Динозавр напряженно смотрел на Черного шамана. Он не знал, что такое мирзол. Но допускал, что Черному шаману действительно удастся решить эту проблему. Он надеялся всей душой на это.
– Мирзол, они твои! – завизжал шаман и прикусил губу, так что кровь его заструилась по подбородку, смешиваясь с кровью жертвы.
Друзья довольно резво плыли в океанской воде. Их сопровождали акуло-дельфины – похоже, служившие отшельникам сторожевыми собаками и помощниками во всех делах. Люди цеплялись за их плавники, и они несли их вперед, как мустанги. За этой странной компанией следовал чернокожий отшельник. Ему было легче всех, поскольку, естественно, двигался не он сам, а эфирная копия или астральное тело – кому как удобнее выражаться.
Минуты проходили за минутами. Сомов поражался, какое расстояние они уже покрыли. Внизу шли коралловые рифы. Крупные рыбы, в том числе и настоящие акулы, подавались прочь, завидев «кортеж». Похоже, акуло-дельфины пользовались здесь суровой славой и с ними предпочитали не связываться.
Океан кишел жизнью. Население Ботсваны было не настолько велико, чтобы допотопная химическая технология изгадила еще и океаны. В основном ботсванцы уничтожали озера и реки, сливая туда химотходы. Океан же был первозданен, как и сотни лет назад.
«Мы близко», – отдалось в голове госпитальера.
Интересно, вход в город приоров был под носом и никто не догадывался о его существовании.
Но никаких признаков города, никаких занесенных илом строений, ничего – только песчаное дно, коралловые рифы.
«Опасность», – прозвучало в голове Сомова предупреждение Хранителя,
Но Сомов и сам ощутил приближение кошмара. А иного слова у него не было. Но когда он увидел его, то едва не проглотил загубник.
Сперва показалось, что из глубин поднимается облако, темное, мрачное. Оно растекалось из глубин, занимая все большее пространство. Потом он понял, что это какое-то огромное животное. То, что сперва походило на клочья тумана, а потом на гигантскую связку хвороста, оказалось переплетением тысяч щупалец, шевелящихся, как волосы змеи на голове медузы Горгоны. Но это было полбеды. Появление сопровождалось низким, летящим через воды звуком, переходящим в инфразвук. А известно, что инфразвук – неразличимый ухом звук частотой ниже семи герц, действует на нервную систему, вызывая приступы страха.
Чудовище двигалось к людям. Похоже, ее не интересовало больше ничего. Ни рыбы, кишащие вокруг, ни три большие черепахи, распластавшиеся на дне. Оно будто было наведено на цель. И не намеревалось эту цель упускать.
Госпитальер ощутил себя перед этой надвигающейся тьмой муравьем, на который надвигается каблук. Он вот-вот придавит, раздавит в лепешку, и останется мокрое место. Не убежать.
Так бы и произошло. Но акуло-дельфины бросились к чудовищу. Закружились вокруг него. Одна рыбина отхватила несколько щупалец. Другая скрылась в этих зарослях, и те жадно задвигались. Потом щупальца настигли еще одного сопровождающего. Было понятно, что долго акуло-дельфинам не выдюжить.
«Скорее! Уходите в Город!…» – уловил Сомов послание чернокожего.
«Куда?»
Никакого города он действительно не заметил, зато увидел, как акуло-дельфины одна задругой гибнут от смертоносных щупалец.
«У подножия подводной скалы. Ключ откроет вам путь в него…» – снова услышал Сомов и дал сигнал своему другу– давай за мной.
Чудовище, уничтожив половину акуло-дельфинов, отмахивалось от других, неумолимо приближаясь к друзьям.
Казалось, от него нет спасения.
Госпитальер непроизвольно открыл рот, выпуская загубник, но тот предусмотрительно приклеивался к губам. Щупальца просвистели в нескольких сантиметрах.
Где этот чертов вход? Дно и дно, без единого выступа. Сомов бросился к скале. И тут мир изменился. Океан исчез. Перед госпитальером лежал город приоров. И то, что он не устроился на дне океана, в этом можно было быть уверенным.
Госпитальер встряхнул головой. И увидел рядом Филатова.
– Отвязались от той охапки хвороста, – перевел тот дыхание. – Заела бы она нас.
– Еще как. Смотри, куда нас занесло.
– Матерь божья.
– Мирзол, почему ты упустил их?! – возопил Черный шаман.
Динозавр не знал, относиться ли к этому представлению всерьез. Он не знал, что только что воля Черного шамана держала подводное чудище и направляла его на московитян. Но Динозавр допускал нечто подобное. И верил, что Черный шаман проиграл.
Динозавр подождал, пока Черный шаман очнулся окончательно, и осведомился:
– Ну?
– Они вошли в город приоров.
– Точно?
– Я не ошибаюсь. Черный шаман знает. Разве тебе этого недостаточно?
– Задери тебя сатана!
– Они оказались сильнее… Пока сильнее. Но они выйдут оттуда. Пусть там они званые гости. Но здесь – моя земля, И сюда их никто не звал… Они выйдут!
– Где ты их собираешься искать? Где вход в город?
– Вход в город в океане. Может быть везде. Тысяча входов в город. И один выход.
– Что ты за чушь несешь?
– Город не занимает места здесь. Он занимает место там.
– Где это там?
– Там, что не занимает места здесь.
– Принято, – Динозавр кивнул. Косноязычно Черный шаман говорил о других измерениях.
– Они выйдут и пойдут, нагруженные дарами. Люди приходят в город приоров за дарами. Никто не возвращается без них. Мы возьмем дары. Мы найдем белокожих. Я выпью их кровь. Пусть это не кровь Хранителей, Но кровь тех, кто побывал в городе, тоже сильная.
– Если они не решат отсидеться в городе приоров.
– Никто не отсидится в городе приоров. Там никто не бывает долго, Они вскоре выйдут.
– Куда они пойдут?
– К белым людям.
– Миссия до сих пор блокирована. Госпиталь разгромлен. Что остается?
– Есть еще белые люди.
– Правильно! – Динозавр прищелкнул пальцами. – Экспедиция археонавтов… Надо выбираться из этого Лабиринта.
– Пока будем выбираться, мои псы, которые ждут моих посланий, будут уже на месте.
– Давай, если получится.
– Получится, получится, получится!
Это было странное место Оно не укладывалось в привычные понятия.
– Многомерность, – предположил Филатов.
– Сомнительно. Что-то иное. Мы просто зациклились на этом – трех-, четырехмерные пространства. А может, тут вообще нечто ни на что не похожее.
– Но жить можно.
Здесь можно было свободно дышать, обходясь без подводного снаряжения. Здесь можно было ходить, ощущая под ногами твердую почву. Но глаз терялся в нагромождениях геометрических фигур.
Город-след. Гигантские кубы, треугольники, головоломные геометрические фигуры, которые менялись, стоило сделать только шаг.
– Мечта аномальных геометров, – сказал госпитальер.
– Очень похоже.
Действительно, многие фигуры походили на творения аномальной геометрии. Только до такого не могли додуматься даже представители этой науки. Расстояния, размеры, ничего невозможно было понять. И этот мир был черно-белым! Как старинные кинофильмы…
– Что это за хреновина вокруг? – спросил Филатов.
– Что угодно. Продовольственные склады, жилища, генераторы пространства. Что фантазия подскажет.
– Порождение разума интерианцев, – заявил Филатов. – Судя по частично расшифрованным информдискам, оставленным в долговременных хранилищах на Интейре, некоторые жители этой планеты переселились в какой-то мир в этом секторе пространства. Было предположение, что на Ботсвану. Город-след – Новая Интейра – один и тот же мир.
– Может быть, и да. Интерианцы и приоры – одно и то же. Возможно. Но не думаю, что тебе дадут за это открытие академика. Все равно ничего не подтвердишь.
– Ага. А сувениры? Обещано.
– Куда идти-то, турист ты наш? – осведомился госпитальер.
– Прямо.
– И ты сможешь пройти тут прямо?
Филатову окружающее чем-то напоминало столицу Аризоны-то же безумие форм. Но только это безумие было куда как безумнее. И если в Нью-Тауне он еще ориентировался в головоломных переплетениях улиц, в СТ-проекциях, то здесь чувство ориентации ему отказало напрочь. В столице Аризоны можно было воспользоваться электронным проводником. А где его здесь взять?
Впрочем, оказалось, что проводник здесь все-таки имелся. Только живой. Точнее, его проекция. Чернокожий отшельник возник перед московитянами.
«Я проведу вас, – послышалось в голове Сомова. Теперь телепатический контакт уже не причинял боль. – Ваше пребывание в Городе коротко».
– Ну а дальше что?
«Ваш разрешенный путь предначертан Ключом. Он привел вас сюда. Доверьтесь ему и дальше. Возьми Ключ в руку»…
Сомов сжал камень и ощутил привычную пульсацию. Ему все легче было «общаться» с ним.
Чудеса творились не только с пространством, но и со временем – друзья не могли уловить его ритма. Сколько они шли по городу – минуту, час? Все сдвинулось, изменилось.
– Как они тут жили, в таком калейдоскопе? – недоумевал Филатов.
– Для тебя калейдоскоп, для них дом родной. Умные были и город по-умному делали. Не для нас, дикарей.
– Во-во, это как ботсванца кинуть в Нью-Таун. Охотник за головами на дискретной карусели. Или в парке «Изменений».
– Именно, дикарь ты наш.
Почва под ногами была все такая же твердая, но предметы менялись. Это были не СТ-наведения, а настоящие предметы. Когда рука касалась геометрических фигур, то поверхность одного и того же предмета одновременно ощущалась по-разному– гладкая, мягкая, жесткая, теплая, холодная. Ты ощупываешь камень, и он под твоими руками становится мягкой подушкой, или, еще похлеще – водой. Но опасности здесь не было. Город не был враждебен человеку. Город приоров был умен.
«Здесь», – послышался голос отшельника.
Но госпитальер и так знал, что они добрались до цели.
– Что, здесь обещанная сувенирная лавка? – осведомился Филатов.
– Вполне вероятно.
Они стояли перед невероятной гигантской объемно-геометрической фигурой, напоминавшей священную индийскую фигуру, отражавшую суть мира.