— Чего тот, откровенно говоря, вполне заслуживает, — вставила Нина.
— Заслуживает, — согласился Гошка. — Но кто тогда будет эту девчонку, Альбину, искать? Нет, Сан Сергеич сначала нагонит на клиента страху, а потом позволит себя уговорить. И побежим мы в разные стороны землю рыть без сна и отдыха…
Гошка уже не злился, он откровенно грустил. И на меня поглядывал не сердито, а скорее печально, с мягкой укоризной.
— Так что насчет чайку попить? С пирогом? — Ниночка снова взглянула на часы. — Если удовольствие не растягивать, то, пока эта ошибка природы явится, мы успеем проглотить по кусочку.
— Кто ж его растягивает? — Напарник слегка оживился и поднялся со стула. — Девочки, кому стоим? Зовите Сан Сергеича. Я лично Панова угощать не собираюсь, значит, к его приходу чай должен быть выпит, пирог съеден и крошки заметены под ковер!
Разумеется, мы успели. Когда встрепанный, запыхавшийся Панов ввалился в приемную, от нашего пиршества не осталось и следа: мы даже чашки помыли и убрали.
Панов, забыв поздороваться, сразу дернулся к Нине.
— Что? Вы нашли? Вы нашли ее? Альбину? Она… С ней все в порядке?
Нина неодобрительно посмотрела на него и сухо кивнула в сторону кабинета Баринова:
— Проходите, пожалуйста, Александр Сергеевич ждет вас.
Нервной рысцой клиент пробежал в кабинет. Мы с Гошей неторопливо последовали за ним и, пока Валерий Геннадьевич топтался у стола шефа, пытаясь издать хоть один членораздельный звук (от волнения у него перехватило горло), чинно заняли привычные места.
— Что Альбина? — наконец справился с голосом Панов. — Вы нашли ее?
— Присаживайтесь, — сухо предложил Александр Сергеевич.
Я невольно поежилась. Шеф смотрел на Валерия Геннадьевича так, что взгляд, которым встретила клиента Нина, можно было считать приветливым и даже ласковым.
— А Альбина…
— Присаживайтесь, — с легким нажимом повторил Баринов.
Не отрывая от него испуганного взгляда, Панов сделал шаг и рухнул в кресло.
— Вы хотите… — его пальцы судорожно вцепились в пуговицу пиджака и затеребили ее, — вы хотите сказать… Альбина… вы нашли…
— Нет. Мы не знаем, где находится госпожа Сторожева, и не собираемся ее искать.
— Но как же… — Панов попытался вскочить, но Баринов слегка приподнял над столом правую руку, и Валерий Геннадьевич послушно замер.
— Мы отказываемся от выполнения взятых на себя обязательств, — бесстрастно продолжил Александр Сергеевич, — поскольку вы, наш клиент, сознательно ввели нас в заблуждение. Вы не просто не сообщили нам информацию, необходимую для успешного поиска госпожи Сторожевой, вы предоставили нам информацию, не соответствующую истинному положению вещей. А заниматься поисками исходя из ложных данных — занятие бессмысленное и опасное. Ни одно уважающее себя агентство этого делать не станет.
Панов пискнул что-то жалобно-протестующе, но Александр Сергеевич продолжал говорить так, словно никто и не пытался его перебить.
— Поэтому самое разумное на данный момент — расторгнуть договор и закрыть тему. Аванс, за вычетом расходов на уже проведенные действия, вы можете получить у секретаря. Отчет о проделанной нами работе будет отправлен по почте в течение трех рабочих…
— Но мне не нужен аванс! — взвизгнул клиент, снова вскакивая с кресла. — А как же Альбина?! Вы не можете просто так взять все и бросить!
— Извините, мы работаем только с теми клиентами, которые не пытаются нас обманывать. Сейчас об исчезновении женщины и об опасности, которая может ей угрожать, мы знаем только с ваших слов. А вашим словам мы доверять не можем.
— Но я говорил правду! Альбина действительно пропала, и я действительно волнуюсь! — Панов даже ножкой топнул. — Я с ума схожу от беспокойства, а вы меня обвиняете в каком-то обмане!
— Валерий Геннадьевич, давайте не будем отнимать друг у друга время. Возвращайтесь к себе в редакцию, пишите экономические обзоры, а мы займемся делами добросовестных клиентов.
Панов еле слышно охнул и присел на краешек кресла.
— То есть вы… но разве это важно? Ну да, я не бизнесмен, я журналист, но какое это имеет значение? Так, небольшое художественное преувеличение. — Он сунул руку в один карман, потом в другой и достал измятую пачку сигарет. Это что, вчерашняя? Или у него правило такое: сигаретная пачка должна быть измочалена? — Я думал, что, если назовусь бизнесменом, вы отнесетесь ко мне более серьезно…
— Вы, значит, к бизнесменам относитесь более серьезно, чем ко всем прочим? — Наблюдая, как Панов достает дрожащими пальцами сигарету, я немного расслабилась и потому не удержалась от язвительного замечания. Но тут же прикусила язычок, поймав недовольный взгляд Баринова («Не отвлекай клиента!») и одновременно получив чувствительный пинок в щиколотку от Гошки («Не ломай шефу воспитательную работу!»).
— Я совсем не это имел в виду, — обиделся Валерий Геннадьевич, и Гошка снова слегка тюкнул носком ботинка по моей щиколотке: «Вот видишь, что ты наделала!»
Мне и самой было ясно, что влезла я не вовремя. Нарушила зрительный контакт, отвлекла клиента, дала ему возможность открыть рот и что-то возразить… Я виновато потупилась.
— Просто я знаю, журналистов многие не любят! Это при советской власти была уважаемая профессия, а сейчас… «Время перемен» — серьезное издание, не какой-нибудь желтый листок, но люди очень часто не понимают разницы, просто не задумываются об этом. И о том, что караулить у подъезда Филиппа Киркорова — еще не значит быть журналистом, тоже не задумываются…
Баринов негромко выразительно кашлянул, и Панов осекся.
— То есть я хотел сказать, что какая разница, где я работаю? Альбина-то пропала…
Шеф сурово молчал, и Панов перевел умоляющий взгляд на меня (я встретила его твердо-осуждающе), потом на Гошку. Не знаю, насколько убедительно выглядела я, но напарник был великолепен. Он тоже молчал, но молчал так неодобрительно, что Валерий Геннадьевич дрогнул. Клиент отвел глаза в сторону и забормотал:
— Поймите же и вы меня, я никак не мог… Альбина настаивала… а теперь что делать?.. — Он суетливо прикурил и оглянулся по сторонам в поисках пепельницы. Я молча сняла ее с полки и поставила перед ним. — И я вас очень прошу, ну зачем так сразу, зачем торопиться с решением? — поблагодарив меня коротким кивком, продолжил Панов. — Я ведь никого не хотел обижать и ничего такого важного не утаивал… самое главное, что Альбина устроилась в этот проклятый «Хит сезона», это так и есть! Я умоляю вас, ведь это не шутки, речь идет о жизни человека! Я вам все расскажу, все, как есть, до самой последней мелочи, только найдите Альбину!
— Рассказывайте, — еле заметно разомкнул губы шеф. — С самого начала.
— Да-да, конечно, — обрадовался Панов и даже в кресле слегка подпрыгнул от усердия. Сделал короткую нервную затяжку и смял сигарету в пепельнице. — Да, с самого начала! Понимаете, я хотя конкретно предпринимательской деятельностью никогда не занимался, но образование у меня профильное, экономическое, я даже в аспирантуре был. Диссертацию, правда, бросил на середине, такие времена были… вы помните.
Он прервался, чтобы достать и прикурить следующую сигарету, потом продолжил:
— Так вот, академическая карьера тогда потеряла всякий смысл, и я занялся аналитикой. Писал статьи, делал обзоры для разных изданий, потом меня во «Время перемен» пригласили, в экономический отдел. И Альбина у нас внештатным сотрудником. Но что такое внештатник? Ни славы, ни денег, мелочовкой приходится перебиваться. А Альбина очень неплохой журналист, это я вам не как заинтересованное лицо говорю, а как специалист. У нее хватка есть, и чутье, и слог хороший, и умение подать материал… опыта, конечно, маловато, но ведь это дело наживное. Альбина очень хотела написать сенсационный материал, чтобы ее заметили и взяли на постоянную работу. Вот и решила устроиться в «Хит сезона»: наверняка там найдется что-нибудь криминальное, если покопаться. В таких фирмах всегда есть и левые тиражи, и мухлеж с налогами — можно великолепный скандал раздуть.
Он помахал рукой, разгоняя сигаретный дым, и, постепенно успокаиваясь, продолжил:
— Когда Альбина это придумала, то, естественно, посоветовалась со мной. Я согласился, что тема весьма перспективная. Но при этом, надо учитывать… я ничего такого не хочу сказать, никого не обвиняю, и у меня нет никаких оснований считать, что руководство фирмы как-то связано с криминалом. Но если — я подчеркиваю — если! Если там действительно можно говорить о левых тиражах, то это такие деньги… это настоящие, серьезные деньги. И лезть в такие дела опасно, это не игрушки. Альбина это понимала, она обещала быть очень осторожной, внимания к себе не привлекать и немедленно прекратить свое расследование, если почувствует, что ее действиями заинтересовалась служба безопасности.
— Служба безопасности?
— Да, там служба безопасности имеется, и очень серьезная, не просто охрана — мордовороты на входе. Там настоящие специалисты собрались. Их начальник раньше в КГБ работал, так что у него и подготовка соответствующая, и связи имеются. И людей он к себе набирал не с бору по сосенке, уж будьте уверены! Поэтому мне и не нравится, что Альбина пропала. Это может означать… в общем, это все что угодно может означать. Вы понимаете?
— Я понимаю. — Чувствовалось, что Александру Сергеевичу трудно сохранять маску ледяной невозмутимости. — Но я не понимаю другого. Как вы, зная все это, как вы могли позволить женщине заняться таким расследованием?
— Позвольте! — Панов глотнул дыма и закашлялся. — Позвольте, вы меня неправильно поняли! Я ничего, совершенно ничего такого не знаю и даже не подозреваю! Это так, мысли… всего лишь мысли на тему: «Если бы они нарушали закон, то у них были бы основания охранять свои секреты самым жестким образом». У нас ведь никаких фактов против них нет и не может быть. «Хит сезона» — серьезная фирма, уважаемая. Я, честно говоря… — Он снова кашлянул, с отвращением взглянул на сигарету и смял ее в пепельнице. — Я был уверен, что Альбина ничего такого, компрометирующего, найти не сможет. Но она считала по-другому. Она была уверена, что люди, которые имеют возможность печатать левые тиражи, обязательно будут этим заниматься. У воды быть и не напиться — понимаете?