— На каком языке разговаривают местные жители? — продолжаю пытать родственника, но и мои ближники тоже прислушиваются к разговору.
— Их говор не сильно отличается от кипчакского. Народ здесь происходит от хазар и савир, которые предки булгар. На Волге есть племя, которое называет себя савиры или сувары, и подчиняются булгарскому хану. Но живут наособицу и поклоняются Тенгри с родовыми духами, а не Аллаху.
— Чего-то я сомневаюсь, что пойму местных. Слышал я речь булгар, так там половина слов еле узнаваема. И говорят они так, будто камни в рот положили.
— Нет, — рассмеялся Бурче, — Такой говор у угров, но в чём-то ты прав. Их орда как раз откололась от Великой Булгарии и ушла на запад. А сами булгары были разбиты хазарами и разделились на две части. Поэтому и есть совпадения в языке. Но здесь говорят на кипчакском, так что не переживай.
Вот в таких этнографических беседах мы проводим большую часть времени. Я жадно впитываю новые знания, хотя часть этой информации в моём мозгу уже есть. Просто нужные ячейки открываются не всегда, когда нужно.
На удивление со мной на юг отправилось более трёхсот воинов. Сейчас это сила, пусть и невеликая. Только надо учитывать, что мои люди хорошо снаряжены, имеют кольчуги, а кто-то ламинарный доспех. Ещё мы с дядей сформировали отдельный отряд стрелков, которые вооружены композитными луками и могут прицельно бить на весьма приличное расстояние.
Во главе лучников я поставил сына Бурче. Дядя долго ворчал и спорил, он не ожидал такого поступка от родной кровинушки. Выросший в чужой семье, Бике практически не общался с отцом, но подспудно пытался походить на легендарного воина нашего племени. По крайней мере, из лука он стрелял отлично, ещё и неплохо зарекомендовал себя в походах и бился с монголами на Калке. Семью он потерял и попросился идти с нами на юг. Я просто не мог отказаться от такого подарка. Тем более что, молодой воин привёл с собой, два десяток таких же сорви голов.
Передовое охранение и разведку я поручил Тархану. Мой кровный брат более или менее успокоился. Он насытил свою жажду мести кровью врагов и его взгляд немного оживился, перестав пугать окружающих. Но некогда весёлый и позитивный парень, превратился в молчуна с каменным лицом.
Основной дружиной командовал я при помощи Бурче. Отдельные группы возглавили мои ближники, но под присмотром опытных воинов. По дороге мы постоянно отрабатывали разного рода перестроения и порядок действий. Особое внимание уделялось дисциплине и моральной накачке. Чувствую, мы постепенно с дядей достали воинов, так что они с нетерпением ждут реального дела, лишь бы не слышать эти постоянные нотации и команды. Бурче может прямо по ходу движения приказать какой-нибудь группе совершать определённый манёвр. Далее на стоянке происходит разбор полётов, где дядя, не стесняясь в выражениях, объясняет «беременным сусликам» и «кривоногим рукожопам» их ошибки. Происходит это под добродушный смех и подкалывание других воинов, поэтому никто особо не обижается. Но в следующий раз попасть под насмешки окружающих, ни у кого желания не возникает. Поэтому народ усиленно обучается, хотя и ворчит. Только многие помнят, какой кровью нам дались первые штурмы посёлков бродников и прекрасно понимают, для чего их гоняет Бурче.
Я же мысленно переношусь на несколько месяцев назад, когда мы взбаламутили придонские степи.
Домой мы возвратились в ранге победителей, чего давно не случалось с сари-куманами. Вроде мелочь, но народ воодушевился, и даже оголтелые пессимисты почувствовали, что есть повод надеяться на лучшее. Тем более наш поход был не захватнический. Мы мстили старым врагам и предателям, что важно и в этом времени. Я бы не стал относиться к местным, как абсолютным фаталистам, полагающимся на судьбу и спокойно переносящим любые потрясения. Нет, у куманов есть свой кодекс, и понятие о чести, пусть с определённой спецификой. Да и население Шарукани более чем наполовину состоит из славян, ясов, булгар, поволжских и других народов. У каждого своя вера, обычаи, но за свой дом они будут драться, как степняки. И врагов мы давили вместе. Поэтому радостные лица людей, встречающих своих защитников, стали лучшим подарком вернувшемуся войску.
А далее у меня началась сплошная беготня. Надо было рассортировать добычу, выдать каждому долю, при этом никого не обидев. Здесь я отдал всё на усмотрение опытных воинов. Только предупредил, что свою долю хочу получить хорошим оружием и доспехами. Это касалось и людей, которые готовились идти со мной на юг. Остальным достались ткани и инструменты. Ещё были рабы, вернее, будущие граждане нашей орды. Зерно сдавалось в общее хранилище, и должно было распределяться ханом. Народ особо не ворчал, так как хабар мы взяли действительно огромный. Ещё и уничтожили старого врага.
Доля Сукхана была увеличена чуть ли не в несколько раз, так как он активно начал формирование регулярной армии. Кроме этого, орда переходила на совершенно новые методы хозяйствования. Индивидуальную деятельность никто не отменял. Но сельское хозяйство стало общим делом, хотя никто не претендовал на стада крупных собственников. Но большая часть захваченного скота стала общинным владением. Смех смехом, но на Шарукани я хочу обкатать вариант перехода к иной общественной формации, минуя феодализм. Что-то типа средневекового монархо — социализма.
— Всё-таки решил ехать? — уже в середине весны спросил меня хан.
— Нам необходимы знания о враге. Они точно придут, в этом я уверен. Наши воины должны на поле боя познакомиться с противником, изучив его сильные и слабые стороны. Понятно, что вернуться не все. Но это будут готовые десятники и сотники, которые смогут быстро обучить войско, как правильно противостоять врагам. Ты же будешь укреплять мощь орды, ведь большую дружину надо на что-то содержать. Людей в степи, Поволжье и на Руси хватает. Вот только чем их вооружать и кормить?
— А ты уже ведёшь себя, как хан ханов, — улыбнулся Сукхан, — Даже мне поручения раздаёшь.
— Прости, если забываюсь, — чувствую, как моё лицо заполыхало от стыда, — Но ты видишь, что я забочусь о нашем народе. Даже свою долю добычи мы с воинами взял оружием и доспехами. Необходимо хорошо снарядить отряд в дальнюю дорогу. И спасибо тебе за помощь, хан!
— Не дёргайся, — рассмеялся вождь сари-куманов — Но не забывай, что ты пока просто кошевой. Вдруг начнёшь на юге устанавливать свои порядки или полезешь с советами, так тебе быстро голову отрубят. А вообще спасибо, что вдохнул новую жизнь в нашу орду. Я же вижу, что люди поверили и работают как проклятые. Ещё к нам начали перебираться кипчаки из других орд. Пока их мало, ведь земля ещё не высохла после зимы. Только думаю, что количество переселенцев будет расти. Как бы ханы не начали возмущаться и требовать вернуть своих людей. Надеюсь, что обойдётся без столкновений. И это всё заслуга твоих новинок и работоспособности старого ворчуна Агапа. Он уже всех замучил своими придирками. Зато можно быть уверенным, что следующей зимой мы сможем прокормить втрое больше людей, чем сейчас.
— Князь Андрей сегодня прислал гонца, — сообщаю хану новость, — Хочет летом идти на Новгород-Северский и, взяв его, объединить Черниговское княжество в прежних границах. Думаю, нам надо будет выдвинуть несколько сотен к границам Переяславля. Их князь так и молчит, мирный договор мы не заключили. Значит, он может помешать нашему союзнику. Но с нашим войском в подбрюшье, особо не повоюешь.
— Алтан, зачем ты лезешь в дела Руси? — вздохнул Сукхан, — Ты никогда не будешь для них своим. Но обозлить Рюриковичей, особенно Всеволодовичей, тебе уже удалось. Нас считали слабаками, которые неспособны даже защитить собственные кочевья. Теперь же все южнорусские князья насторожатся. И могут ответить походом объединённого войска.
— За это можно не переживать. Поход не поддержит Киев, а это немалая сила. С Олегом Курским удалось договориться, хотя он немного безумен. У Рязани сейчас хватает внутренних распрей, им не до войны с нами. Вот и остаётся только Переяславль. С учётом того, что мы уничтожили клобуков, то в степь Всеволод один не полезет. А к нам всегда на помощь могут прийти лукоморцы. Да и сари-куманы сейчас сила, которой не было даже два года назад при Котяне.
— Хорошо у тебя получается на словах. Только когда дойдёт до дела, всё может измениться. Если русские князья не пойдут на нас в этом году, то могут объединиться в следующем.
— Так и мы через год станем гораздо сильнее. Я же не зря просил тебя оставить мастеров, которые начнут возводить не только новые амбары, но и стену. Работников из пленных бродников и клобуков хватает. Врага, который задумает напасть на Шарукань, в следующем году ждёт много удивительных открытий.
Кроме нескольких артелей строителей, количество которых ещё вырастит, нам удалось заполучить архитектора. Вернее, человека, умеющего строить оборонительные укрепления. Кроме стен, мы решили строить полноценную засечную черту на севере и на двух крупных шляхах южнее главного города орды. Заодно хан согласился на создание пешего войска. Пока это будет две сотни, которые засядут в трёх — четырёх опорных фортах и будут нести караульную службу в городе. Есть у нас опытные воины из русичей и булгар, кто будет обучать людей правильно воевать в пешем строю. Я выделил немалую сумму на эту затею, договорившись с Сукханом, что по возвращении получу часть подготовленных ратников. На их базе можно будет развёртывать полноценный полк, а ветераны станут его основным костяком и сержантским составом.
Только это дела будущего, а пока я готовился к долгому походу. Долго думали, тащить ли за собой обоз, но в итоге отказались. С учётом хорошей добычи практически у всех воинов было по два заводных коня, на которых и был размещён груз, в основном овёс с продовольствием.
Перед походом мы приняли участие в захвате двух оставшихся посёлков бродников на Осколе. Наслышанные о судьбе предшественников, речники не сопротивлялись, и сами открыли ворота. А далее нас с ханом ждали разные дороги.