Пальцы Милу начали блуждать по моей коже, сначала медленно, лениво, легонько касаясь, рисуя непонятные узоры. Вскоре на руках обозначились мышцы, они налились силой, прикосновения стали более настойчивыми, резкими, даже наглыми, пробуждая неясную жажду, тихие стоны, желание изогнуться, потереться друг о друга, почувствовать на языке вкус его кожи.
Вдруг ком пиликнул входящим сообщением. Я завозилась, выбираясь из обнимающих меня рук. Милу тяжело вздохнул и откинулся на спину, вытягиваясь на простынях. Я невольно залюбовалась обнаженным телом, прекрасным в своем возбуждении.
«Сейчас я лечу в крепость. Можешь попрощаться со своим миром, родителями и сестрами. Ты их больше не увидишь».
Меня словно подбросило вверх. Я перепуганно спрыгнула с кровати и в панике заозиралась, отыскивая взглядом хоть какую-то одежду. В голове была каша.
– Что случилось? – Милу поднял голову.
– Не знаю, – голос срывался, – Амедал как-то умудрился покинуть башню и летит в Саэн, – я быстро одевалась, руки тряслись от волнения, – нужно успеть перехватить.
– Но… – Милу тоже встал начал натягивать брюки. Я поняла его «но» по-своему.
– Не знаю, как, может, дед помог. – Я никак не могла застегнуть рубашку. Меня колотило, пальцы соскальзывали.
– Я отвезу на своем аэрокаре. – Милу был спокоен, не в пример мне. Он подошел ближе и провел пальцем по застежке снизу вверх.
– Спасибо…
– Успеешь позавтракать?
– Нет, – я умоляюще округлила глаза, – Амедал не дурак. Он понял, что я врала, что в этом мире он никто и никем не станет.
– Так, может быть, оставить его в покое? – Милу крепко взял мою дрожащую руку и сжал ладонь. – Пусть летит в свой мир. А ты останешься здесь… со мной…
Я непонимающе уставилась на бывшего жениха. Что он говорит? Оставить в покое?
– Полетели, – настойчиво потянула его к лифту, – он задумал что-то ужасное. Я чувствую это.
Больше мы не разговаривали. Поднялись на крышу, сели в аэрокар. Милу сразу же поднялся на большую высоту и включил максимальную скорость. Я сцепила руки в кулаки, старалась не погрязнуть в панике. Не знаю, как Амедал проберется внутрь, может быть, у него и на этот раз был запасной вариант. А может, он взорвет крепость удаленно? Или не будет взрывать, а просто прикажет казнить маму и папу? Я закрыла на миг глаза – если я увижу трупы моих родителей, как он обещал, вывешенные на стены, я просто умру под ними же.
«Быстрее, быстрее», – мысленно торопила я машину Милу, но она и так летела на пределе скорости. Когда мы добрались до барьера, аэрокар Амедала стоял рядом с ним, открытый и пустой. Мы сели, я сразу же выскочила наружу и бросилась к закрытой двери. Амедала нигде не было. Как он пробрался внутрь?
– Адриан! – орала я, барабаня кулаками по обитому железом дереву. – Давай поговорим! Адриан! Открой!
– Не о чем разговаривать, – вдруг раздался глухой голос с той стороны, – ты предала меня, за это и поплатишься.
– Нет! – Я громко с надрывом рыдала, заламывая руки. – Прости меня. Я была неправа. Впусти меня! Я пойду с тобой! Я стану тебе настоящей женой!
– Ты мне не нужна, – отрезал с той стороны Амедал. – Изменница. Это была твоя месть? Превратить меня в ничтожество? Так знай – я превращу здесь все в пыль. Нужно было давно взорвать этот проход. И ты будешь виновата в том, что погибли твои родители.
– Нет! Стой! Адриан!
Я кричала и звала – все напрасно. За дверью никто не отвечал. Побежала к окну, может быть, он ушел туда? Паника не давала связно думать, но вдруг я найду лестницу и сама проберусь в его в кабинет? Я обернулась к стоящему вплотную к барьеру Милу.
– В аэрокаре есть лестница или что-либо для вскрытия двери?
Вдруг внутри крепости начал расти какой-то странный гул. Мелкие камешки посыпались сверху мне на голову.
– Зои, назад, – напряженным голосом произнес Милу.
– Нет! Там мои родители! – Я в панике побежала обратно к двери.
Вдруг гора вздрогнула и задрожала. Рядом со мной упал крупный кусок породы, впереди еще один.
– Зои!!!
Я инстинктивно отшатнулась влево от летящего на меня камня и упала, оказавшись головой и плечами за стеной. Милу не стал раздумывать, быстро схватил и дернул на себя, вытягивая на свою сторону. Я что-то кричала, вырывалась, брыкалась. Но он, не слушая меня, подхватил на руки и побежал в сторону своего аэрокара.
За спиной что-то мощно громыхнуло, нас почти сбило с ног, Милу качнулся и чуть не упал. Одним сильным движением закинул меня внутрь через оставленную открытой дверь и сам прыгнул следом. Через мгновенье на нас обрушилась гора. Грохот от падающих на крышу глыб стоял такой, что я подумала, что настал конец света. Нас расплющит как лист бумаги. Ну и ладно, все равно все мои близкие мертвы.
Вдруг стало тихо. Я осторожно открыла глаза. Было темно, свет давала только мигающая панель управления. Крыша прогнулась, но выдержала. Через дверь аэрокар засыпало камнями почти до середины. Мы с Милу лежали в дальнем от входа углу, на полу, за сиденьями. Я даже не помню, как здесь оказалась. Все тело болело, в ушах стоял звон.
Милу что-то набирал на своем коме, наверное, звал помощь. Не успеют. Я и так знала, что воздуха в этой маленькой коморке осталось на несколько минут. Значит, мы скоро умрем.
– Не умрем. – Я что, произнесла последнюю фразу вслух? – Мой аэро может подниматься на орбиту и опускаться на дно океана. Он выдерживает сумасшедшее давление, выдержит и гору. – Милу потянулся к панели и нажал какую-то кнопку, поясняя: – Это генератор воздуха.
Он опять лег на пол рядом со мной и крепко обнял. Я всхлипнула и горько разрыдалась, вжимаясь лицом в рубашку Милу, орошая ее слезами. Лучше бы я умерла. Родители погибли… Амедал, как и обещал, взорвал замок. Теперь вина будет преследовать меня всю жизнь. Что я наделала? Почему пошла на поводу у своих чувств? Могла бы смириться, притвориться, попытаться стать примерной покорной женой? Или нет?
Бесконечная боль разрывала внутренности.
Я лежала в тесном пространстве аэрокара, спелёнатая руками, ногами, телом Милу, пронизанная его теплом. Казалось, он хотел слиться со мной, забрать мою боль, так сильно сжимал мое тело.
И вдруг он начал что-то говорить тихо и размеренно, словно убаюкивая. Сначала я ничего не понимала, меня душили рыдания, голова раскалывалась от боли, но потом спустя некоторое время мимо воли начала прислушиваться к мягкому ласковому голосу. Он говорил о своей семье, работе, доме. О лабораториях и ученых, которые на него работают. Заставлял меня вспоминать наши дурацкие первые свидания. Его голос, монотонный и спокойный, вытаскивал меня из того океана боли, в котором я тонула.
– Я заметил тебя сразу. Ты стояла у аквариума с распахнутыми глазами, в одноразовом белом медицинском комбинезоне. Худенькая, испуганная, как потерявшаяся маленькая девочка. Я не знал, кто ты, что делаешь в приемной императора, но когда ты не пришла на встречу, я очень разозлился.
– Ты ждал? – хриплым сорванным голосом спросила я.
– Ждал. И сейчас жду. Я готов ждать тебя столько, сколько нужно. – Он сжал меня крепче. – Я не хочу жить, как мой отец с матерью, как мой брат. Я хочу настоящую семью, чтобы хотеть возвращаться домой, чувствовать твои руки в волосах, тепло твоих поцелуев. Смешно. Я реально до сорока лет ни с кем серьезно не встречался. Нанимал эскорт для официальных встреч, а когда отец сказал, что пора жениться, просто дал Дому поручение предоставить список всех родовитых невест во всех мирах. На первом месте оказалась принцесса дома Акиланосов.
Я рвано всхлипнула, судорожно втягивая в себя сухой искусственный воздух.
– Мать возненавидела отца еще до свадьбы. Она бы желала вообще не спать с ним и не рожать детей, а вывести в инкубаторе. Если бы ученые не доказали, что дети в инкубаторах рождаются с небольшими отклонениями, так бы и было. Так что инкубаторы используют лишь в крайних случаях, когда нет другого выхода.
– А почему они не разойдутся? Среди статусных браков разводов нет? – Я едва ворочала языком. Истерика забрала все силы.
– Есть, но редко. Отец не хочет, иначе придется отдавать приданое, точнее, разорвать договор на пожизненную добычу минералов, а это громадный кусок благосостояния семьи. Мать… привыкла быть молодой и красивой, а без частого посещения репликаторов Кагоа это невозможно. Отец пригрозил, что отключит их все и не продаст новые.
Меня передернуло от озноба. Милу прижался теплыми губами ко лбу.
– Какая же ты холодная, – прошептал он, растирая мою спину, плечи, руки горячими ладонями. – Отец растил из меня наследника чуть ли не с пеленок. С семи – бизнес-школа, с пятнадцати – университет. А я мечтал в детстве, чтобы мама однажды пришла ко мне пожелать спокойной ночи, поцеловала, рассказала сказку, а отец хоть раз показал, что гордится мной.
– Значит, твоя мечта – иметь настоящую семью? – Слезы опять навернулись на глаза.
– Не плачь, ты разрываешь меня сердце. – Милу начал покрывать мое лицо теплыми поцелуями. Губы, нос, щеки, подбородок, скулы. Я чувствовала себя разбитой и слабой, но в его объятиях становилось чуть легче.
Наверное, я задремала, потому что, когда открыла глаза, было светло. Крыша у аэрокара отсутствовала, над нами голубело небо. На лицо медленно опускались редкие снежинки.
Нас спасли. Это заняло не больше нескольких часов.
Через пять минут мы сидели в мини-креслах друг напротив друга, чумазые, покрытые пылью с ног до головы. Медики впихнули нам в руки стаканы с чем-то горячим. Милу улыбался, а мне было совсем не весело. Опять навалилось осознание того, что я сама, собственными руками, погубила свою семью. Вдруг в голову пришла тревожная мысль. Странно, почему она не появилась у меня раньше? Или паника так поглотила меня, что отключила мозги?
– А как Амедал прошел внутрь барьера? Откуда он взял генератор? – Я ошарашенно смотрела на Милу.
– Я дал ему…
– В смысле? – отказывалась понимать я.
– Амедал написал императору Акиланосу, попросил о встрече. Он пообещал, что даст тебе развод, откажется от наследства, мести, если мы поможем ему вернуться обратно в свой мир. – Милу говорил мягко и осторожно, словно ступал по тонкому льду, а у меня волосы зашевелились на голове. – Он подписал все бумаги. Мы даже съездили в ассамблею к адвокату. Сказал, что вернется в Саэн, здесь ему делать нечего. И тебя он не любит, чтобы бороться за жену.