— Убей его! Я так хочу! Убей, или он убьёт тебя!
Динозавр попятился. На миг разум его просветлел. И тогда майор ужаснулся.
Что он творит? Что они собираются делать? Чёрный шаман посмотрел на него, и рука, лёгшая на рукоятку пистолета, замерла, а потом невольно опустилась.
«Заморочил, кровосос», — подумал Динозавр, но мысль была какая-то слабая, ненужная…
Сомов метался по кабинету.
«Убей, убей, убей. Он враг, враг, враг», — барабанный бой всё сильнее звучал в голове.
Убить? Какие проблемы, если так настоятельно далёкий друг просит. Что проще? Отключить систему компбезопасности, перевести управление станцией на себя, а потом просто откачать воздух из бокса номер пятьдесят шесть, предназначенного для содержания больных с опасными инфекциями.
Госпитальер схватился за голову и закричал:
— Не-е-ет!!!
Он обязан был совершить это. Что особенного? Смерть очередного героя в скучном чёрно-белом кино?
Разве она может затронуть зрителя в кинозале, который прекрасно знает, что всё происходящее — плод фантазии и дурного вкуса авторов фильма? Пробежаться по клавишам пальцами, и этот человек пропадёт, исчезнет. Тот, кто сейчас мечется по блоку, не нужен, неинтересен. Зачем ему занимать место на экране? Стереть, как нечто ненужное, маловажное…
— Нет, нет, — госпитальер упал на колени. Он забил ладонями по полу.
— Ну, пожалуйста, — неожиданно начал он умолять далёкий голос. — Я не хочу. Пусть он останется жить.
Почему он заботится так об этом человеке? Что в нём такого? Да ничего… Но Сомов просто не мог причинить ему вреда. Их связывало нечто нерушимое, лежащее гораздо глубже, чем мутные волны, омывающие сейчас сознание госпитальера и делающие всё нечётким и мутным.
— Нет, — вдруг решительно произнёс он и почувствовал, что обретает вновь свою волю. Предметы начали наполняться первоначальным смыслом. Сомов вдруг осознал, что попал под какой-то гнёт и, если не хочет погибнуть, должен сбросить его.
— Комп, — потребовал он. — Блок номер пятьдесят шесть…
Он замолчал, сердце било в груди, рвалось наружу, в голове будто работал вибробур.
— Пятьдесят шесть… Раз…
Он хотел сказать: «Разблокировать».
— Раз… — повторил он, не в силах закончить. И опять повалился на пол, распластался. Мир снова начал меняться. Опять терялась чёткость.
— Надо, — он поднялся, сделал два шага, как пьяный. Он оставил в покое бокс пятьдесят шесть. Просто забыл о его существовании. Сейчас у него были задачи поважнее.
— Комп, станция закрыта для приёма. Опасная инфекция. Карантин. Передать на Землю. Транспорты не принимать.
— Принято к исполнению.
Потом Сомов отправился в блок с энерговампирами, загнал их в контейнер высокой защиты. Вернулся к себе. Взял с полки приорскую «раковину».
— Причал восемь. Спенсер на вылет, — приказал он. — Полный энергозапас. Пассажир — один.
— К исполнению, — произнёс компьютер.
Сработано всё здесь было на совесть. Это Филатов оценил через несколько минут пребывания.
Итак, что он имеет? Заперт сошедшим с ума другом в помещении, рассчитанном на то, чтобы из него не выбрался ни вирус, ни человек, ни дикий зверь. Здесь нет даже выхода на инфросеть госпиталя. Был бы хотя бы СТ-приёмник. В кармане комбинезона покоится «проникатель». С его помощью по СТ-каналу можно было бы достучаться до компа госпиталя. А дальше — дело техники.
Но нет даже СТ-выхода. А почему? Должен же быть.
Нет сейчас, может, был когда-то…
Филатов исследовал помещение. Никаких следов гнезда СТ-блока. Тогда он взял проникатель. Прошёлся по комнате. Первое открытие — за ним сейчас не наблюдают. СТ-камера за толстым бронестеклом в углу бездействует и вообще, кажется, сломана. Второе — он нащупал слабый сигнал.
Точно, здесь был СТ-блок. Было гнездо. До сих пор активировано. Но при перепланировке помещения его прикрыли металлической пластиной.
Оторвать её не было никакой возможности. Орудий у Филатова не было. А что было? Тонкое лезвие из керамикотитанита, с которым он не расставался.
Он достал из кармана небольшой цилиндр, сантиметров пять в длину. Нажал на кнопку, из него выскочило двенадцати сантиметровое лезвие, вставленное по телескопическому принципу.
— За работу, — прошептал он едва слышно.
Динозавр так до конца и не верил Чёрному шаману, пока орбитальный оборонительный комплекс не засёк чужой звездолёт, запрашивающий посадку.
— Московитянский корабль, — сообщил дежурный офицер. — По каталогу — малый спейсер класса «Белуна». Что с ним делать? Пришвартовывать к станции?
— Нет. Посадка в аэропорту.
— Но это против правил.
— К чёрту! Я имею право на такое решение! Ещё вопросы?
— Никак нет…, Начинаем вывод спейсера на орбиту…
Через полтора часа спейсер завис над космопортом, выпустил посадочные опоры и медленно опустился на подготовленную площадку. Его держали на мушке плазменные орудия космопорта, готовые в любую секунду нанести удар.
Динозавр ждал в аэропорту. Когда спейсер замер на посадочной площадке, Динозавр сидел в мобиле. Он подал машину вперёд.
— Бы уверены, что это русский врач? — спросила Пенелопа, сидевшая рядом с майором.
— Надеюсь.
— Майор, я не могу понять, что происходит.
— Понимание тебе не нужно. Ты должна выполнять приказы. А понимание оставь мне.
Пенелопа фыркнула недовольно. Она ощущала, что на Ниагаре готовится что-то грандиозное. Но так и не смогла вытянуть из майора ни крупицы информации.
Тяжёлый люк спейсера неторопливо отъехал в сторону. В проёме появилась фигура в зелёном скафе. Человек подошёл к краю, прыгнул и медленно опустился на резинобетон, поддерживаемый невидимыми нитями гравитрапа.
Он огляделся, откинул шлем.
— Госпитальер, — кивнул Динозавр. — Мы тебе организуем хорошую встречу.
Госпитальер прибыл с подарками.
— Ох, хорошо, — прошипел Чёрный шаман, разглядывая добычу. — Хорошо-о-о, — протянул он, будто впадая в экстаз.
— Что это за чертовщина? — Динозавр кивнул на контейнер высшей защиты.
— Хищники мабуку.
— Так и знал, что эта гадость.
— Мабуку не гадость. Мабуку — мои слуги.
Госпитальер стоял, не двигаясь, в центре помещения, прикрыв глаза, и только раскачивался из стороны в сторону, как робот, у которого что-то замкнуло в голографическом блоке.
— Он — мой слуга, — Чёрный шаман кивнул в сторону госпитальера. — Мабуку помогли. Мабуку взяли его душу. Я взял душу мабуку. У меня и их души.
— Ловец душ, — хмыкнул Динозавр.
— У меня много душ. Я — хозяин.
— Ладно, что дальше?
— Дай, — потребовал Чёрный шаман. Госпитальер послушно подошёл к Чёрному шаману и протянул ему «раковину» приоров.
— Она! — заорал Чёрный шаман.
— Что она?
— Смерть врагов! Теперь мы довершим начатое.
— Что значит довершим?
— Мне не хватало её, — Шаман показал на «раковину». — Мабуку — сильные. Но мабуку не могут объять смертью целый мир. Мало мабуку. И мабуку не всегда слушаются. «Раковина» — власть над мабуку. С помощью «раковины» мы кинем болезнь на головы наших врагов.
— То есть ты морочил меня, зная, что без «раковины» ничего не сможешь?
— Не-ет, я знал… Я знал, что «раковина» будет моя! Я её достоин. А этот, — он презрительно посмотрел на Сомова. — Этот ничтожный паук? Разве он достоин владеть такой вещью? Он достоин быть моим рабом. Он достоин дать мне свою кровь. Больше не достоин ничего.
— Что теперь?
— Готовь корабль, инопланетник. Мы сметём эту планету!
— Да, сметём, — кивнул Динозавр.
Всё начало куда-то уплывать. Динозавру не хотелось делать это. Он вдруг понял, что, несмотря ни на что, не сможет обрушить «болезнь памятников» на миллиарды людей. И что план отменяется… Но не смог возразить. Чёрный шаман овладел и его душой. То, что он не мог сделать с Динозавром на Ботсване с помощью чужой крови, он сделал здесь, в Аризоне, при помощи вампиров — хищников мабуку.
— Корабль-разведчик к вылету, — приказал он старшему офицеру аэропорта.
— Но, сэр, а полётное задание, заявка, формальности?
— А что такое императив «Стрела», вы знаете? Офицер кивнул, сглотнув комок.
— Какой экипаж?
— Никакого. Я поведу сам.
— Готовим…
Через час корабль-разведчик «Пионер» свечой ввинтился в бледно-синее небо и растаял в нём.
— Скоро, скоро, скоро, — пыхтел Чёрный шаман, скалясь жуткой улыбкой.
В кабине были трое — Чёрный шаман, Динозавр и госпитальер.
— Корабль-разведчик «Пионер». Вам командованием космическими силами приказано вернуться на Ниагару, — послышался голос дежурного офицера. — Повторяю, вам приказано вернуться на базу.
— Что происходит? — спросил Динозавр.
— С вами будет говорить вице-президент.
— Что?
— Возвращайтесь…
Филатов потерял счёт часам и дням. Видеокамера в углу не включалась. Видимо, судьба пленника никого не интересовала, так что у него закралось подозрение — а вообще Сомов ещё в госпитале?
Работать Филатову никто не мешал, поэтому он час за часом пилил металлическую пластину, все углубляя бороздки и надеясь на терпение, труд и крепость титанокерамического лезвия.
Он давно стёр пальцы в кровь, у него ломило руки и спину. Но он продолжал свою работу. И думал, какая шлея попала под хвост госпитальеру. Версии были самые разные — от обычного умопомешательства до вербовки противником. Но ни одна не выдерживала критики. Филатову почему-то казалось, что дела обстоят куда хуже. И он со страхом вспоминал Чёрного шамана.
Наконец он углубил третью бороздку. Ударил кулаком по железной пластине. Она прогнулась. Он подцепил её лезвием и начал отгибать.
Сверхусилие — основа искусства мастера в любом единоборстве. Филатов владел этим искусством. Он прикрыл глаза, крякнул, и пропиленный кусок металла отошёл в сторону.