Представители планеты Ватрана почти не отличались от людей, за исключением размеров. При антропометрическом обследовании их средний рост был зафиксирован на уровне сорока сантиметров, а средний вес равнялся двенадцати килограммам.
Другие же псевдогуманоиды достигали трёх метров и весили, соответственно, до трёхсот килограммов. Подобными размерами отличались жители планет Мараона, Студия и Фрикасана.
Слава тебе Господи, пока ни думающих спрутов, ни говорящих растений, любимцев фантастов прошлых, да и нынешних лет, в Галактике пока не нашли. Но это не значило, что их не существует вовсе.
Большинство псевдогуманоидов только выходили в космос. С людьми они общались постольку поскольку. У человечества было полно проблем со своими братьями, поэтому к псевдогуманоидам не лезли. Но рано или поздно придётся выстраивать с ними стройную систему отношений — и никуда от этого не деться. Космический госпиталь был одним из проектов, призванных наладить взаимоотношения и попытаться понять друг друга.
Всё свободное время госпитальер развлекался исследованиями вампиров, помещённых в отдельном модуле, кружащем вокруг станции. Сомов не замечал, что это увлечение не слишком хорошо действует на него. Вампиры притягивали его. Госпитальер снова и снова смотрел на них, задавал очередную исследовательскую серию. Он стремился понять их. И попадал от них в какую-то зависимость. Незаметно они занимали всё новые и новые ниши в сфере его интересов, в его жизни.
Так текли дни за днями.
Однажды в госпиталь пришёл кошмар.
Госпитальер слышал о нём. И вдруг доселе далёкие, казалось, неважные слова «мраморная болезнь» материализовались и предстали во всём своём ужасе.
Он совершал обычный обход. Привык, что каждый день обязан обойти каждого из ста пятидесяти пациентов. Он как раз находился в палате псевдогуманоидов с Ракаса, когда зазвучала струна срочного вызова.
— Слушаю, — произнёс Сомов.
— Экипаж звездолёта дальней разведки «Енисей», состоящий из десяти космонавтов, поражён неизвестным вирусом, — выдал комп.
— Почему он не идёт на карантинную базу?
— Нет времени. Положение угрожающее.
— Ясно. Где корабль?
— Вышел из надпространства. Просит захода на стыковку.
— Добро. Автономный блок-одиннадцать, — приказал Сомов. Блок-одиннадцать — это секция, оснащённая наиболее серьёзными системами изоляции, отдельно болтающаяся в пяти километрах от основного корпуса госпиталя. Он не соединялся ни коридорами, ни какими-либо конструкциями. Отдай Сомов приказ, и блок уйдёт прочь, а потом, при получении подтверждения, просто вспухнет облаком плазмы и прекратит существование. Это блок для не идентифицированных болезней, представляющих особую опасность.
— Расчётное время стыковки — сорок минут.
Сомов вернулся в кабинет и смотрел, как похожий на стеклянную бутылку разведчик подходит к зелёной «ёлочной игрушке» — блоку одиннадцать.
— Стыковка завершена, — сообщил комп. К этому моменту Сомов уже сидел в капсуле местного сообщения.
Когда он в защитном костюме прошёл в блок, больные были уже в боксе, сопровождаемые роботами. Как ни странно, передвигались они сами. Остановившись перед титанитовым стеклом, немножко мутным от защитного поля, Сомов собственными глазами смог увидеть пострадавших Они напомнили Сомову ходячие скульптуры
— Непонятны источник и пути заражения, — сообщил высокий человек в космокомбинезоне, к удивлению Сомова, не заразившийся. Он встал перед стеклом, глядя на госпитальера, с которым его теперь разделяла непреодолимая преграда. Эта преграда не просто бронестекло и поле. Всё гораздо хуже. Это невидимая черта, которая разделила экипаж звездолёта-разведчика и остальное человечество. — Я — штурман третьего класса Калганов.
— Вы с самого начала в контакте с больными? — спросил госпитальер.
— Да. Я не заразился. Остальные все сдали.
— Где вы подхватили эту дрянь?
— Шаровые скопления. Звезда ЕН 45X8987. Терраподобная планета. Биосфера — ноль девяносто. Мы провели стандартные исследования.
— Как вы допустили вирусы в корабль-разведчик? — удивился Сомов, зная, насколько щепетильны службы дальней разведки к вопросам обеспечения вирусной безопасности.
— Я не знаю. Мы соблюдали все правила. Я просматривал все записи раз за разом. И не нашёл ни одной лазейки, где мог пролезть вирус, если, конечно, он не просочился сквозь титанокерамическую защиту и пластонаполнители, — усмехнулся горько штурман
— Та-ак, — протянул Сомов, ощущая, как кровь отливает от его лица. — Через сколько времени после приземления появились первые признаки болезни?
— Через четыре часа.
— Теория Росса, — прошептал Сомов — Какой же я дурак… Мне нужна последовательность вашего пребывания у планеты.
— Я выведу её на ваш комп.
Сомов прошёл в кабинет одиннадцатого блока. Минут пятнадцать изучал данные. «Енисей» вышел на трёхсоткилометровую орбиту. Катер с четырьмя специалистами приземлился на планету. Четыре часа ничего не происходило. Потом — головокружение у всех членов экипажа. Приказ капитана — возвращаться. Заболевшие помещены в автономный блок. И ровно ещё через четыре часа заболели остальные члены экипажа. Кроме штурмана.
— Теория Росса. Точно! — воскликнул госпитальер. — Комп. Удаление одиннадцатого блока на семьсот километров от базового комплекса
— Принято, — произнёс компьютер.
— Автономную капсулу для меня.
Сомов устроился в капсуле, и она отчалила от начавшего движения блока. Три объекта — капсула, блок, госпиталь — разошлись на расстояние семьсот километров друг от друга.
Прошли четыре часа. Сомов не терял времени, руководя оказанием помощи больным. И всё время ждал.
— Время вышло, — прошептал он и добавил ещё четыре контрольных часа.
Наконец он с облегчением вздохнул-
— Не заразился… Комп, стыковка с госпиталем.
Капсула направилась к похожему на гигантскую розу базовому корпусу госпиталя.
Госпитальер не знал, что его спасло — везение, иммунитет или приорская «раковина», с которой он не расставался.
Динозавр играл с компом, выстраивая объёмные схемы Занят он был этим делом уже два дня. И оно ему нравилось.
Впрочем, он не играл в игрушки. Позавчера поступил ииформпакет с подборкой материалов по штурму Харлея-два, устроенного несколько недель назад московитянами. Министерство обороны разослало всем признанным специалистам, а Динозавр относился именно к таковым, подборку имеющихся весьма, надо сказать, скудных данных по этой акции, чтобы эксперты прикинули, что нового появилось в тактике московитян, какие технические новинки могли сработать Нет ничего лучше для изучения противника, чем изучение конкретных боевых действий.
Харлейцы. Смешно иногда получается в жизни. Пятнадцать лет назад Динозавр участвовал в рейдах против этих врагов человечества. Как и остальные планеты, Аризона вела с харлейцами беспощадную войну. Вот только мало кто знал, что одновременно Аризона подторговывала с харлейцами. Ничего особенного по понятиям аризонцев здесь не было, Война войной, а бизнес есть бизнес.
У Аризоны были давние связи с Харлеем-два в основном из-за успехов харлейских «чёрных учёных», позволявших себе такое, чего не могло себе позволить высокоразвитое, высокогуманное, образцовое аризонское сообщество Кроме того, харлейцы оказывали различные услуги по мелочам. Так, они пригнали несколько десятков невольников, прошедших через лапы «чёрных учёных», а потому полностью утративших связь с действительностью и неспособных ни на что — они пошли на «пишу» Чёрному шаману, без чего невозможна была бы акция на Ботсване. Теперь Чёрный шаман сядет на голодный паёк, поскольку подкармливать его согражданами никто не решится. Но у Чёрного шамана есть сейчас и другие увлечения, чем пить кровушку. Чёрный шаман, харлейцы, московитяне — как всё запуталось. Динозавр был закалённым бойцом, лишённым сантиментов. Но и он боялся того, что затевают они с полубезумным профессором и опухшим от человеческой крови дикарём, а также с группой власть имущих с Нью-Тауна.
— Так, молодцы, — качал головой Динозавр, снова погружаясь в исследования московитянской акции.
Получалось, что как-то слишком просто московитяне преодолели оборонительный комплекс Харлея-два. Не могли они так просто войти. Значит, кто-то отключил оборонные системы. Как можно отключить, если у ОК несколько нейроцентров, готовых взять управление на себя при выходе из строя предшественника? Значит, московитяне уничтожили главную энергоустановку. Динозавр не думал, что харлейцы смогли бы построить несколько эфирных генераторов, которые нужны для поддержания в боевом режиме оборонительного пояса. Генератор у них был один.
По всему выходит, московитяне проникли на спускаемых модулях, решил Динозавр, и в сердце ревниво кольнуло. Он помнил, как первый использовал этот приём. Тогда всё было внове, и он совершенно не рассчитывал на успех. И вот пожалуйста — противник пользуется его наработками.
Итак, диверсанты вывели из строя энергоцентраль. Это не так просто десантники должны обладать некоторыми новыми штучками. Но московитяне на выдумку хитры. Гонка изобретений.
— Так, — кивнул Динозавр, выстраивая схему.
Теперь всё встало на свои места. Он готов был поклясться, что харлейцы «сделали» это именно таким образом.
Динозавр в восхищении покачал головой. Хорошо московитяне работают. Умеют, дьяволы.
В кабинет выплыла Пенелопа. Динозавр встряхнул головой, думая, что в последнее время вообще не может спокойно смотреть на неё — в нём тут же пробуждается желание. В сравнении с этой женщиной любые сенсорнаведения — просто чушь.
— Доклад по операции «Паутина», — потребовал Динозавр.
— Он выведен в информсеть, — сообщила Пенелопа. — Можете запросить.
Динозавр запросил. И пробежал глазами данные за последние сутки.
Это закон любой бюрократической системы — новый начальник старается показать, что до него всё было плохо, и занимается нововведениями, которые чаще носят судорожный и вовсе необязательный характер. Вот и Динозавр развлекался «латанием прорех в охране», как он говорил. Несколько дней назад на совещании он заявил, что вся система не годится ни к чёрту, прилетают транспортники, незнамо кто шатается по планете совершенно бесконтрольно и неизвестно чего вынюхивает. «У нас появляются только люди, имеющие минимум допуск «лима», — последовало вполне резонно