лласт.
Глайдер достиг нижней точки склона и через мгновение должен был покинуть стартовую дорожку.
«Посадка на воду, — подумал Артемис. — Смерть от уток».
Затем что-то произошло. Откуда-то глайдер получил гигантское ускорение — будто чей-то огромный указательный палец небрежно подкинул машину в воздух. Хвост задрался, и Артемис принялся орудовать педалями, стремясь опустить его.
«Что это было?» — гадал Артемис, озадаченно глядя на приборы.
— Очнись! — второй раз за несколько минут тряхнула его за плечо Холли. — Запуск в воздухе!
Артемис выпрямился в кресле. «Запуск в воздухе! Разумеется».
На глайдере был установлен небольшой двигатель, который использовался при взлете и во время отключения солнечных панелей, но без батареи двигатель был бесполезной железкой, и конечно же не заводился, как Артемис ни двигал заслонкой дросселя. Глайдер скоро начнет терять высоту, но у них еще оставался шанс поймать восходящий воздушный поток и подняться хотя бы на пару сотен метров — в этом случае они могли перелететь озеро и обезопаситься от летящих стрел.
Артемис поймал момент, когда глайдер оказался в высшей точке дуги, и на всю ширину открыл заслонку дросселя.
Беллико с остатками своего войска мчалась сломя голову по стартовой дорожке. Они стреляли по глайдеру всем, что было в их арсенале. Чумовая ситуация даже для восставшей души, захватившей человеческое тело.
«Я гонюсь за летательной машиной, которую толкает по дорожке сидящий верхом на тролле гном. Невероятно».
Но тем не менее это было явью, в которую лучше поверить, иначе желанная добыча ускользнет.
«Ну, далеко им не уйти».
Если только этот глайдер летает так же, как все нормальные летательные аппараты.
«Он не должен лететь. Мы разрушили его батарею. Однако эта штуковина, оказывается, может летать и без мотора. Мой носитель говорит, что видела это своими глазами».
Здравый смысл подсказывал Беллико, что нужно остановиться и дать аппарату упасть в озеро. Если пассажиры при этом не утонут, их добьют в воде лучники. Но трудно прислушаться к голосу здравого смысла в такую ночь, когда на землю пришли призрачные воины, а гномы вновь ездят на спинах троллей, и Беллико решила попробовать остановить глайдер до того, как он оторвется от земли.
Она ускорила свой бег, опережая других берсерков благодаря своим длинным и сильным человеческим ногам, и бросилась троллю туда, где у него предполагалась талия, одной рукой хватаясь за косматую шерсть тролля и размахивая пиратской саблей в другой.
Графф заворчал, но продолжил толкать глайдер.
«Я нападаю на тролля, — подумала Беллико. — В своем собственном теле мне это никогда не удалось бы».
Беллико подняла глаза вверх и сквозь переплетение рук, ног и лохматой шерсти увидела мерцающую в небе полную Луну.
Ниже она рассмотрела гнома, которому явно было не по себе. Теперь он держался уже не за шерсть тролля, а за какие-то торчащие из глайдера скобки, прижимаясь к его фюзеляжу.
— Иди, — сказал гном троллю. — Возвращайся в свою пещеру.
«Это нехорошо, — подумала Беллико. — Это как-то совсем нехорошо».
Глайдер подскочил в воздух. В тот же момент Графф, как и приказал ему хозяин, отпустил машину и вместе с Беллико плюхнулся в озеро. Оба они поскакали по поверхности озера, как брошенные блинчиком камешки. Граффу удар смягчила его густая шерсть, а вот Беллико пропахала большую часть дистанции лицом, и это путешествие оставило на ее коже волдыри, которые теперь придется лечить не одну неделю.
А там, в небе, Мулч больше не мог сдержаться и выпустил из себя мощную реактивную струю из газов, водянистой слизи и непереваренных кусков пищи — эта струя помогла глайдеру набрать несколько драгоценных метров высоты, которые позволили ему перейти в парящий полет над озером.
Беллико повезло меньше — едва она вынырнула из воды, как ее по лбу ударил свалившийся с неба собачий череп.
«Об этом лучше не думать», — сказала себе Беллико и поплыла назад, к берегу.
Артемис еще раз качнул дроссель, и двигатель глайдера заработал. Пропеллер на носу нехотя провернулся раз, другой, затем закрутился все быстрее и наконец превратился в прозрачный круг.
— Что случилось? — размышлял вслух Артемис. — Что это был за шум?
— Потом будешь гадать, — сказала Холли. — А сейчас веди глайдер.
Это была дельная мысль, поскольку ситуация по-прежнему была далеко не идеальной. Да, двигатель заработал, это так, но в солнечной батарее не имелось энергии, и они могли лишь какое-то время скользить на этой высоте.
Артемис потянул на себя штурвал, поднимая глайдер еще на тридцать метров, и чем шире открывался обзор, тем виднее становились разрушения, вызванные действиями Опал.
Дороги, ведущие в Дублин, были в огне — это горели брошенные на шоссе машины. Сам Дублин был погружен во тьму, из которой пробивались лишь отдельные пятна оранжевых огней — там, где уже успели починить генераторы или развели костры. Артемис рассмотрел два больших судна, столкнувшихся в гавани, и еще одно, выброшенное на берег и напоминавшее кита. Пожаров в городе горело столько, что не сосчитать, и поднимающийся от них дым завис над городом как грозовая туча.
«Опал желает унаследовать эту новую Землю, — подумал Артемис. — Я не позволю ей сделать это».
Эта мысль неожиданно превратилась в голове Артемиса в четкий план, способный остановить Опал. Окончательно.
Они летели над озером, но это был натужный полет, скорее похожий на затянувшееся падение. Артемис сражался с педалями и рычагами, и, по-видимому, успешно, потому что хотя они и теряли высоту, но очень медленно.
Глайдер пролетел над сосновой аллеей и направился прямо к Вратам берсерков, где работала Опал в своей магической короне. Холли занималась во время полета тем, что подсчитывала силы противника.
Опал окружало кольцо берсерков. Здесь были пираты, терракотовые китайцы и другие разномастные существа. Другие берсерки патрулировали стены поместья. Здесь, на стенах, преобладали животные — пара лис и даже несколько оленей. Они цокали копытами по камням и нюхали воздух.
«Нигде не проникнуть, — подумала Холли. — А небо вот-вот начнет светлеть».
На то, чтобы справиться со вторым замком, у Опал было время до рассвета.
«Может быть, она не справится, и тогда солнечный свет сделает всю работу за нас», — думала Холли. Но маловероятно, чтобы Опал промахнулась в своих расчетах. Слишком долго она просидела за решеткой, чтобы упустить хоть какую-то мелочь.
«Мы не можем полагаться на случай. Если план Опал вообще может провалиться, мы должны сделать так, чтобы он провалился».
Сидевший рядом с ней Артемис думал примерно о том же, с той лишь разницей, что уже в общих чертах представлял, как можно будет остановить Опал. Если бы сейчас он рассказал о своем плане, Холли была бы очень удивлена. Не тем, насколько гениален этот план — это она воспримет как должное — но самоотверженностью самого Артемиса. Он решил атаковать Опал Кобой тем единственным оружием, которого она никак не ожидает — гуманностью.
Чтобы выпустить эту невидимую торпеду, Артемису требовалось убедить двух людей признаться в их личных недостатках.
Фоули всегда вел себя как параноик, потому что был им.
А пышный нарциссизм Опал Кобой разросся настолько, что она уже не способна разрушить мир без того, чтобы рядом с ней не было ее врагов, которые засвидетельствуют ее славу.
Холли не могла больше сидеть и следить за неуклюжими попытками Артемиса строить из себя авиатора.
— Отдай мне штурвал, — сказала она. — Перед приземлением выпустишь все закрылки. Это случится очень скоро.
Артемис уступил ей штурвал без малейшего сопротивления. Сейчас было не до того, чтобы разыгрывать перед ней мачо. И пилотом, и мачо Холли была в десять раз лучшим, чем он. Однажды Артемис видел Холли в кулачном бою с другим эльфом, который сказал, что у нее красивая прическа. Холли приняла это за насмешку, поскольку именно в тот день сделала себе новую стрижку — короткую, мужскую. В конце концов, на службу она ходит гораздо чаще, чем на свидания.
Холли легко толкнула штурвал тыльной стороной запястья, и глайдер стал плавно опускаться на засыпанную гравием подъездную дорожку поместья.
— Дорожка слишком короткая, — произнес Артемис.
Холли встала на сиденье на колени, чтобы улучшить себе обзор.
— Не волнуйся. Шасси все равно забуксует или вообще отлетит.
— Большое спасибо, что предупредила, — проговорил Артемис и скривил губы, то ли пытаясь иронично улыбнуться, то ли от страха. — Полагаю, нам угрожает реальная опасность.
Холли сражалась со штурвалом так, словно проводила операцию по его задержанию.
— Опасность? Сажать искалеченные самолеты — нормальное дело для нас, Грязный мальчик. Рутинная работа.
Артемис посмотрел на Холли, чувствуя к ней огромную признательность. Ему бы хотелось закольцевать последние десять секунд, а потом, в более спокойной обстановке, еще и еще раз просматривать их, чтобы полюбоваться, насколько решительна и красива его лучшая подруга. Холли никогда не выглядела такой цветущей и полной жизни, как в моменты, когда она находилась на грани между жизнью и смертью.
Ее глаза сияли, а ум оставался ясным и острым. Там, где другие расклеивались или сдавались, Холли продолжала сражаться с энергией, которая буквально заставляла ее светиться.
«Она действительно волшебница, — думал Артемис. — Возможно, все эти ее качества стали для меня особенно заметными сейчас потому, что я решил пожертвовать собой. — Потом он понял еще кое-что. — Я не могу раскрыть перед ней свой план. Если Холли узнает, она постарается остановить меня».
Артемису было больно оттого, что его последний разговор с Холли по необходимости будет приправлен недосказанностью и ложью.
«Для высшего блага».
Артемис Фаул, человек, который некогда относился ко лжи как к чему-то само собой разумеющемуся, с удивлением обнаружил, что сейчас «ложь во благо» так ему отвратительна.