– Я… Ладно, детали позже обсудим. Спасибо за сотрудничество.
– Засунь свое «спасибо» знаешь куда?.. Все, пока.
В трубке пошли короткие гудки. Соколов медленно положил ее на рычаг и посмотрел на отца Романа и журналиста.
– Н-да, – подытожил он. – Чувствую, что пятница у нас будет веселенькая.
– Главное, чтобы преступник заглотил наживку, – с сомнением сказал Иван.
– И это тоже.
Глава 41
Дверь черного хода в особняке Лосева открылась удивительно беззвучно. Яркий прямоугольник света упал на заднее крыльцо, высветив толстое, явно бронированное полотно двери. Поверх металла были нашиты фигурные деревянные панели, делая этот выход для прислуги и хозяйственных нужд таким же помпезным, как и центральную дверь особняка. Единственное различие было в размере. Черный ход не мог похвастаться двумя человеческими ростами в высоту, как парадный.
В дверном проеме появилась массивная фигура хозяина дома. Лосев был только в костюме, надевать верхнюю одежду, похоже, не собирался. Впрочем, это было и понятно – неподалеку, на подъездной дорожке его ждал автомобиль. Через лобовое стекло в затемненном салоне угадывался силуэт водителя, который в ожидании пассажира, видимо, здорово заскучал.
Сразу следом за Лосевым свет, льющийся из дома, заслонил широченными плечами громадный детина-телохранитель. Возможно, до габаритов настоятеля Медвежского монастыря он немного не дотягивал, но разница была совсем не велика. Качок, неторопливо жуя жвачку, с преувеличенной подозрительностью шнырял глазами по всему заднему двору.
– Короче, в сауне смотри в оба, – отдавал ему распоряжения хозяин, не поворачивая головы и резво двигаясь к машине. – По ходу, киллер этот нынче на нас со Скоровородкой прыгнет. Мусора тоже будут следить, но им веры нет. А ты за нашу безопасность головой отвечаешь! Особенно за мою. Эу, Копченый! – крикнул он, обращаясь уже к водителю. – Ты, по ходу, совсем нюх потерял. Дверь не открываешь, машину не подгоняешь… На кичу решил вернуться? Ты че там, дрыхнешь, что ли?
От возмущения Лосев даже повернулся к своему охраннику, тыча через плечо большим пальцем в машину:
– Леня, он совсем приборзел, по ходу. Дрыхнет, лежит, на руле прямо!
Однако Леня ничего хозяину не ответил. Но не потому, что тоже «приборзел», а потому, что уже неподвижно лежал под ступеньками крыльца. Признаков жизни он не подавал, но Лосев и не собирался проверять, жив телохранитель или нет. Для выживания его самого – Михаила Валерьевича Лосева – это уже не имело совершенно никакого значения.
Озираясь, как дикий зверь, он резко завертелся то в одну, то в другую сторону, высматривая врагов. Выдернул из подплечной кобуры пистолет и нацелил его в темноту. Страха пока не было, даже наоборот, создавалось впечатление, что происходящее Лося скорее злит, чем пугает. Покраснев от ярости, он тяжело дышал, раздувал ноздри, пристально всматривался в окружающие кусты и деревья. В этот момент становилось понятно, что его погоняло появилось не только из-за фамилии.
Поворачиваясь на месте, Лосев оказался спиной к ближайшему розовому кусту, который рос почти под самым крыльцом. Куст был ухоженный, развесистый. Именно из-за него и выступила едва различимая тень. Человек был полностью одет в черное, его лицо оставалось частично закрыто листьями. Он поднял руку и выстрелил из чего-то сильно похожего на пистолет. Однако звука выстрела не было слышно – лишь легкий короткий «пшик». В шею Лося прямо под левое ухо впилась маленькая иголка.
Депутат зашатался, выронил оружие и грузно осел на дорожку. Под падающим телом зашуршал гравий. Черная фигура отделилась от куста – стало заметно, что лицо незнакомца тоже надежно скрыто под черной маской. Не мешкая, злоумышленник подошел к телохранителю, взял его под мышки и оттащил к машине. Там старательно усадил его на соседнее сиденье рядом с таким же бесчувственным шофером. Аккуратно и почти беззвучно закрыв дверцу, вернулся к дому, прикрыл дверь.
Когда свет перестал падать на крыльцо, все вокруг окутала непроглядная тьма, незваный гость растворился в ней полностью. Но было похоже, что видит он в этом густом мраке довольно неплохо, так как без колебаний подошел к Лосеву, поудобнее перехватил его за правую руку и пояс и водрузил себе на плечи. Ноша определенно весила почти центнер, а то и больше, однако черный человек со знанием дела распределил вес и довольно уверенно двинулся через двор особняка.
Он шел быстро, стараясь держаться в тени забора. А это было не так просто, потому что поблизости на нескольких вышках были установлены прожекторы, освещавшие территорию. Их лучи плавали из стороны в сторону, и попасть под их свет было проще простого. Все же похитителю удалось успешно миновать опасное расстояние. Дальше на его пути был КПП.
Опустив груз на землю, черный человек подкрался к окну и аккуратно заглянул внутрь. Охранники, видимо, по устоявшейся традиции резались в карты. Они оживленно переговаривались, но из-за плотно закрытых пластиковых окон звуков слышно не было. А раз снаружи не слышно, что происходит внутри, значит, и с улицы в помещение звуки тоже не проникают.
Для надежности понаблюдав за охраной еще минуту, ночной гость вернулся к Лосеву, опять взвалил его на плечи и, пригибаясь как можно ниже, прошел мимо КПП. Дальше его путь был уже легче. Он завернул за угол, прошел еще несколько десятков шагов и остановился. Закуток был таким же непроглядно-темным, как и задний двор, откуда похититель забрал хозяина особняка. Свалив тело на землю, он вытащил из кармана небольшой фонарик, зажег его и отошел на несколько шагов назад, критически осматривая безжизненную тушу.
Но не только черный человек был поглощен созерцанием. У него за спиной на цепи сидел медведь. Зверь спал, но когда неподалеку раздались тихие шаги, он открыл глаза и начал принюхиваться. Инстинкт подсказывал ему, что нужно продолжать лежать, вслушиваясь, как приближаются шаги, а с ними и незнакомый человеческий запах. И только когда черная фигура оказалась совсем близко, загородив спиной узкий луч света, медведь приподнялся на лапы…
Тем временем на КПП жизнь шла своим чередом. Из колонок магнитофона гремел блатной шансон, так что с трудом было слышно собственные голоса. Охранники играли в карты, курили и переговаривались, разгоняя скуку. У кого-то на руках были заметные шрамы от сведенных татуировок, у кого-то мелькали синие пятна несведенных. В общем, контингент в охране у Лосева не поменялся, да и с чего бы?
– Влас, иди дверь, что ли, открой! – гаркнул старший, со злостью давя окурок в пепельнице. – Топор можно вешать.
Самый молодой поднялся и, бурча что-то под нос, прошаркал к выходу. Однако когда он распахнул дверь, все его недовольство и вальяжность как ветром сдуло. Не успел щелкнуть замок, как с улицы раздался оглушительный звериный рык, а следом за ним истошный лай своры.
– По ходу, собаки из вольера вырвались, – бросил третий охранник с густыми, почти сросшимися в одну линию бровями.
– Да, устроит нам Лось теперь! – взвизгнул старший. – Они, блин, на мишку напали!
По пути к выходу он схватил со стены огнетушитель и, зажав его под мышкой, побежал вслед за напарниками.
Когда они завернули за угол и оказались в закутке, где располагались собачьи вольеры и жил медведь, перед ними предстала жуткая картина. Собаки остервенело рвали косолапого в клочья, дрались друг с другом за возможность подобраться к туше, оглушительно лаяли и выли. В свете фонарей всю картину было плохо видно, но, возможно, это было даже к лучшему, потому что и то, что попадало в лучи света, повергло бы в шок даже самых стойких смельчаков. Все вокруг было залито кровью, повсюду валялись клоки выдранной шерсти и, кажется, даже внутренности.
– Ну, мишка уже, сто пудов, ласты склеил, – пробормотал густобровый, хотя в его голосе можно было уловить сомнение. – Вон еле шевелится.
Матерясь сквозь зубы, старший из охранников дернул затвор огнетушителя и направил струю на собак. Те, на кого она попадала, скулили и отбегали в сторону. Влас, самый младший из охранников, натянув дресскостюм, тут же хватал собак за ошейники и водворял назад в клетки. Густобровый стоял на подстраховке, настороженно следя за животными.
После того как всех собак удалось развести по вольерам, охранники перевели дух и решили рассмотреть останки медведя повнимательнее. Перед Лосем так и так отвечать, но, может, хотя бы станет понятно, что случилось, и тогда удастся отмазаться от наказания.
От бурого мало что осталось. Теперь он больше походил на гору окровавленной шерсти и мяса.
– Это че за херня?.. – срывающимся голосом едва слышно произнес старший. Лица всех троих вытянулись, глаза от ужаса превратились в чайные блюдца. Влас попробовал перекреститься трясущейся рукой, но вместо этого согнулся в три погибели и принялся блевать.
Глава 42
Кузьма Кузьмич Сковородько сидел за накрытым столом в белой майке и фиолетовых спортивных штанах Аdidas. Выражение лица у него было мрачное и обеспокоенное. Он безразлично смотрел на всевозможные яства, разложенные по хрустальным и фарфоровым тарелочкам, и жевал губами. Есть не хотелось.
Обстановка в комнате была хоть и дорогая, но довольно казенная. Сразу становилось понятно, что это отель или СПА-салон, но никак не жилое помещение. Казенный вид дополняли и двое здоровяков, наряженных в белую униформу с разноцветными эмблемками. Они совсем не походили на обслуживающий персонал. Здесь же находился и Соколов, тоже в белом халате, что, в общем-то, сразу же объясняло странный вид «обслуги».
– Так, – заговорил майор. Он стоял перед мэром и столом, и весь его вид демонстрировал крайнюю степень озабоченности. – Мы уходим в засаду. Вы надеваете вот эту штуку.
Он протянул Кузьме Кузьмичу что-то, по виду сильно похожее на электронные часы – несколько кнопок, цифровой дисплей, пластиковый брас лет.
– Сидите вместе с Лосевым и ждете. Двери никому не открываете. К окнам не подходите, шторы не трогаете.