ЛЮДМИЛА. Ну ты, Таня, сегодня уже всех построила…
Пауза.
ТАТЬЯНА(встает.) Извини, Люда, пойду я. Голова разболелась. Лечь хочу.
КАТЯ. Вы разве не у нас?
ВИКТОР. Давай такси вызовем.
ТАТЬЯНА(одевается.) Да еще светло, пройдусь немного, возьму машину. Катя, мы послезавтра все в ресторан идем. Часов в пять приходи, отсюда поедем вместе. У тебя есть что надеть?
КАТЯ. Конечно. Я приду. До свидания, тетя Таня
Татьяна уходит, Людмила идет ее проводить. Возвращается, молча садится за стол.
ЛЮДМИЛА(вытирает слезы, начинает чистить креветку.) Остыли наконец-то.
ВИКТОР. Не реви.
ЛЮДМИЛА. А кто ревет?
КАТЯ. Вы чего это тут?
ВИКТОР. Делили шкуру неубитого медведя.
КАТЯ. И как?
ВИКТОР. Тетя Таня хотела хвост на воротник.
Катя начинает хохотать, за ней Людмила и Виктор, но смех быстро обрывается.
ЛЮДМИЛА(после паузы.) Надо чайник поставить.
КАТЯ. Потом.
ЛЮДМИЛА. Нет, на электроплитке долго греется.
ВИКТОР(встает.) Сейчас поставлю.
В комнате гаснет свет.
Катя, какой чай? Сок же есть!
В темноте снова раздается общий нервный хохот.
Та же комната. В центре стола — керосиновая лампа и большая банка с помидорами. В нескольких местах комнаты — на журнальном столе, серванте — расставлены свечи. Входит Людмила, в сердцах бросает сумочку на диван, падает в кресло. Из кухни появляется Катя.
КАТЯ. Привет! Я тут пытаюсь картошку пожарить, только примус все время гаснет. Техника — полный отстой! Что делать?
ЛЮДМИЛА. Ты еще спроси — кто виноват…
КАТЯ. Ты чего такая — на метле?
ЛЮДМИЛА. Ученик у меня на другом конце города. Приезжаю, как обычно, а его мама мне говорит: «Сережа заболел. Я вам звонила — звонила, чтобы предупредить». Я ж не стану ей объяснять, что у нас телефон отключили. Полдня проездила. А мне сегодня еще контрольные проверять. Опять при свечах буду сидеть. С керосинкой не могу — так воняет.
КАТЯ. Ма! Я тебе тут привезла… (Выходит на кухню, возвращается и ставит на стол коробку.) Вещь — супер, специально для подводников. Тут радиоприемник плюс фонарь. На батареях. (Включает приемник, слышна тихая музыка.)
ЛЮДМИЛА. Солнышко, спасибо тебе. (Целует ее.) Ну что, пошли бороться с примусом?
КАТЯ. Не, мне уже идти пора. Я вообще на минутку заскочила, фонарь отдать и узнать, как вы туг. Ты бы хоть с работы мне звонила.
ЛЮДМИЛА. В учительской телефон вечно занят.
КАТЯ. Без телефона — еще туда — сюда, но без воды… Я картошку почистила, а потом из ковшика руки полчаса отмывала!
ЛЮДМИЛА. Там мне осталось? Сольешь?
КАТЯ. Вы откуда воду носите?
ЛЮДМИЛА(старается говорить весело.) Кафешка через дорогу. Пока пускают. Жалеют. Говорят: «Вам надо коромысло купить — легче будет». А я им объясняю, что когда коромысло придумали, тогда еще «хрущевок» не было. Не зря у нас лестничные площадки клетками называются. С коромыслом — застрянешь.
КАТЯ. Что папа?
ЛЮДМИЛА. Уговаривает потерпеть. Ходит за водой, таскает консервы, воюет с примусом. Говорит, что еще немного — и обедать будем в ресторане. Каждый вечер.
КАТЯ(обнимает Людмилу, целует ее.) Все, мамуль, я понеслась.
ЛЮДМИЛА. Ладно. А я пока буду вещи собирать. Начну с зимних. Чем бы ни закончилось — а складываться надо.
КАТЯ. Последнее китайское предупреждение: если что… Мой адрес вы знаете. (Уходит.)
Оставшись одна, Людмила открывает шкаф, достает дорожную сумку и начинает складывать одежду.
Входит Виктор. В руках у него несколько рулонов обоев и бутылка водки.
ВИКТОР. Привет! (Ставит бутылку на стол, около банки с помидорами.) Ух ты, музыка! Откуда?
ЛЮДМИЛА. Катя подарила.
ВИКТОР. Душно у нас…
ЛЮДМИЛА. Что ты хочешь? Полдня примус горел. Но картошка все равно полусырая.
ВИКТОР. Под водочку и такая сойдет.
ЛЮДМИЛА. Есть повод?
ВИКТОР. Сразу два! С какого начать?
ЛЮДМИЛА(смотрит на него с надеждой.) Не пугай меня.
ВИКТОР. Люда, все как нельзя лучше! Я только что с фирмой говорил…
Таинственная пауза.
ЛЮДМИЛА. Ну?!
ВИКТОР. Угадай, сколько?
ЛЮДМИЛА. Вить! Не зли меня!
ВИКТОР. Семьдесят!
ЛЮДМИЛА. Вить… Я… Хватит, да? Все, сил больше нет. Примус, ведра, свечки… Вить, ты гений. Честно, я не думала, что у тебя получится их до такой суммы дожать. Здорово! И себе квартиру получше найдем, и Кате останется…
ВИКТОР. Смотри. (Распаковывает один из рулонов, разворачивает, прикладывает к стене.) Нравится?
ЛЮДМИЛА. Очень. Только с обоями все-таки надо было подождать, вдруг комнаты будут нестандартного метража. Придется докупать… Или наоборот…
ВИКТОР. Какого — нестандартного? У нас тут все меряно-перемеряно. Эти — в спальню, а сюда, в большую, что-нибудь посветлее поищу. (Пауза.) Завтра — послезавтра и начну. (Пауза.) Ну что, за стол? Как-никак, праздник сегодня. Мир, труд, май! Вот за труд и выпьем, за начало ремонта.
ЛЮДМИЛА. Витя, ты что? Какой ремонт? Где?
ВИКТОР. Здесь.
ЛЮДМИЛА. Витя, ты помнишь, Таня про психбольницу рассказывала? Мне кажется, что у них есть для этого все основания. Зачем ремонт?
ВИКТОР. Затем. Чтобы они поняли, что это серьезно. Что я останусь здесь до тех пор, пока они не пойдут на мои условия.
ЛЮДМИЛА. Твои условия? Ты забыл, что ты тут не один. И пока не на капитанском мостике. Я не хочу больше слушать твой бред о кораблях и креветках!!!
ВИКТОР. Я об этом и не говорю. Успокойся, не собираюсь я покупать пароход.
ЛЮДМИЛА. Почему тогда… Зачем все это?
ВИКТОР. Дело не только в деньгах. Меня всю жизнь, как пешку, двигали, куда хотели. За меня все решали. Раньше выбора не было, теперь мой бюллетень из одной урны в другую бросают. Мусорную. Они нас не слышат. И слышать не хотят. Но в шахматах есть правило — если пешка доходит до последней линии, до края доски, она превращается в ферзя. Я сейчас — на предпоследней линии.
ЛЮДМИЛА. А я — уже на последней. Витя, я больше не могу. (Берет сумку, куда только что складывала зимние вещи, все из нее вытряхивает и кладет свой халат, выходит из комнаты в ванную, возвращается с полотенцем, зубной щеткой и шампунем, все укладывает в сумку.)
ВИКТОР. Ты что — серьезно?
Она не отвечает.
И куда же это?
ЛЮДМИЛА. Ты же сам говорил: «Временно перекантуешься». Вот я у Кати и перекантуюсь. Пока не сниму себе комнату.
ВИКТОР. Что ты снимешь? И будешь там своего ученика принимать? Ну и снимай! А я не сдамся!
ЛЮДМИЛА. Витя, нам дают хорошие деньги. Давай согласимся и закончим весь этот кошмар. В конце концов, я женщина, а не десантник.
ВИКТОР. Люда, неделя осталась, не больше! Честное слово!
ЛЮДМИЛА. Жить хочется, а не бороться, понимаешь! Жи-и-ить! Виктор пытается ее обнять. (Отстраняется.) Да ну тебя! (Идет к двери.) Жду внизу две минуты. Не выходишь — уезжаю к Кате.
Виктор пытается ее задержать, но Людмила отталкивает его и уходит. Виктор идет на кухню, тут же возвращается, нервно ходит по комнате, запихивает в шкаф разбросанные вещи.
Раздается стук в дверь. Виктор бежит открывать, возвращается с Виталием.
ВИТАЛИЙ. Ты один?
ВИКТОР. Не то слово. А ты Людмилу не встретил?
ВИТАЛИЙ. Нет. (Подходит к столу, видит водку и помидоры.) Во! У тебя все готово! Посидим? Убирай свою водку. (Достает из сумки бутылку коньяка и коробку конфет.) И помидоры убери. Лучшая закуска под коньяк — чернослив.
ВИКТОР. Ты что, Бухара, пить начал?
ВИТАЛИЙ. Как тебе сказать… С твоей легкой руки.
ВИКТОР(принюхивается.) Ты что — уже? Так… Ты сегодня только закусываешь. А вот у меня поводов много. А — ушла жена. Б — пролетарский праздник. В — начало ремонта. Г — гость в доме. Дорогой гость. Очень дорогой. А скоро будет еще дороже.
ВИТАЛИЙ. Как жена ушла?
ВИКТОР. Шучу. К дочке поехала.
ВИТАЛИЙ. Ремонт — тоже шутка?
ВИКТОР. Нет, ремонт всерьез.
ВИТАЛИЙ. Тебе помощники не нужны?
ВИКТОР. Сам управлюсь.
Садятся за стол. Виталий наливает, они поднимают рюмки.
За солидарность!
Выпивают.
ВИТАЛИЙ. Вот ты мне скажи — чего ты хочешь?
ВИКТОР. Опять — двадцать пять… Я хочу двести тысяч.
ВИТАЛИЙ. Не-е-ет, я не об этом. Вообще — чего ты хочешь?
ВИКТОР. Я? Жить. Как человек. И чтобы семья жила — как люди.
ВИТАЛИЙ. Чего ж не живете?
ВИКТОР. Не давали! Ты, Виталик, молодой, в другое время жить начал, тебе не понять.
ВИТАЛИЙ. Кто-то тебе мешал жить, а я за это должен расплачиваться?
ВИКТОР. Ты-то при чем? Не из твоего кармана деньги.
ВИТАЛИЙ. Много ты понимаешь, что из чьего кармана идет… А нервы? Я с вашим домом полгода вожусь! Одному район не подходит, второму — вид из окна… Третья сумасшедшая кота в сумке таскает. Я ее спрашиваю: «Вам квартира нравится?» А она: «У Барсика шерсть дыбом, нехорошо это…»
ВИКТОР. Но с Барсиком-то все удачно обошлось.
ВИТАЛИЙ. Конечно! Нашли нормальную квартиру, продавцы уже за бугор уехали. Я перед тем, как бабку туда вести, в нескольких местах валерьянки капнул. Только дверь открыл — Барсик в эту хату как рванет! Кот за нее все и решил.