком отдает. А значит, есть шанс, что он будет заинтересован провести это дело. Ему в карму плюс жирный, да и звезда на погон. Я рискну, конечно, но мы подстрахуемся.
— Ты точно ему веришь, Макс? — обеспокоенно спросила Кобра.
— Не верю, — усмехнулся я. — Но ведь ты же меня подстрахуешь. Если я не вернусь через час, не отвечу на звонок или окажусь недоступен, ты нажмёшь на кнопку и опубликуешь видео. Пусть вся страна смотрит, кто в Новознаменске в мэры баллотируется.
— Хорошо, — кивнула Оксана. — Только для этого нужен левый компьютер, ноутбук хотя бы…
— Что-нибудь найдём, — сказал я уверенно.
— В вещдоках у меня уже пару лет валяется невостребованный ноутбук, — проговорила она.
Мы перешли в кабинет Кобры. Она порылась в шкафу, вытащила старенький потрёпанный ноут, сдула с него пыль и положила на стол. — Вот, должен работать.
— А интернет? — уточнил я, слегка нахмурившись, потому что сам не сильно разбирался во всех этих тонкостях.
Кобра быстро объяснила, что она раздаст интернет со своего телефона, затем включит VPN, чтобы IP-адрес не отследили, и добавила какую-то специальную программу для полной анонимности. Я слушал её вполуха, доверяя ей полностью, и через несколько минут после манипуляций с ноутбуком видео было уже залито в сеть. На экране появилось окно с крупной синей кнопкой «Опубликовать». Оставалось только нажать на неё в нужный момент.
— Всё готово, — тихо проговорила Оксана, тяжело выдохнув и поставив ноутбук на край стола. — Дело за тобой, Макс.
— Отлично, — сказал я, бросив взгляд на часы. — Уже почти утро. Насколько я наслышан, Паук всегда приходит на работу рано.
— Главное, чтобы никто не узнал про эту запись раньше времени, — встрепенулась она. — Никто не должен его предупредить.
— Не успеют, — сказал я твёрдо. — Иду к нему прямо сейчас. Если его ещё нет, дождусь там, в здании СК.
Кобра помолчала с секунду, затем шагнула ближе и внимательно посмотрела на меня:
— Удачи тебе, Макс. Ни пуха, ни пера.
Мы обнялись. Крепко. Еле удержался, чтобы не поцеловать. Она тоже устояла. Не время для поцелуев.
— К чёрту, — усмехнулся я ей в ответ.
Я повернулся и направился к выходу из кабинета.
Несмотря на раннее утро, в здании Следственного комитета уже вовсю бурлила жизнь. Кто-то пришёл пораньше, кто-то с ночи ещё разгребал материалы по дежурным суткам. Работа у следаков всегда кипела, в любое время года и в любую эпоху. Что тогда, в мои старые времена, что сейчас — следствие всегда имело дел выше крыши.
Я прошёл через проходную, показал дежурному росгвардейцу своё удостоверение. Он мельком глянул на него и кивнул.
Я направился прямо в кабинет следователя Зыкина, которого мы все знали как Паука. Наш милицейский брат его не любил и всегда относился с неприязнью, но сейчас Паук был единственным, кому я мог хоть как-то довериться. Я не мог прийти с таким весомым компроматом ни к кому в своём родном отделе — там завелась крыса, и я уже ни капли в этом не сомневался. Даже Мордюков, который, вроде бы, был надёжным, не вызывал у меня полного доверия. Кто знает, как всё повернётся, если я вдруг вывалю перед руководством такую бомбическую улику, способную перевернуть с ног на голову не только нашу работу — жизнь всего города, всей области и зацепить влиятельных московских инвесторов.
А Паук, хоть человек и мерзковатый, но принципиальный. По крайней мере, так казалось мне до сегодняшнего дня. И сегодня я пришёл к нему, надеясь, что он станет моим союзником.
Дверь кабинета была распахнута. Паук сидел за столом, пил кофе и задумчиво смотрел в окно, за которым беспечно щебетали ранние воробьи. День обещал быть ясным и солнечным. Зыкин повернулся на звук моих шагов и удивлённо вскинул бровь, отставив кружку в сторону:
— День добрый, Евгений Эдуардович, — негромко произнёс я, войдя в кабинет и сразу же прикрывая дверь за собой.
— А, Максим Сергеевич? — Паук внимательно посмотрел на меня, и по глазам его я сразу понял, что он догадался — это не просто визит вежливости. Я пришёл к нему с серьёзным делом.
У нас с ним была договорённость: если я что-то серьёзное нарою, то приду первым делом к нему. На обмен он уже давал мне информацию про того адвоката с заячьей губой, и теперь пришла моя очередь.
— В общем так, Женя, — сказал я глухо и прямо, сразу перейдя на «ты», чтобы указать, что тут не место реверансам и формальностям. — Дело очень серьёзное. Прикрой-ка окошко, пожалуйста, — кивнул я головой на окно и на воробьёв, будто те могли подслушать нас и передать кому-то ещё.
Он без лишних вопросов подошёл и быстро захлопнул раму, потом шагнул к двери и щёлкнул замком, заперев кабинет изнутри на ключ.
— Рассказывай, — тихо, но твёрдо сказал он, даже забыв сесть обратно в своё кресло.
Я достал из кармана диск и протянул ему:
— На, глянь сам. Поймёшь всё.
Паук взял диск, бросил на него внимательный взгляд и тут же шагнул к своему старому компьютеру, где тоже водился дисковод. Вставил диск, нетерпеливо щёлкнул мышкой. Пока диск раскручивался, а на экране появлялась папка корневого каталога, он резко повернулся ко мне:
— Что это? — спросил он, не скрывая любопытства и нетерпения.
— Это пожизненный приговор Валету. На Германа Сильвестровича Валькова, — произнёс я спокойно, наблюдая за его реакцией.
Паук тут же встрепенулся, словно гончая, которой только что показали свежий, горячий след зверя. Он даже непроизвольно дёрнулся и подался вперёд, будто был готов сейчас же рвануть в погоню.
— Вальков⁈ — почти прошипел он, глаза его вспыхнули азартом и охотничьим блеском. — Ты даже не представляешь, как это за**ись, Максим Сергеевич!
Всегда внешне интеллигентный, сдержанный и улыбчивый Евгений Эдуардович теперь вдруг не выдержал и грубо матюкнулся, совершенно не свойственно для себя. Видимо, новость была слишком хороша, чтобы сдерживаться в выражениях.
— Представляю, Женя, — усмехнулся я, глядя на его восторг и не скрывая своей иронии. — Но ты лучше сам посмотри, убедись.
Видео начало проигрываться. Паук замер перед монитором и не мигая смотрел на запись. Его лицо с каждой секундой становилось всё напряжённее и жестче. Он молчал, всматривался в детали, но я видел, что эта запись была для него действительно откровением. Он понял, что у него в руках сейчас находится главный компромат на Валета, и это будет концом всей его криминальной империи.