себя упавшим духом и печальным, приходи к Солнышку, она постарается тебя утешить и согреть своими лучами. Да поможет Бог!»
Они все еще надеялись, хотя Александр был уже совсем плох.
Иоанн Кронштадтский рассказывал потом, как встретился он с Александром III в его последние дни жизни. Царь встретил его, стоя в накинутой на плечи шинели, и сердечно поблагодарил за то, что отец Иоанн приехал к нему. Потом они вместе вошли в соседнюю комнату и встали на молитву. Царь молился с необычайно глубоким чувством. Столь же искренен был он и при причащении, и в последние часы жизни. Когда 20 октября Иоанн пришел к умирающему, сидевшему в глубоком кресле, поднялась буря, море стонало от волн, и Александру от всего этого было очень скверно. Он попросил отца Иоанна положить руки ему на голову, и когда священник сделал это, больному вроде бы полегчало, и он сказал:
– Мне очень легко, когда вы их держите. – А потом произнес: – Вас любит русский народ, любит, потому что знает, кто вы и что вы.
И вскоре после этих слов он откинул голову на спинку кресла и тихо, без агонии, умер. Смерть наступила в четверть третьего 20 октября 1894 года.
Императрица, наследник с невестой и все дети стояли возле него на коленях и тихо плакали. Тем же вечером Николай записал:
«Боже мой, Боже мой, что за день. Господь отозвал к себе нашего обожаемого, дорогого, горячо любимого Папа. Голова кругом идет, верить не хочется – кажется до того неправдоподобной ужасная действительность. Все утро мы провели около него. Дыхание его было затруднено, требовалось все время давать ему вдыхать кислород. Около половины 3-го он причастился Святых Тайн; вскоре начались легкие судороги… и конец быстро настал. Отец Иоанн больше часа стоял у его изголовья и держал за голову. Это была смерть святого! Господи, помоги нам в эти тяжелые дни! Бедная дорогая Мама! Вечером в 91/2 была панихида – в той же спальне! Чувствовал себя, как убитый. У дорогой Аликс опять заболели ноги».
И все же даже в день смерти отца последняя фраза – о «дорогой Аликс», у которой вдруг «заболели ноги»…
Однако еще один гораздо более многозначительный факт не записал наследник престола в свой дневник. Когда Александр III умер, то Николай, рыдая, обратился к другу детства и юности, Великому князю Александру Михайловичу: «Сандро, что я буду делать? Что будет теперь с Россией? Я еще не подготовлен быть царем! Я не могу управлять империей. Я даже не знаю, как разговаривать с министрами. Помоги мне, Сандро!»
Александр III умер 20 октября и пять дней лежал в Ливадийском дворце. 25 октября его тело перенесли в Большую Ливадийскую церковь, а оттуда через двое суток гроб императора перенесли на борт крейсера «Память Меркурия», который после полудня доставил его в Севастополь, где уже стоял траурный поезд. 30 октября поезд подошел к Москве, и гроб с телом Александра III под звон колоколов, мимо десятков тысяч стоящих на коленях москвичей, привезли в Архангельский собор Кремля, а на следующий день, после непрерывных служб, снова провезли на вокзал и оттуда – в Петербург.
Здесь, 1 ноября 1894 года, в 10 часов утра, от Николаевского вокзала к Петропавловской крепости двинулась необычайно пышная погребальная процессия. В официальном отчете указывалось, что эта процессия была разбита на 12 отделений, в каждом из которых было по 13 разрядов. Всего, таким образом, этих разрядов было 156. Впереди процессии несли 52 знамени и 12 гербов. А между знаменами и гербами двигались два латника. Один из них – светлый, в золотых латах, ехал на коне, опустив обнаженный меч, другой – в черных латах, в черном плаще, с черным плюмажем шел пешком, символизируя бесконечную скорбь. Затем шли депутаты земель и городов, сановники и министры, за которыми несли государственные мечи, 57 иностранных, 13 русских орденов и 12 императорских регалий. А следом шла духовная процессия – в светлых облачениях, с хоругвями, крестами и иконами.
И лишь потом ехала погребальная колесница, за которой шли безмерно опечаленные жена, сын и будущая невестка покойного. За ними следовали, строго по субординации, другие члены императорской фамилии. И, конечно же, взоры всех собравшихся были направлены прежде всего на нового императора и его невесту. Алиса шла бледная, с опущенными глазами, и черное траурное платье и черная косынка еще более подчеркивали ее бледность.
А люди, глядя на свою новую повелительницу-императрицу, которая в первый раз шла по улицам Петербурга, оказавшись сразу же у гроба, шептали друг другу, что это не к добру и невеста в черном принесет им всем несчастье.
Процессия останавливалась для совершения коротких служб у Знаменской церкви, у Аничкова дворца, у Казанского собора, у Немецкой и Голландской церквей и у Исаакиевского собора. Наконец в 2 часа дня гроб внесли в Петропавловский собор.
Похороны Александра III, вместе с тем, отличались великой сумятицей и неразберихой, когда депутации перепутали свои места в похоронной процессии, а участники ее напоминали не огорченных потерей государя верноподданных, а некое маскарадное шествие, в котором праздно болтающиеся бездельники идут, нарядившись в рясы священников, в военные мундиры и другие разнообразные одежды.
Оставив гроб в Петропавловском соборе, царская семья отправилась в Аничков дворец, где еще шесть дней провела в панихидах по умершему и подготовке погребения. Задержка объяснялась тем, что в Петербург приехали еще не все заграничные родственники, и когда они в конце концов собрались, 7 ноября состоялась архиерейская служба, завершившаяся отпеванием и погребением.
Так закончились последние в истории России царские похороны, и выходившие из собора вдовствующая императрица Мария Федоровна, Николай и Александра Федоровна никак не могли представить, что в этот день здесь в последний раз похоронен император, а их собственные могилы будут не рядом с ним, а в тысячах верст и от него и друг от друга…
Николай II: Печальная свадьба
Приехавшие из разных стран многочисленные августейшие родственники, похоронив императора-отца, тут же стали перестраиваться на новый лад, ибо ровно через неделю после погребения должна была состояться свадьба императора-сына.
Николай, конечно же, как и всякий молодой влюбленный, сгорал от нетерпения поскорее соединиться с молодой, красивой и любящей его женой, но вместе с тем три траурных недели не могли не произвести на него самого удручающего впечатления, ибо он горячо и искренне любил своего отца и очень жалел мать, с которой при воспоминаниях о покойном случались даже обмороки.
Иноземные принцы и принцессы, ожидавшие свадебных торжеств, невольно раздражали Николая, ибо трудно было представить себе более нелепую ситуацию, когда в полном смятении чувств, сразу после смерти горячо любимого отца, нужно было заниматься приготовлениями к свадьбе. Николай – христианин, любящий сын и хорошо воспитанный человек – не мог не понимать нелепой противоречивости и одиозности создавшегося положения, и все же на седьмой день после похорон, в понедельник 14 ноября 1894 года, наступил день свадьбы.
Никто не думал тогда, что венчание будет последним высокоторжественным актом, когда российский император встанет под венец с российской императрицей.
Следует отметить, что за три века существования династии Романовых редко кто из царей и императоров шел под венец уже после того, как взошел на трон.
Впервые такое случилось с основателем династии Романовых – Михаилом Федоровичем, который, будучи уже коронован, дважды венчался – в 1624 году с княжной Марией Владимировной Долгорукой и в 1626 году – с Евдокией Лукьяновной Стрешневой.
Такая же история приключилась и с сыном Михаила – Алексеем, тоже дважды венчавшимся уже после того, как бармы Мономаха, царская корона, скипетр и держава принадлежали ему: в 1648 году женился он на Марии Ильиничне Милославской, а в 1671 году – на Наталии Кирилловне Нарышкиной.
И, наконец, еще два царя – братья Иван V и Петр I – женились, имея царский сан, в 1684 и в 1689 годах на барышнях Прасковье Федоровне Салтыковой и Евдокии Федоровне Лопухиной, однако следует иметь в виду, что Иван и Петр стали царями в 1682 году, когда Ивану было 16, а Петру всего 10 лет.
Свадьбу Николая II и Александры Федоровны пышной, богатой и веселой назвать никак нельзя.
Вот что написал об этом в дневнике Николай:
«После общего кофе пошли одеваться: я надел гусарскую форму и в 11 1/2 поехал с Мишей (младшим братом. – В. Б.) в Зимний. По всему Невскому стояли войска для проезда Мама с Аликс. Пока совершался ее туалет в Малахитовой, мы все ждали в Арабской комнате. В 10 мин первого начался выход в Большую церковь, откуда я вернулся женатым человеком! Шаферами у меня были: Миша, Джоржи, Кирилл и Сергей (дядя Сергей, родной брат Михаил и двоюродные братья принц Греческий Георгий Георгиевич и Кирилл Владимирович. – В. Б.). В Малахитовой нам поднесли громадного серебряного лебедя от семейства. Переодевшись, Аликс села со мною в карету с русской упряжью с форейтором, и мы поехали в Казанский собор. Народу на улицах было пропасть – едва могли проехать! По приезде в Аничков на дворе встретил почетный караул от ее (Аликс. – В. Б.) лейб-гвардии Уланского полка. Мама ждала с хлебом-солью в наших комнатах. Сидели весь вечер и отвечали на телеграммы. Обедали в 8 часов. Завалились спать рано, так как у нее сильно разболелась голова».
Даже то, что для проведения свадебных торжеств был выбран не большой и помпезный Зимний дворец, а скромный Аничков, где жил Александр III – непритязательный и скромный в обиходе человек, – говорило само за себя.
А о чувствах своих, нахлынувших на него в день свадьбы, Николай чуть позже рассказал в письме к родному брату Георгию:
«День свадьбы был ужасным мучением для нее и меня. Мысль о том, что дорогого, беззаветно любимого нашего Папа не было между нами и что ты далек от семьи и совсем один, не покидала меня во время венчания; нужно было напрячь все свои силы, чтобы не разреветься тут в церкви при всех. Теперь все немного успокоилось – жизнь пошла совсем новая для меня… Я не могу достаточно благодарить Бога за то сокровище, какое он мне послал в виде жены. Я неизмеримо счастлив с моей душкой Аликс и чувствую, что так же счастливо доживем мы до конца жизни нашей».