– И какие у нас планы на сегодня? Что ты хотел мне показать в первую очередь? – Я, наконец, обернулась к Милу. В этом мире солнце уже потихоньку клонилось в закат, хотя из Лимпии мы улетали утром.
– Сначала знаменитое цветущее море, основную достопримечательность Вильи, – произнес Милу, – потом хотел отвезти тебя в свою главную лабораторию, показать последние разработки, потом ресторан на крыше Анагары, я забронировал столик, потом экскурсия ко мне домой…
– Нет, – вырвалось из меня прежде, чем затих его голос в кабине аэрокара, – домой не нужно.
И покраснела. Губы Милу дрогнули, чуть скривившись.
– Я не собираюсь тебя принуждать к чему-либо, – холодно произнес он, – а уж тем более насиловать. Просто мой дом живой. Он сам может пристроить башню, балкон или комнату. Я думал, ты хотела бы это увидеть.
– Все же нет, – я отвернулась к окну, – как-нибудь потом…
Меня и не нужно принуждать. После поцелуя я сама на грани того, чтобы согласиться на все что угодно. А эскап и вовсе переключил сознание – теперь все сны наполнены Милу, его руками и губами. Пусть хотя бы эта граница не будет пересечена. Потому что я и так нарушила все свои обещания – не привязываться, не чувствовать, не скучать, не… влюбляться?
Нет, этого точно еще не произошло.
Море оказалось ярко-красного цвета. Мы летели над причудливым ковром из странных пурпурных растений, полностью покрывающих воду. Что-то вроде кувшинок на болотах, но без стеблей. Если бы не волны, покачивающие цветы, можно было бы подумать, что это громадная бескрайняя поляна.
– Их корни прямо в соленой воде, – пояснил Милу, – особенность этих растений. Когда-то давно один сумасшедший ученый вывел из таманы гибрид и оставил в воде Вильи. За сотню лет она разрослась так, что открытых участков воды не осталось. Совет лордов сначала хотел истребить таману, но туристам так понравилось, что решили оставить. Существуют даже маршруты на орбиту Край-Вереи. С космоса море выглядит еще более грандиозным.
Над морем зависло много аэрокаров, еще больше людей находилось на берегу. Колышущееся море цветов было великолепно, и запах стоял такой одуряющий, что просочился даже в закрытый аэрокар. Я завороженно смотрела на изгибающиеся, трепещущие на ветру лепестки и думала, что более впечатляющего зрелища не видела в своей жизни.
В очередной раз обернувшись, я наткнулась на внимательный взгляд Милу. Он смотрел на меня не отрываясь, со странным выражением на лице, словно старался не пропустить ни единой моей эмоции. Я была еще во власти эйфории, восторга, которые испытала только что, поэтому с радостью поделилась ими с женихом, схватив его за руку и прижавшись щекой к тыльной стороне ладони.
– Спасибо, – прошептала, отпуская руку. Милу сглотнул и сжал ладонь в кулак.
– Тебе нравится? – хрипло произнес он. Я быстро кивнула. – Лучше всего смотреть на Вилью в шторм, – добавил он тихо, – когда вздымаются высокие волны. Тебе не повезло, сегодня штиль.
– Может быть, в следующий раз, – пробормотала я грустно, отворачиваясь к окошку, совершенно не надеясь сюда вернуться. Милу медленно развернул аэрокар и полетел на восток.
В моем понимании лаборатория была маленькой тесной комнаткой, в которой стояли колбы и реактивы плотными рядами. А не огромная высоченная башня из стекла, стали и зеленых стеблей странного плюща, вьющегося по стенам.
– Мы опережаем Лимпию ненамного, буквально на один-два века. Поэтому, чтобы не потерять первенство, мы должны все время быть впереди. – Милу вел меня по широким, просторным коридорам лаборатории, представляя встречавшимся на нашем пути ученым как свою невесту. Искренние приветливые улыбки и поздравления заставляли чувствовать неловкость. Как же неприятно быть обманщицей! – Ищем молодых ученых по всем двадцати шести мирам. Приглашаем их к нам, даем все возможности для того, чтобы они творили.
Да уж. Если Милу решил меня поразить, то ему это удалось. Таких странных аппаратов я не видела даже в статьях, которые мне читала Иса. Мы спустились на прозрачном лифте в огромный зал. Люди, передвигающиеся по нему на воздушных платформах, с высоты казались мелкими муравьями.
– Наши дома сами себя строят, – продолжал говорить Милу, – этот зал отдан под последнюю удачную разработку «живых» домов. – Жених подошел к одной из панелей и взял средней толщины стальной цилиндр. Покрутил в руках. – Вот дом на три-четыре комнаты. Стоит совсем недорого и очень популярен в отсталых мирах.
Я дотронулась до блестящего бока и погладила гладкую поверхность.
– Это дом?! – пораженно произнесла. – Но как он?…
– Очень просто, – улыбнулся Милу, – внутри программа и мини-фабрика по трансформации молекул. Нужно лишь воткнуть такой цилиндр глубоко в землю и через два-три часа, в зависимости от сложности конструкции, дом готов. Подобные дома очень популярны в отсталых мирах. Они берут нужные элементы для строительства прямо из земли, редкие вырабатывают сами. Могут менять размер комнат, высоту потолков, окон.
– С ума сойти! – воскликнула я, подумав, как же нам бы пригодились такие дома! Частые пожары после засух выкашивают поселки. Далеко не у всех дома из камня, как наш замок. В основном из дерева и соломы. Они сгорают первыми. Мне бы сотню таких штук…
– Саморазрушаются они точно так же, – Милу поставил «дом» на полку, – пустой цилиндр остается под фундаментом, его нужно только найти и запустить настройку.
Долгое время я находилась под впечатлением от дома. Мимо прошли несколько других залов, где Милу объяснял, чем кто занимается. Споткнулась я лишь на слове «телепортация».
– Сейчас идут тесты… – я огляделась, мы находились в странном месте, вокруг стояли полукруглые кабины из непрозрачного пластика.
– Что такое телепортация? – еще одно новое слово, Иса ничего не рассказывала.
– Мгновенное перемещение из одной точки в другую, – Милу ткнул пальцем в кабинку, – в будущем ты зайдешь в подобную будку, например, в Каратосе, а выйдешь через секунду в Палии.
– Но как?! – По-моему, это самая часто употребляемая фраза на сегодня. Даже стало немного стыдно. Но Милу не заметил моего смущения, его глаза горели азартом, казалось, он получает огромное удовольствие, разъясняя простейшую для него азбуку невежественной деревенщине.
– Мы разбираем тело на атомы и собираем в другом месте, точно в такой же последовательности.
– А как же память? Душа?
– Душа – не знаю, – он коротко улыбнулся, – это из другой, совсем не научной области, а вот память… Ее вполне реально перенести. Если простым языком – мы снимаем слепок мозга. Каждый узор уникален, как отпечатки пальцев. Когда этот слепок накладываем на новое тело, переносится и память.
Я испуганно сглотнула.
– Первый тест с животными прошел успешно. Они отзывались после перемещения на свои клички. Конечно, до людей еще далеко…
– Невероятно… – прошептала я. У меня просто не было слов. Я могла только ошеломленно хлопать глазами и беззвучно открывать рот. Вдруг Милу счастливо рассмеялся, подхватил меня на руки и закружил на пятачке между кабинками. Внезапный порыв, спонтанный, нелогичный, так не похожий на прежнего Милу, что я на секунду опешила и… поддалась. Мы потянулись одновременно и начали целоваться как сумасшедшие, сталкиваясь зубами, кусая губы, язык, царапая кожу, буквально впиваясь друг друга. Жадно, яростно, болезненно.
– Останься со мной сегодня, – хрипло шептал он мне в губы, – умоляю, останься.
Я подняла голову и встретилась с голубыми глазами. Только сейчас они были не холодные, они обжигали похлеще раскаленной лавы. На меня еще никто так не смотрел – горячо, страстно, подчиняя и лишая воли. Роберт постоянно краснел и смущался, наши поцелуи были детскими и невинными. Макс… смотрел на меня, скорее, с уважением и преклонением. Амедал… Иногда с ненавистью, иногда с завистью и почти всегда со злостью.
– Останься. Тебе же понравилось здесь. Завтра зарегистрируем брак, зачем тянуть? – уже твердым голосом произнес Милу, медленно отступая на шаг, пряча руки за спину.
Почему-то стало холодно, тоскливо сжалось сердце. И вдруг мне захотелось остаться. Жить здесь, почти в сказке, где вечно молодые люди летают по воздуху, опускаются на дно океана. Где вылечивают самые тяжелые болезни. Где смотрит на меня такими глазами этот умный красивый мужчина.
Но кем я буду? Игрушкой? Украшением? Найду ли я свое место здесь? Что смогу делать? Где работать? Сейчас я чувствую себя бесполезным оторванным от дерева листком, который уносит все дальше, в неизвестный чужой мир.
Через минуту долгих сомнений я медленно покачала головой. Нет. Меня ждут дома. Там я нужнее. В своем мире, несовершенном и отсталом. Ему есть куда двигаться, и люди там не забыли, что они люди, они способны чувствовать, любить и ненавидеть. У моего мира есть потенциал. А здесь вместо воздуха – денежные знаки, а вместо эмоций – адреналиновые инъекции. Он выхолощенный, стерильный и совершенно бездушный.
– Прости, я не узнаю себя. – Милу сжал губы, отвернулся и прошелся вперед до следующей кабинки. Я молча смотрела на напряженную спину. – Во мне проснулись какие-то странные пещерные инстинкты. Утащить в логово, спрятать ото всех, запереть, присвоить, сделать своей…
В голосе звенело раздражение, словно он едва сдерживался от злости. А у меня запершило в горле от желания заплакать, глаза налились горячей влагой. Я хотела крикнуть, что это как раз нормально – мужчине желать женщину со всей страстью. Что если бы у меня не было мужа и обязательств, я бы…
– Откуда это безумное чувство? – натужно весело произнес Милу, оборачиваясь. – Ни разу в жизни я не чувствовал подобного. – Он вроде бы смеялся, но глаза оставались серьезными.
– Пойдем, – он протянул руку, я уцепилась за нее, как потерявшая ориентацию в пространстве, – покажу тебе самый статусный ресторан Край-Вереи.
– Но я одета…
– Плевать, – небрежно махнул он рукой, – я у себя дома, и ресторан этот мой. Пусть только кто попробует криво просмотреть.