Он осмотрелся. Перед ним был чистый космос. Корабль московитян исчез.
— Проверить личный состав и повреждения корабля, — приказал капитан.
— Проверка личного состава, — задолдонил компьютер…
Космический волк вытер дрожащей рукой лицо и сорвал обод электронной контакт-системы, стащил наушник
— Обработайте данные компа и доложите, — приказал он оружей-офицеру и прикрыл глаза, перед которыми будто наяву стоял только что разверзнувшийся ад…
— Где мы? — первым делом спросил Сомов, приходя в себя.
— Очнулся? — бодро осведомился Филатов. — А то я уж хотел вызывать санитарный транспорт с Московии.
— Какой транспорт?
Экраны были заполнены бесконечной синью надпространства, не нарушаемой ничем. — Мы обманули супостатов, — сказал Филатов. — Хотя не пойму, как — Ангелы небесные помогли, — усмехнулся пилот.
— Или черти, — добавил штурман.
— Главное, посудина наша цела и дотащится за несколько дней до дальприемной станции «Байкал».
— «Байкал», — повторил Сомов, будто наслаждаясь этим словом. — Дом.
— Дом, дом, — кивнул Филатов. — Возвращаю тебя целым и невредимым, госпитальер. Миклухо-Маклай ты наш. Покоритель диких сердец.
— Мы победили, — устало произнёс госпитальер.
— Да. Думаю, да, — сказал Филатов. — А там уж эксперты скажут, стоила ли овчинка выделки.
— Столько жертв… Столько жизней, — вздохнул Сомов и почувствовал, как по его щекам катятся слёзы…
Через восемь корабельных суток «Зонт» вынырнул из надпространства, а ещё через пять часов коснулся контактной платформы дальприемной станции Московии «Байкал» — своеобразных её космических ворот, зависших на геостационарной орбите над столичной планетой.
Месяцы, последовавшие вслед за этим, нельзя было назвать лучшими в жизни госпитальера и его друга. Их продержали две недели в карантине, исследуя, как подопытных кроликов. Научники разобрали по частям корабль, пытаясь понять, что же произошло в момент схватки с эсминцем Аризоны. Потом друзей отправили на Новую Венеру, где располагались основные исследовательские институты Московии. Там их продолжили изводить, вопросами — учёные, и допросами — офицеры Министерства Внешней Информации.
Когда Сомов перекинулся несколькими словами с руководителем центра академиком Карагадаевым, тот не стал распространяться насчёт клада приоров. Информация сразу попала в разряд особо секретных, о которых необязательно знать и тем, кто доставил всё это. Госпитальер не обижался, потому что хотя его и раздражали игры в секретность, но он понимал их необходимость.
— Не зря хоть бегали от аризонцев? — спросил он.
— Не зря… Эх, уважаемый мой, если мы хотя бы нащупаем ответы нате вопросы, которые поставили перед нами ваши удивительные находки.
— А нащупаете?
— Пока не знаю. Слишком всё необычно. Мы так толком и не разобрались что к чему…
— Я не мог поверить, что этот мусор действительно нечто стоящее.
— Стоящее… Кстати, эта штуковина лишняя, — академик протянул Сомову «раковину». — Это явно не артефакт. Это обычная морская раковина. Как она попала в контейнер?
— Скорее всего, я прихватил её случайно, когда выбирались на берег после города приоров.
— Возьмите. Напоминание о горячих деньках, — сказал академик.
— Да, поставлю на полку, — улыбнулся Сомов. Он не стал объяснять, что «раковину» он не подобрал на дне океана, а забрал её из города приоров. Он почему-то не хотел никому отдавать эту «раковину» А может, она не отпускала его.
Сомов погладил пальцами выступы на ней. Обычная раковина, говорят? Может быть… Но вряд ли…
Часть втораяПОХИЩЕНИЕ ПОСВЯЩЁННОГО
По нему будто били молотком в тысячу тонн, — сказал командир спасательной группы, состоявшей из двух ремонтных транспортёров Звёздных оборонительных сил Аризоны, с жалостью рассматривая на экране эсминец «Канаверал».
— Он что, дрался с московитянской эскадрой? — спросил инженер-офицер, одновременно являвшийся первым помощником командира.
— Или с «индейцами», — поддакнул командир.
Почему так аризонцы прозвали высокоразвитые технологические цивилизации, которых просто не могло не быть в Галактике, но которые пока не выявили, неизвестно, но термин этот был весьма расхож. Среди космических волков и юных волчат ходило множество легенд о встречах с ними, о невероятных чудесах техники, о планетах-механизмах и жителях чёрных дыр. Да чего только не болтали.
— Ладно, — махнул рукой командир, просмотрев данные, поступившие с бортового компьютера «Канаверала». — Работаем. «Канаверал», вы готовы к слиянию?
— Готовы, — пришло подтверждение. — Слияние, — приказал командир.
— Исполнено, — доложил бортовой комп. — Слияние — сто процентов. Инфосистемы в норме. Управляемость — единица.
— Годится, — кивнул командир. «Слияние» означало, что компы всех трёх кораблей слились воедино и теперь представляли одну систему. Только так возможно произвести операцию транспортировки. — Начинаем сближение.
— Исполняется, — произнёс комп.
«Канаверал» был действительно сильно потрёпан неизвестной силой. Четверть экипажа погибла сразу. Одна силовая установка была потеряна. Другая разрушена. Но системы обеспечения работали нормально, и эсминец мог спокойно проболтаться в космосе полгода и даже передвигаться от планеты к планете в пределах одной солнечной системы — но не больше. Динозавр, Пенелопа и Чёрный шаман уютно устроились на корабле, предпочитая не спускаться на Ботсвану. Всё, что там можно было, они уже сделали. И где только можно — провалились. Тем более хаос там продолжал нарастать. Прибыл московитянский крейсер с тактическим подразделением для охраны посольства и граждан Московии. Правительство слетело. Власть взяла группа офицеров, по направленности ближе к блоку «Храма Ожидания». Насилие продолжалось. Но не было больше рыбок, которых агентам спецслужб Пенелопе Вейн и Динозавру стоило ловить в этой мутной воде.
Ремонтные транспортёры, похожие на огромных жуков-скарабеев, начали брать в клещи эсминец. Три точки на объёмной схеме, висящей перед лицом командира спасательной группы, постепенно сближались. В наушнике звучал отчёт компьютера. Всё шло нормально. Иначе и быть не могло — совершенная техника не давала сбоев, но всё равно в такие минуты командир привычно волновался. И восхищался проводимыми операциями — их точности, изящности, безукоризненности.
— Контакт — пять секунд, — докладывал компьютер. — Три. Две. Исполнено.
Магнитные заклёпки впились в эсминец, и три корабля слились в единое целое, как недавно слились информполя их компьютеров.
— Задействованы силовые установки три, семь, восемь, — уведомил компьютер. — Активизация — десять процентов. Начинаю отсчёт перехода в надпространство.
Слова компьютера являлись дополнением к цифрам, возникающим над пультом. Опытный глаз командира читал огоньки, цифры и диаграммы так же легко, как люди читают обычный текст в книгах.
— Сто девяносто пять. Сто девяносто четыре… Всё было в порядке. Силовые установки транспортёров выходили на необходимую мощность.
— Задействован канал перехода, — произнёс компьютер. — Одиннадцать. Десять…
Слившиеся воедино корабли покрылись голубоватым маревом, будто обзавелись собственной атмосферой. Потом их контуры стали нечёткими. А потом будто рассыпались на миллион разноцветных частичек. Переход в надпространство свершился.
Через восемь галактических суток транспортёры ввели эсминец «Канаверал» в док главной ремонтной базы Звёздных оборонительных сил Аризоны «Приют пилигрима».
А потом все отправились туда, куда заслужили. Чёрного шамана подхватили под руки головастики-психотроншики и под присмотром взвода рейнджеров потащили на планету Ниагара, где располагались их основные исследовательские учреждения. Пенелопу и Динозавра усадили на скоростной малый рейдер «Альбатрос». Через одиннадцать дней он завис над посадочным блоком станции «Потомак». А затем для опростоволосившихся агентов спецслужб начались круги ада. Только у каждого были свои круги. И свои черти на них Пенелопу и Динозавра пытали разные комиссии Но методы у них были одинаковые.
Допросы, допросы, допросы. Изо дня в день. С соответствующими техническими средствами, направленными на то, чтобы выжать из мозгов последнюю крупицу информации. Динозавр сроднился с гипноснимателем как со своим любимым волномассажером Отчётам, подготовленным им во множество инстанций, он вообще потерял счёт. А потом была передышка на двое суток и началась основная экзекуция — заседание специальной комиссии правительственного наблюдательного комитета.
Её члены снова выворачивали Динозавра наизнанку, опять задавали вопросы. Притом если служба внутренних расследований и оперативники разведки задавали вопросы умные и сразу въезжали в суть, то члены комиссии вопросы задавали преимущественно идиотские, вопиюще некомпетентные. Речи их были сильно разбавлены слезами и соплями, более подходящими положительным героям СТ-тянучек, во взоре их читалось благородное негодование. Интересно, как бы смотрели они на него, Динозавра, если бы тот вернулся победителем? Ясное дело, в тех же лучших традициях СТ-сериалов — как на простого аризонского парня, беззаветно и честно заботящегося о народе Аризоны и галактике в целом. Динозавра всё это злило. Особенно когда пошли разговоры о нарушении законов, пренебрежении священными идеями гуманизма и прав личности. Один из особо ретивых членов комиссии, надутый полковник из армейского разведуправления, начал похрюкивать что-то о трибунале, но встретил лишь гробовое молчание. Полковник и сам понял, что хватил лишку, и, к удовлетворению Динозавра, заткнулся дня на два.
Заседала комиссия две недели. Неторопливо, с толком, с расстановкой. У Динозавра создалось ощущение, что этим людям просто нечем заняться и они нашли себе хобби — нечто вроде суперсенсорных «садомахов». Наконец было зачитано решение.
— Крайне низкий профессионализм, — долдонил заместитель начальника ЦРУ Кэрриген. — Пренебрежение инструкциями и уставами… Нарушение пункта 678-В Директивы 15… Отсутствие планирования… Низкое взаимодействие…