Литература стала у нас значительной отраслью промышленности лишь за последние лет двадцать или около того. До тех пор на нее смотрели только как на изящное и аристократическое занятие. Г-жа де Сталь говорила в 1811 г.: в России несколько дворян занялись литературой. (10 лет изгнания). Никто не думал извлекать из своих произведений других выгод, кроме успехов в обществе, авторы сами поощряли их перепечатку и тщеславились этим, между тем как наши академии со спокойной совестью и ничего не опасаясь подавали пример этого правонарушения. Первая жалоба на перепечатку была подана в 1824 г. Оказалось, что подобный случай не был предусмотрен законодателем. Литературная собственность была признана нынешним государем. Вот подлинные выражения закона:
Всякий автор или переводчик книги имеет право ее издать и продать как собственность благоприобретенную (не наследственную).
Его законные наследники имеют право издавать и продавать его произведения (в случае, если право собственности не было отчуждено) в течение 25 лет.
По истечении 25 лет, считая со дня его смерти, его произведения становятся общественным достоянием. Закон 22 апреля 1828 г.
Приложение от 28 апреля того же года объясняет и дополняет эти правила. Вот его главные статьи:
Литературное произведение, напечатанное или находящееся в рукописи, не может быть продано ни при жизни автора, ни после его смерти для удовлетворения его кредиторов, если только он сам того не потребует.
Автор имеет право, не взирая на все прежние обязательства, выпустить новое издание своего произведения, если две трети в нем изменены или же совершенно переделаны.
Будет считаться виновным в контрафакции: 1) тот, кто, перепечатывая книгу, не соблюдает [правил] формальностей, требуемых законом, 2) тот, кто продаст рукопись или право ее напечатания двум или нескольким лицам одновременно, не имея на то согласия, 3) тот, кто издаст перевод произведения, напечатанного в России (или же с одобрения русской цензуры), присоединив к нему подлинный текст, 4) кто перепечатает за границей произведение, изданное в России или же с одобрения русской цензуры, и будет продавать экземпляры в России.
Эти правила далеко не разрешают всех вопросов, которые могут возникнуть в будущем. В законе нет никаких условий относительно посмертных произведений. Законные наследники должны были бы обладать полным правом собственности на них, со всеми преимуществами самого автора. Автор произведения, изданного под псевдонимом или же приписанного известному писателю, теряет ли свое право собственности, и какому правилу следовать в таком случае? Закон ничего не говорит об этом.
Перепечатывание иностранных книг не запрещается и не может быть запрещено. Русские книгопродавцы всегда сумеют получать большие барыши, перепечатывая иностранные книги, сбыт которых всегда будет им обеспечен даже без вывоза, тогда как иностранец не может перепечатывать русские произведения из-за отсутствия читателей.
Срок давности по делам о перепечатывании определен в два года.
Вопрос о литературной собственности очень упрощен в России, где никто не может представить свою рукопись в цензуру, не назвав автора и не поставив его тем самым под непосредственную охрану со стороны государства.
Остаюсь с уважением, барон, вашего превосходительства нижайший и покорнейший слуга
Александр Пушкин, (фр.)
Пушкин — А. Г. Баранту.
16 декабря 1836. Петербург.
Обязательство об уплате денег на счете Ф. Беллизаара
Я признаю этот счет в сумме 3713 (три тысячи семьсот тринадцать), из которых семьсот рублей обязуюсь уплатить 10 января 1837 и тысячу пятьсот к 10 апреля того же года — остальное около 1 сентября 1837.
10 ноября 1836. Александр Пушкин (фр.)
Следовательно, как мы с вами условились, решено, что я отпечатаю том Ваших стихотворений, в 2500 экземплярах, формат в 8-ю долю листа и я имею честь препроводить Вам при сем образец бумаги, предназначенной для этого издания, ценою в двадцать рублей за стопу.
Так как мне вовсе не известно число листов, из которых составится ваш том, ограничиваюсь сообщением, что печатный лист, не считая расходов по переплету и брошюровке, обойдется вам в пятьдесят рублей ассигнациями при тираже в 2500 экз.
Продажа книги будет поручена исключительно мне, за что вы согласны предоставить мне скидку в 15 % (пятнадцать процентов). Я произвожу за ваш счет все предварительные расходы по этому изданию, и эти издержки, равно как и тысяча пятьсот рублей асс., выданная мною вам сегодня, будут удержаны мною из сумм, вырученных за продажу первых экземпляров.
Благоволите подтвердить получение этого письма и уведомить меня во всем ли мы с вами согласны в отношении этих последних условий.
Благоволите принять, милостивый государь, уверение в моем искреннем уважении.
А. Плюшар. (фр.)
А. А. Плюшар — Пушкину.
23 декабря 1836. Петербург.
Милостивый государь,
Я совершенно согласен на все условия, которые вы были добры мне предложить относительно издания тома моих стихотворений (в вашем письме от 23 декабря 1836 г.). Итак, решено, что вы распорядитесь отпечатать его в 2500 экземплярах, на бумаге, которую сами выберете, что вам одному будет поручена продажа издания с предоставлением 15 % скидки и что доход с первых проданных томов пойдет на возмещение всех издержек по изданию, а также и 1500 рублей ассигнациями, которые вы любезно выдали мне вперед.
Благоволите принять, милостивый государь, уверение в моем совершенном уважении. (фр.)
А. Пушкин.
Пушкин — А. А. Плюшару.
29 декабря 1836. Петербург.
Прелестная библиографическая игрушка, напечатанная в миниатюрном формате, точно таком же, как «Басни Крылова» последнего издания, на прекрасной веленевой бумаге, самым мелким (нонпарелью), но четким шрифтом и завернутая в кружевной переплет из цветной бумажки. Она имеет одно важное удобство — дешевизну: все главы Онегина прежних изданий стоят 40 р., а эта книжечка только 5 р.; за 5 р. вы будете иметь всего Онегина — это чудное, глубокое создание творца «Руслана и Людмилы»; не правда ли, что за это стоит поблагодарить предприимчивого издателя г-на Глазунова? Жаль одного: издатель не догадался включить сюда же «Разговора поэта с книгопродавцем», который предшествует «Онегину» в прежних изданиях. <…>
Литературные прибавления к
«Русскому инвалиду», 1837, № 5.
Вексель
1836 года декабря тридцатого дня, я, нижеподписавшаяся, двора его императорского величества жена камер-юнкера Наталья Николаевна Пушкина, заняла у прапорщика Василья Гавриловича сына Юрьева денег государственными ассигнациями три тысячи девятьсот рублей, за указные проценты сроком впредь на три месяца то есть: будущего тысяча восемьсот тридцать седьмого года марта по тридцатое число, на которое и должна всю ту сумму сполна заплатить, а буде чего не заплачу, то волен он, г. Юрьев, просить о взыскании и поступлении по законам. К сему заемному письму двора его императорского величества жена камер-юнкера Наталья Николаевна Пушкина руку приложила.
Счет
Переплетено в бумажку Современник № IV, 900 книг по 10 коп., итого 90 руб.
Что действительно из Гуттенберговой типографии 900 книг IV № Современника отданы мастеру Шаблону и им доставлены А. С. Пушкину, в том свидетельствую статский советник И. Гр.
4 января 1837.
Милостивый государь Александр Сергеевич!
Я опять осмелился беспокоить вашу милость моею просьбою, хотя чувствую тягость просьб, но тягость моего положения мучительна: мне около семидесяти лет; и все сии семьдесят лет проведены на службе господ моих, с усердием с радостию употреблены, все мои способности, бескорыстность всегда была моим правилом, пять сынов мною предоставлено в замену моей старости, надежда на бога, надежда на господ единственно питали меня в будущем; я переносил с терпением все бури мирских гонений, не защищая себя, не оправдывая противу несправедливостей и клеветы, до последнего теперешнего моего существования не произносил я малейшего ропота, а равно и теперь. Но я, находясь в болезни, и вижу приближение смерти и равнодушно ожидаю ее с чистою совестию! и находясь в бедности с несчастной моей дочерью осмелился припасть еще к вашему милостивому покровительству, положенные вашей милостью на пропитание мне 200 рублей, батюшка Сергей Львович уничтожил, а определил только 50 рубл. в год и один хлеб; обратиться с требованием к детям, я сам им ничего не дал кроме несчастной жизни, и потому не нахожу никого помощником моей бедности, кроме вашей милости, и вы теперь одна наша надежда.
Покойный дедушка ваш обещал мне и семейству тихое счастие: но бог лишил нас сего блага отнятием жизни, с тех пор прошло много лет и мы в вас увидели желанную надежду, не обманите в ней, помогите как милостивый господин, как добрый отец, принявший недостойного сына, накиньте покров свой, как Илия на слугу и прославятся щедроты ваши; тем более, что семейство мое всегда и прежде пользовалось вашими милостями и слышало ваши благодетельные обещания; сын мой первоначально служил вам, имел счастие доказать еще в ребячестве свою верность и усердие, и теперь равно другим оплачивает оброк, старший сын, удрученный болезнями, с женою, тремя детьми не имеет пристанища и способа прокормить себя, пишет ко мне, прося помощи, где возьму я подать им сию, когда еще на руках моих несчастная дочь! Младший сын, о коем мы просили вас, и в бытность нынешнего лета Сергея Львовича, который живет у помещика за бездельную плату, хотя бы вы его мне н