Чёрный шаман глотнул крови. Потом ещё. Кадык его жадно задёргался. Потом он отбросил от себя чашу. Его тело затряслось в судороге.
— Увижу, увижу, — прошептал он. Потом задёргался ещё резче. Завёл отрывистую песню-крик.
— Увижу!
У него начала выступать пена на губах.
— Отшельникам не остановить шамана!!! Прочь… Прочь, псы… Я увижу… Вижу!!! Я вижу!!! Вода… Они вводу… Они плывут к городу… Не пущу!!! Нет!!! Мир-зол! Я призываю тебя!!! Ты не пустишь их! Я так хочу!
Динозавр напряжённо смотрел на Чёрного шамана. Он не знал, что такое мирзол. Но допускал, что Чёрному шаману действительно удастся решить эту проблему. Он надеялся всей душой на это.
— Мирзол, они твои! — завизжал шаман и прикусил губу, так что кровь его заструилась по подбородку, смешиваясь с кровью жертвы.
Друзья довольно резво плыли в океанской воде. Их сопровождали акуло-дельфины — похоже, служившие отшельникам сторожевыми собаками и помощниками во всех делах. Люди цеплялись за их плавники, и они несли их вперёд, как мустанги. За этой странной компанией следовал чернокожий отшельник. Ему было легче всех, поскольку, естественно, двигался не он сам, а эфирная копия или астральное тело — кому как удобнее выражаться.
Минуты проходили за минутами. Сомов поражался, какое расстояние они уже покрыли. Внизу шли коралловые рифы. Крупные рыбы, в том числе и настоящие акулы, подавались прочь, завидев «кортеж». Похоже, акуло-дельфины пользовались здесь суровой славой и с ними предпочитали не связываться.
Океан кишел жизнью. Население Ботсваны было не настолько велико, чтобы допотопная химическая технология изгадила ещё и океаны. В основном ботсванцы уничтожали озёра и реки, сливая туда химотходы. Океан же был первозданен, как и сотни лет назад.
«Мы близко», — отдалось в голове госпитальера.
Интересно, вход в город приоров был под носом и никто не догадывался о его существовании.
Но никаких признаков города, никаких занесённых илом строений, ничего — только песчаное дно, коралловые рифы.
«Опасность», — прозвучало в голове Сомова предупреждение Хранителя,
Но Сомов и сам ощутил приближение кошмара. А иного слова у него не было. Но когда он увидел его, то едва не проглотил загубник.
Сперва показалось, что из глубин поднимается облако, тёмное, мрачное. Оно растекалось из глубин, занимая всё большее пространство. Потом он понял, что это какое-то огромное животное. То, что сперва походило на клочья тумана, а потом на гигантскую связку хвороста, оказалось переплетением тысяч щупалец, шевелящихся, как волосы змеи на голове медузы Горгоны. Но это было полбеды. Появление сопровождалось низким, летящим через воды звуком, переходящим в инфразвук. А известно, что инфразвук — неразличимый ухом звук частотой ниже семи герц, действует на нервную систему, вызывая приступы страха.
Чудовище двигалось к людям. Похоже, её не интересовало больше ничего. Ни рыбы, кишащие вокруг, ни три большие черепахи, распластавшиеся на дне. Оно будто было наведено на цель. И не намеревалось эту цель упускать.
Госпитальер ощутил себя перед этой надвигающейся тьмой муравьём, на который надвигается каблук. Он вот-вот придавит, раздавит в лепёшку, и останется мокрое место. Не убежать.
Так бы и произошло. Но акуло-дельфины бросились к чудовищу. Закружились вокруг него. Одна рыбина отхватила несколько щупалец. Другая скрылась в этих зарослях, и те жадно задвигались. Потом щупальца настигли ещё одного сопровождающего. Было понятно, что долго акуло-дельфинам не выдюжить.
«Скорее! Уходите в Город!..» — уловил Сомов послание чернокожего.
«Куда?»
Никакого города он действительно не заметил, зато увидел, как акуло-дельфины одна за другой гибнут от смертоносных щупалец.
«У подножия подводной скалы. Ключ откроет вам путь в него…» — снова услышал Сомов и дал сигнал своему другу— давай за мной.
Чудовище, уничтожив половину акуло-дельфинов, отмахивалось от других, неумолимо приближаясь к друзьям.
Казалось, от него нет спасения.
Госпитальер непроизвольно открыл рот, выпуская загубник, но тот предусмотрительно приклеивался к губам. Щупальца просвистели в нескольких сантиметрах.
Где этот чёртов вход? Дно и дно, без единого выступа. Сомов бросился к скале. И тут мир изменился. Океан исчез. Перед госпитальером лежал город приоров. И то, что он не устроился на дне океана, в этом можно было быть уверенным.
Госпитальер встряхнул головой. И увидел рядом Филатова.
— Отвязались от той охапки хвороста, — перевёл тот дыхание. — Заела бы она нас.
— Ещё как. Смотри, куда нас занесло.
— Матерь божья.
— Мирзол, почему ты упустил их?! — возопил Чёрный шаман.
Динозавр не знал, относиться ли к этому представлению всерьёз. Он не знал, что только что воля Чёрного шамана держала подводное чудище и направляла его на московитян. Но Динозавр допускал нечто подобное. И верил, что Чёрный шаман проиграл.
Динозавр подождал, пока Чёрный шаман очнулся окончательно, и осведомился:
— Ну?
— Они вошли в город приоров.
— Точно?
— Я не ошибаюсь. Чёрный шаман знает. Разве тебе этого недостаточно?
— Задери тебя сатана!
— Они оказались сильнее… Пока сильнее. Но они выйдут оттуда. Пусть там они званые гости. Но здесь — моя земля, И сюда их никто не звал… Они выйдут!
— Где ты их собираешься искать? Где вход в город?
— Вход в город в океане. Может быть везде. Тысяча входов в город. И один выход.
— Что ты за чушь несёшь?
— Город не занимает места здесь. Он занимает место там.
— Где это там?
— Там, что не занимает места здесь.
— Принято, — Динозавр кивнул. Косноязычно Чёрный шаман говорил о других измерениях.
— Они выйдут и пойдут, нагруженные дарами. Люди приходят в город приоров за дарами. Никто не возвращается без них. Мы возьмём дары. Мы найдём белокожих. Я выпью их кровь. Пусть это не кровь Хранителей, Но кровь тех, кто побывал в городе, тоже сильная.
— Если они не решат отсидеться в городе приоров.
— Никто не отсидится в городе приоров. Там никто не бывает долго, Они вскоре выйдут.
— Куда они пойдут?
— К белым людям.
— Миссия до сих пор блокирована. Госпиталь разгромлен. Что остаётся?
— Есть ещё белые люди.
— Правильно! — Динозавр прищёлкнул пальцами. — Экспедиция археонавтов… Надо выбираться из этого Лабиринта.
— Пока будем выбираться, мои псы, которые ждут моих посланий, будут уже на месте.
— Давай, если получится.
— Получится, получится, получится!
Это было странное место Оно не укладывалось в привычные понятия.
— Многомерность, — предположил Филатов.
— Сомнительно. Что-то иное. Мы просто зациклились на этом — трёх-, четырёхмерные пространства. А может, тут вообще нечто ни на что не похожее.
— Но жить можно.
Здесь можно было свободно дышать, обходясь без подводного снаряжения. Здесь можно было ходить, ощущая под ногами твёрдую почву. Но глаз терялся в нагромождениях геометрических фигур.
Город-след. Гигантские кубы, треугольники, головоломные геометрические фигуры, которые менялись, стоило сделать только шаг.
— Мечта аномальных геометров, — сказал госпитальер.
— Очень похоже.
Действительно, многие фигуры походили на творения аномальной геометрии. Только до такого не могли додуматься даже представители этой науки. Расстояния, размеры, ничего невозможно было понять. И этот мир был чёрно-белым! Как старинные кинофильмы…
— Что это за хреновина вокруг? — спросил Филатов.
— Что угодно. Продовольственные склады, жилища, генераторы пространства. Что фантазия подскажет.
— Порождение разума интерианцев, — заявил Филатов. — Судя по частично расшифрованным информдискам, оставленным в долговременных хранилищах на Интейре, некоторые жители этой планеты переселились в какой-то мир в этом секторе пространства. Было предположение, что на Ботсвану. Город-след — Новая Интейра — один и тот же мир.
— Может быть, и да. Интерианцы и приоры — одно и то же. Возможно. Но не думаю, что тебе дадут за это открытие академика. Всё равно ничего не подтвердишь.
— Ага. А сувениры? Обещано.
— Куда идти-то, турист ты наш? — осведомился госпитальер.
— Прямо.
— И ты сможешь пройти тут прямо?
Филатову окружающее чем-то напоминало столицу Аризоны-то же безумие форм. Но только это безумие было куда как безумнее. И если в Нью-Тауне он ещё ориентировался в головоломных переплетениях улиц, в СТ-проекциях, то здесь чувство ориентации ему отказало напрочь. В столице Аризоны можно было воспользоваться электронным проводником. А где его здесь взять?
Впрочем, оказалось, что проводник здесь всё-таки имелся. Только живой. Точнее, его проекция. Чернокожий отшельник возник перед московитянами.
«Я проведу вас, — послышалось в голове Сомова. Теперь телепатический контакт уже не причинял боль. — Ваше пребывание в Городе коротко».
— Ну а дальше что?
«Ваш разрешённый путь предначертан Ключом. Он привёл вас сюда. Доверьтесь ему и дальше. Возьми Ключ в руку»…
Сомов сжал камень и ощутил привычную пульсацию. Ему всё легче было «общаться» с ним.
Чудеса творились не только с пространством, но и со временем — друзья не могли уловить его ритма. Сколько они шли по городу — минуту, час? Всё сдвинулось, изменилось.
— Как они тут жили, в таком калейдоскопе? — недоумевал Филатов.
— Для тебя калейдоскоп, для них дом родной. Умные были и город по-умному делали. Не для нас, дикарей.
— Во-во, это как ботсванца кинуть в Нью-Таун. Охотник за головами на дискретной карусели. Или в парке «Изменений».
— Именно, дикарь ты наш.
Почва под ногами была всё такая же твёрдая, но предметы менялись. Это были не СТ-наведения, а настоящие предметы. Когда рука касалась геометрических фигур, то поверхность одного и того же предмета одновременно ощущалась по-разному— гладкая, мягкая, жёсткая, тёплая, холодная. Ты ощупываешь камень, и он под твоими руками становится мягкой подушкой, или, ещё похлеще — водой. Но опасности здесь не было. Город не был враждебен человеку. Город приоров был умён.