Мордюков остановился, перестал мерить шагами кабинет, схватился за голову.
— Может, я ему что-то тоже подписывал, я уже не помню. За нарушение гостайны же меня запросто на уголовку могут натянуть. Ох, чую, надо на пенсию уходить.
— Не надо на пенсию, — сказал я. — Он уже мёртвый, вас не потянет.
— Странно, это как же он тогда против Валета пошёл… — Мордюков прищурился: — Это же вы с ним операцию затеяли по поимке Валета?
— Ну да. Наверное, он рассчитывал, наоборот, Валета спасти — а меня убрать. Но попал под шальную пулю. Вполне такое возможно. Мне просто повезло.
— Ну да, тебе всегда почему-то везёт, Максим Сергеевич. Это, конечно, хорошо, но… Ай, хрен с вами! Я чего пришёл-то? Там тебя Сметанин допросить хочет. Через полчаса зайди ко мне в кабинет. Он там ждать будет.
И поскорее развернулся прочь, к двери, будто за ним собаки какие гнались.
— Меня? — с удивлением уточнил я. — Он же допросил.
— Что-то мутит, крутит… Аккуратнее будь, Яровой, лишнего не болтай.
— Да разберусь, товарищ полковник.
— Ох, Яровой, сколько у нас тут событий накручено, наверчено. А всё с твоим появлением. Не Новознаменск, а Чикаго какое-то, ёшки-матрёшки.
Рука Мордюкова потянулась, будто он хотел перекреститься, но потом опомнился, беззвучно плюнул, пробурчал какое-то проклятие и, махнув рукой, вышел.
— Бульдог? — озадаченно спросила Кобра, провожая взглядом дверь. — Чего ему надо?
— Да шоколада, — пожал я плечами. — Разберусь.
— Ты правда аккуратней с ним. Нездоровый какой-то у него интерес. К тебе и к нашему отделу. Если накопал, что кадровик работал на Валета… Не дай бог, ещё чего-то нароет.
— Как нароет, так и зароет, — спокойно сказал я. — Дай-ка мне лучше эту печенюшку, уж больно вкусные у тебя они.
— «Юбилейное» обычное, — улыбнулась Оксана.
— Ну да, — пробубнил я, хрустя печеньем. — Как в советское время.
Я зашёл в кабинет Мордюкова. В кресле Семёна Алексеевича восседал Сметанин, развалившись свободно и вызывающе, будто кресло это предназначалось ему изначально. Приземистый, с широкими плечами и тяжёлой челюстью, он буравил меня взглядом маленьких, проницательных и красноватых глаз, которые и вправду чем-то напоминали бульдожьи.
— Максим Сергеевич, присаживайтесь, — бросил он, не вставая. — У меня будет к вам несколько вопросов.
Я оглянулся, Морды в кабинете не было. Видимо, побежал в аптеку за валерьянкой или, может, пытался успокоить свои разыгравшиеся нервы сигаретой на улице. Я недоуменно поморщился, сделал вид, что сильно занят работой, и мне нет никакого дела до его внезапного вторжения.
— Что-то срочное? Я же уже давал показания, — заметил я подчеркнуто вежливо, но без лишнего почтения.
Понятно, что когда тобой начинает интересоваться следак из комитета, есть над чем задуматься, но показывать тревогу я не собирался. У комитета есть свои методы, но и у нас свои приёмы.
— Присаживайтесь, присаживайтесь, — настаивал он. — Расскажу некоторые обстоятельства дела Валькова. И, знаете, там обнаружились занятные нестыковочки.
Я опустился в кресло напротив. Сметанин продолжал своим прокурорским тоном:
— Как объясните, Максим Сергеевич, что операцию по задержанию Валькова вы проводили под руководством и по прямой наводке Зуева, а он, по моим данным, как раз и являлся пособником Валькова?
Я пожал плечами, сохраняя полную невозмутимость:
— Не знаю, может быть, что-то не поделили они между собой. Кадровик, Владимир Ильич, мог ведь хотеть избавиться от Валета, чтобы не раскрыть собственную причастность. Может быть, просто решил себя обезопасить. Как вам такая версия? К тому же, Вальков находился уже в федеральном розыске и явно представлял угрозу для Зуева, он-то был при должности. Ну это если, конечно, замполит вообще работал на него. Я до сих пор не уверен в ваших подозрениях.
Сметанин качнул головой, будто не услышал моего ответа, и продолжил своим ровным голосом:
— Вам что-нибудь известно о их совместной преступной деятельности?
— Мне? — сделал я удивлённые глаза. — Нет, конечно.
— Ну да, конечно, — с недоверием произнёс Бульдог. — Значит, вы сами к Валькову отношения никакого не имеете и не имели?
— Никакого, — искренне замотал я головой.
— Хорошо, а вот это вы как объясните? — Бульдог повернул ко мне ноутбук и щёлкнул мышкой.
Экран засветился блеклым холодным светом. Я невольно прищурился, чтобы рассмотреть, что же там такое важное и интересное, что у этого комитетского глаза так и загорелись охотничьим блеском.
На видеозаписи была та самая комната, очень похожая на допросную, в офисном здании Валькова. В тесноте кабинета за столом сидел я сам. И хотя на экране было не разглядеть, что это именно я писал анкету, сам я прекрасно помнил тот момент. Я старательно изображал из себя обычного кандидата на работу, простого парня, решившего сменить унылую службу на тёплое местечко с высоким окладом.
Рядом со мной, нависнув тяжёлой фигурой, стоял Дирижёр. Вот он резко метнул в меня авторучку. Я не успел увернуться или, точнее, не захотел показывать, что мог бы. Он внимательно смотрел на мою реакцию. Затем как бы случайно уронил кружку на пол. Я вздрогнул, сделав вид, что испугался. Проверял меня тогда, подонок.
И теперь мне было очень интересно, каким образом эта запись оказалась в руках Бульдога.
Следователь, не отрываясь, наблюдал за мной, стараясь уловить хоть малейшую реакцию:
— Что вы скажете на это, Максим Сергеевич? Что вы там делаете?
Я поднял на него глаза с самым равнодушным выражением лица, на которое был способен, пожал плечами и ответил без запинки:
— Я устраивался на работу в службу безопасности. Простая история.
— Ах, вот как, — насмешливо протянул Бульдог. — Значит, перебежчик? Из органов в охранники? Или вам там место потеплее предложили?
— И что? — ответил я спокойно, глядя прямо ему в глаза. — Вы же сами понимаете, в современном мире человек ищет, где меньше работы, а больше зарплата. Устал, может быть, погоны носить. Честно скажу, здесь не разбогатеешь. Зачем лукавить?
— Ага, ясно… Но вы же знали, к кому именно идёте устраиваться? К криминальному авторитету Валькову?
— Криминальному авторитету? — переспросил я с искренним удивлением, чуть приподняв брови. — Боже упаси! Я тогда устраивался к кандидату в мэры Новознаменска, уважаемому бизнесмену и меценату. Вот к кому я шёл.
— Интересная логика, — Бульдог недобро улыбнулся, будто пытаясь скрыть раздражение. — А как же вы устраивались, если с предыдущей работы так и не уволились?
— Просто сходил узнать, переговорить, — пожал я плечами, делая вид, что не вижу никакого подвоха. — Сказали, перезвонят — но не перезвонили. Бывает такое, что ж теперь поделаешь. И хорошо, что не перезвонили, потому что сами знаете, чем бы это закончилось.
— Ну да, ну да, — скептически кивнул следак. — Не перезвонили?
— Не-а.
— Вот негодяи…
— Еще какие.
Мы оба ждали, сколько ещё будет верёвочка виться, когда подойдёт к концу. Следователь замолчал, набивая по клавишам ноутбука мои показания.
Я же наблюдал за ним. Изучал. Кто ты, воин? Какого ляда прицепился. Накопал? Нет, если бы накопал на меня, то скрутили бы уже.
— И самое интересное, — медленно произнёс Бульдог, тщательно смакуя каждое слово и снова впившись в меня взглядом, — знаете, откуда эта видеозапись? Ведь здание было взорвано, как только вы вошли туда со следователем Зыкиным, и видеорегистратор там тоже сгорел. Но, вот номер, запись успели скопировать раньше.
— Ну и где же она хранилась? — нарочито равнодушно хмыкнул я, поднимая взгляд на следователя, словно мне было просто любопытно послушать занятную историю, раз уж я всё равно тут сижу.
— Её нашли в телефоне одного из убитых, той троицы трупов, что недавно откопали в лесу. Ничего не хотите по этому поводу уточнить?
— У каждого свои извращения, коллега, — хмыкнул я снова, демонстрируя полное безразличие. — Мало ли кто скидывает себе на телефон видео с камер наблюдения.
А про себя я уже понимал, что эту запись троим охранникам Валькова загрузили специально, чтобы они могли изучить меня, запомнить внешность, подготовиться. Перед тем, как идти в спортзал к Грачу и убрать нас обоих. Получается, эти ребята видели меня заранее, знали в лицо. Но это не помогло им остаться живыми. Я смотрел на Бульдога и думал, что цепочка его расследований получается очень длинной и скользкой.
Бульдог постучал пальцами по столешнице и продолжил:
— Вот ещё момент. Вы приезжали на осмотр места, где были найдены три трупа в лесу. Это оказались охранники Валькова, те самые, которые работали в здании, где вы проходили собеседование. Интересное совпадение, не находите?
Я отрицательно мотнул головой.
— Были изъяты следы пальцев с пакетов, где находились тела. И удивительное дело — следы оказались непригодными для идентификации.
— Это уже вопросы не ко мне. Я дактилоскопические исследования не провожу, — с насколько мог искренней невинностью ответил я.
А про себя отметил: молодец, Корюшкин, хорошо сработал, справку написал, что следы непригодны, и не раскололся, не сдал. Надо все-таки свести его с Иркой, что им по отдельности мыкаться.
Бульдог хмыкнул, откинулся в кресле и, сцепив руки в замок, внимательно взглянул на меня:
— Знаете, Максим Сергеевич, слишком уж много странных совпадений вокруг вашей персоны. Но я докопаюсь до истины. Будьте уверены.
— Не сомневаюсь, — я пожал плечами с деланой усталостью. — Но, боюсь, ничем вам помочь не могу. Да и, признаться, не очень горю желанием. У нас, вон, кражи велосипедов за сутки ещё не раскрыты, а тяжкие телесные в баре «Звездный» повисли висяком. Работы, как вы понимаете, выше крыши. Мне не до прошлых дел, не до Зуева вашего, и не до Валькова. Я ловлю реальных преступников, злоумышленников, а не тех, которые в земле лежат. Для меня это гораздо важнее.