— Ясно, — ответил я с ухмылкой. — Посмотрим ещё, что вскрытие покажет. Там экспертша молоденькая была, недавно работает. Скляр её фамилия, помнишь? Мы с ней на смерть того блогера, Романа Харта, выезжали. Вроде, толковая девчонка.
Кобра чуть нахмурилась и покачала головой:
— Да не факт, что именно она вскрытие делать будет. Там сейчас в Бюро СМЭ штат вырос. Раньше у нас на весь район был один эксперт, а теперь целая толпа работает.
— Ну, она мне сказала, что сама будет вскрывать. Я её попросил, оставил ей свой телефончик, она обещала позвонить сразу, как будут новости.
Оксана вдруг как-то недобро сощурилась и взглянула на меня с лёгкой подозрительностью:
— Мобильный свой, что ли, личный оставил?
— Ну да, а что такого-то? — удивлённо пожал я плечами.
— Да ничего, просто всем подряд телефончик свой раздаёшь, направо и налево. Рабочий надо давать, рабочий, — сказала она и чуть поджала губы. В глазах её вдруг промелькнула какая-то искра, подозрительно похожая на ревность.
Я чуть усмехнулся и развёл руками:
— Ну, Оксан, волка ноги кормят, сама знаешь. Если я буду сидеть постоянно в кабинете, толку не будет никакого. Иногда и личный номер надо дать, чтобы оперативнее всё решалось.
— Ладно уж, работай, — смягчилась Кобра и отпила из чашки. — Как что узнаешь, сразу докладывай мне. И да, зайди потом в секретариат, распишись. Просили за секретку расписаться.
— Хорошо, зайду, — сказал я, отпил кофе и поморщился. — А сахар-то у тебя есть?
Карл Рудольфович Ландер, как всегда, работал до глубокой ночи, один в своей небольшой лаборатории, тщательно скрытой от посторонних глаз на подземном этаже его небольшого офисного здания.
В помещении царил полумрак, лишь мягкий рассеянный свет настольной лампы падал на стол и освещал стопки исписанных листов и громоздкую клавиатуру с потёртыми клавишами.
Внезапно тишину нарушил резкий, монофонический звонок старенького телефона Nokia, лежавшего на отдельной полке в глубине комнаты. Этот аппарат был предназначен для связи с одним-единственным человеком. Связь эта была сугубо односторонней: профессор никогда не звонил сам, да и номер там не определялся. Ландер лишь получал звонки по защищённому каналу от человека, который назывался неким Инженером. Настоящего имени своего таинственного собеседника профессор не знал, да и знать особо не хотел — такая информация в подобных делах всегда бывает лишней.
Он поднял трубку, привычным движением нажал на кнопку и негромко произнёс:
— Ландер слушает.
В трубке несколько секунд стояла мёртвая тишина, затем раздался негромкий щелчок, будто на том конце включилось некое устройство. Сразу вслед за этим прозвучал голос — слишком низкий, искусственно искажённый до полной неузнаваемости модулятором, добавляющим металлический отзвук и неестественные, почти механические интонации.
— Добрый вечер, профессор, — произнёс Инженер. — Как проходят ваши исследования?
Несмотря на искусственность звучания, в голосе явно ощущалась отстранённая холодность и едва уловимая ирония. Тот, кто говорил, явно привык держать ситуацию под контролем и без лишних этических дилемм распоряжаться чужими судьбами. Этот голос был не только искажённым — он казался практически лишёным привычных человеческих оттенков, превращённый в холодный набор звуков, чтобы собеседник никогда не смог распознать настоящую личность говорящего.
— Добрый вечер, — спокойно ответил Ландер, не выказывая ни волнения, ни особой радости от переговоров.
— Я слышал, вы избавились от последнего экспериментального материала, — с некоторой претензий проговорил голос. — Сами избавились.
Профессор поправил очки и, чуть прищурившись, ответил:
— Я не делал из этого секрета. Шустов оказался совершенно неподходящим для наших целей.
— Почему? — голос Инженера стал чуть жёстче.
— Его способности значительно ниже требуемых, — спокойно пояснил профессор, переходя на профессиональный, сухой тон. — У него явно выраженный когнитивный дефицит с элементами пониженной пластичности психики. Проще говоря, его мышление оказалось слишком инертным и негибким. Для наших целей необходимы испытуемые с высокой степенью внушаемости, но при этом с достаточной интеллектуальной и психической гибкостью, чтобы выдержать стрессовую нагрузку и соответствовать условиям эксперимента. Шустов, к сожалению, проявил полную непригодность именно в этой ключевой области. Зря только целую неделю на него потратил.
В трубке снова наступило молчание. Профессор терпеливо ждал реакции Инженера, понимая, что подобные паузы — это всегда способ показать своё недовольство или усилить давление на собеседника.
— Мои люди достанут вам новый экспериментальный материал.
— Эти ваши бандерлоги опять следят за мной, — с лёгким раздражением произнёс Ландер, слегка сжимая пальцами переносицу и прикрывая глаза.
— Уважаемый профессор, считайте их не преследователями, а вашими помощниками. Мы с вами рискуем слишком многим. Эти люди не следят за вами — они вас скрыто охраняют. И в данный момент они заняты поисками подходящего материала.
— Да, материал… — протянул Ландер задумчиво. — Но вы ведь помните, какой именно материал мне нужен?
Профессор устало вздохнул и начал размеренно, как на лекции, объяснять то, что было очевидно лишь ему одному:
— Препарат эффективен исключительно для людей с выраженной доминантой правого полушария головного мозга. Понимаете? Такие субъекты обладают повышенной эмоциональной восприимчивостью, интуитивностью, более развитой творческой фантазией. Их мозг работает иначе — нейронные связи в правом полушарии формируются более активно, что делает их более внушаемыми и восприимчивыми к химическому воздействию препарата. У таких людей структура мозга характеризуется более мощными ассоциативными связями, что и позволяет нашему препарату в сочетании с моими гипнотическими сеансами вызывать стабильные изменения сознания и поведения. У других этот препарат просто не сработает. Мы это с вами уже проходили.
— Конечно, я знаю об этом, — коротко ответил Инженер. — И я снова предлагаю вам переехать в более подходящую точку для проведения экспериментов. Более защищённую и максимально изолированную. Новознаменск — не самое лучшее место для подобной работы.
Профессор тихо усмехнулся и покачал головой, будто собеседник мог его видеть:
— Опять зовёте меня в Москву? Нет уж, благодарю покорно. То, что лежит на поверхности, спрятано гораздо надёжнее. Здесь, в провинции, никому и в голову не придёт искать следы подобных экспериментов. Меньше внимания — меньше вопросов. Я на своём месте.
Инженер выдержал короткую паузу и холодно заметил:
— Хорошо… Нам нужны результаты, профессор. И я готов идти вам навстречу.
— Готовы идти навстречу? — с лёгкой иронией переспросил Ландер. — Дорогой Инженер, мы оба прекрасно понимаем, что выбора-то у нас у обоих нет. Будь ваша воля, вы бы давно от меня избавились и наняли других специалистов, а может, и целый штат. Но вам нужен именно я. Ведь без моих гипнотических методик ваш препарат — просто набор химических соединений.
Профессор снова помолчал и продолжил, возвращаясь в привычную научную колею:
— Но вы тоже мне нужны… И нет, не из-за ваших денег и помощи с экспериментальным материалом.
— Да… вы для нас ценный специалист, — согласился голос.
— Надеюсь, что следующий материал, который вы мне предоставите, будет вполне годным. Препарат, который мы используем, обладает специфическим нейрохимическим воздействием на лимбическую систему и гиппокамп головного мозга, отвечающие за формирование эмоциональной памяти и долговременных поведенческих паттернов. Под моим гипнотическим влиянием, в состоянии управляемого транса, препарат значительно усиливает процессы нейронной пластичности и позволяет точечно встраивать в психику испытуемых определённые поведенческие модели. Таким образом, мы можем добиться не просто кратковременного внушения, а сформировать устойчивые поведенческие шаблоны, необходимые для реализации наших целей. Без гипноза же препарат не действует — сознание испытуемого просто блокирует необходимые процессы. Вот почему вам нужен именно я. Вот почему вы должны ко мне прислушиваться.
Ландер ждал реакции, может быть, вопросов, но собеседник лишь коротко ответил:
— Я понял вас.
Он снова ненадолго замолчал, словно переваривая услышанное. Потом его голос зазвучал вновь, чуть более гладко, будто безымянный Инженер был теперь уже действительно готов к компромиссам, но всё с тем же холодным спокойствием:
— Тогда, профессор, обеспечьте результат. И помните, ошибок больше не потерплю. Материал скоро будет у вас.
— Материал скоро будет, — задумчиво повторил профессор.
Он медленно снял очки и устало потёр переносицу. Тихо, словно обращаясь к самому себе, продолжил негромко, почти шёпотом:
— Но лучший материал мы с вами, к сожалению, упустили. Савченко… Артур Богданович Савченко, уникальнейший экземпляр. Именно на нём наш препарат продемонстрировал своё настоящее великолепие. Мои сеансы гипноза сумели раскрыть его невероятный потенциал. Эта мощь, эта физическая сила и нечеловеческая выносливость были развиты всего за считанные дни. Уверен, если бы у меня было больше времени на работу с ним, мы получили бы не просто идеального исполнителя, а абсолютно управляемого человека с высоким уровнем интеллекта и безупречной психической устойчивостью.
В трубке снова на несколько секунд повисла тишина, после чего холодный, искажённый голос Инженера напомнил:
— Нам нужны не просто послушные исполнители, профессор, а абсолютно управляемые. Чего нельзя было сказать о Дирижере.
— Разумеется, — спокойно согласился Ландер. — Наши цели полностью совпадают. Пусть ваши мотивы и меркантильны, а мои — неизменно амбициозны. Я хочу оставить след в мировой науке, стать первым человеком, подчинившим себе сознание других людей полностью и без остатка. Но для этого мне необходима ещё хотя бы одна возможность поработать с Дирижёром.