Она ушла с вежливым ропотом.
Очень тонко, любимая.
Я борюсь за мастерство.
— Я слышала об Записях Акашика, — медленно сказала Сара, распределяя джем по лепешке. Она казалось, глубоко задумалась. — Разве не предполагается, что это будут своего рода отчеты, которые Бог ведет обо всем, что делает каждый?
Я шлепнула два моих кусочка тоста на груду еды перед Тео, поменяв наши тарелки.
— Очевидно это смертное определение, которое было искажено за столетия.
— Записи Акашика — это просто перечень всех находящихся в Суде Божественной Крови, Равнинах Акаши и Авадона, соответственно, — сказал Тео, склоняясь ко мне. — Этот бекон приятно пахнет.
— Хочешь кусочек? — Спросила я, предлагая ему на вилке яйца с беконом.
Он взглянул на них с такой жадностью, которая напомнила мне о том, что он потерял. Его адамово яблоко качнулось, когда он сглотнул, молча покачав головой. — Лучше не надо.
Это причинит тебе боль?
Я не знаю. Кристиан только сказал, что вероятно моему телу потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть к кровавой диете и я не должен путать вещи, так же пытаясь поесть. Хотя, я нежно люблю бекон.
Мое сердце сжалось от сожаления в его голосе.
— Темные вообще не могут есть? — Спросила Сара, ее пристальный взгляд тоже был сочувственным.
— Могут, но не как средство существования, и я заключил, что это делается только в ситуациях, где этого нельзя избежать, — ответил Тео, его глаза проследили путь кусочка бекона, когда я засунула его в рот.
Что если ты просто попробуешь маленький кусочек? Пару укусов? Только представить, как это делается?
Я не склонен провести день с рвотой или судорогами, или с какой бы то ни было реакцией моего тела на твердую пищу.
Я почувствовала себя такой виноватой, что еда превратилась в грязь в моем рту.
Я не голоден, любимая. Я удовлетворил все мои жажды ранее этим утром, сказал он, его разум согрел и утешил меня. Это просто из-за того, что я утратил вкус некоторой пищи.
Я проглотила бекон все еще бывший в моем рту, вытерла пальцы о салфетку и ухватив его голову обеими руками, притянула для поцелуя. Его язык затанцевал по моему рту, пробуя, дразня, глотая его стон удовольствия вместе с моим собственным.
— Я рада, что вы оба нашли друг друга, более счастлива, что вы в состоянии это понять, я последний человек, полагаю, которого любой назвал бы блюстителем нравов, но я пытаюсь здесь поесть, и немного смущена видя людей обнимающихся над моим завтраком.
Тео медленно отвел свою голову от меня, даря моей нижней губе несколько быстрых покусываний, прежде чем наши рты разделились.
Лучше?
Намного. Хотя прогулка собирается быть неудобной какое-то время.
Мой взгляд упал к его коленям. Он был явно возбужден. Я надеюсь, что это произошло из-за меня, а не из-за бекона.
Любимая, я уже должен был бы возбудиться от продуктов из свинины, ответил он. Его глаза стали даже еще чернее. Если я ем их через тебя.
Сара издала преувеличенный вздох.
— Мы не могли бы вернуться к рассматриваемому вопросу?
Было трудно изгнать образы посылаемые мне Тео, но я справилась, с помощью концентрации на моей яичнице, удерживаясь от того, чтобы броситься на него.
— Конечно. Я согласна с этим, кроме возражения насчет нас прокрадывающихся в Суд, у тебя нет других комментариев?
— О, у меня множество комментариев, но я слишком сильно уважаю вас обоих, чтобы сделать их, — сказала она, махнув вилкой на бумагу. — А где Записи Акашика?
— В библиотеке, в том же самом здании, где у Мар имеются офисы, — ответила я, опять наливая кофе и протягивая его Тео. Блаженный взгляд скользнул по его лицу, когда его глаза закрылись и он глубоко вдохнул его аромат.
— Их офисы? Прекрасно, теперь я знаю, что вы безумны! Каким именно способом ты рассчитываешь добраться до Записей, не будучи замеченной? Не будет кого-нибудь, кто увидев тебя понял бы, кто ты? Разве Мары не сделают чего-нибудь ужасного, если обнаружат тебя там?
— Тео подумал об этом, — сказала я, гордо улыбнувшись ему и потягивая свой кофе.
— Маскировка? — Спросила она.
— Нет, единственные маскировки, что мы могли бы надеть и которые эффективно ввели бы в заблуждение Мар, должны были быть созданы демоном, а этот путь для нас неприемлем, — ответил Тео, беря крышку от горшочка с джемом и нюхая ее.
— Тогда как…
— Показать тебе? — Спросила я, покачивая бровями.
Сара выглядела смущенной.
— Покажешь мне что?
— Мы проверили это прошлой ночью в моей комнате. Все прошло гладко, действительно. — Я закрыла дверь в зону трактира, принимая театральную позу в середине комнаты.
— Ты не собираешься снова сделать дождь, не так ли? — Спросила Сара, встревожено глядя на свою блузку из шелка-сырца.
— Неа. Это еще лучше, чем мое собственное дождевое облако. — Я закрыла глаза, представив влажность, ползущую вверх, вплоть до ста процентов, сопровождаемую падением температуры ниже точки росы. Влага, вытянутая с поверхности земли начала испаряться, конденсироваться и охлаждаясь подниматься вверх.
— О, мой бог, — сказала Сара, ее голос наполнился страхом.
Я открыла глаза и улыбнулась.
— Я — машина тумана!
— Это невероятно, — сказала она, моргая в волнах тумана, что заполнил маленькую комнату. — Я не могу поверить, что ты можешь контролировать это!
— Это искусство, — скромно сказала я, восхищаясь густым туманом, что начал скрывать объекты в комнате.
— И вы собираетесь заполнить Суд туманом, чтобы прокрасться в него? О, я должна это увидеть!
Я открыла окно и начала рассеивать туман.
— Ээ…Сара…я не думаю, что Суд будет лучшим местом для тебя, — сказал Тео, выглядя смущенным.
— Почему? — Потребовала она.
— Хорошо, например, смертные не допускаются, кроме как по специальному разрешению.
Она нахмурилась.
— Порция смертная.
Тео глянул на меня.
— Да, но она — Достоинство. Это означает, что она находится на пути к бессмертию и очевидно может иметь законные дела в Суде.
— От этого секутся волосы, и ты знаешь это, — сказала она, отмахиваясь от его возражений. — Я думаю, что должна пойти с вами. Никто не увидит меня, если все будет в тумане, поэтому никто не узнает, что я была там.
— С ней проблема, — сказала я, смотря на Тео. — Мы, как предполагается, тоже не будем там, так какая разница, проникнет ли она с нами? Что есть какая-нибудь причина, что она не должна пойти?
— Хорошо…
— Прекрасно! Пойду, возьму свои вещи, — сказала она, давясь последним тостом, прежде, чем устремится из комнаты, сыпля обещаниями вернуться прежде, чем мы поймем это.
— Если ее схватят… — Начал говорить Тео.
Я прервала его.
— Если нас схватят, мы все окажемся в намного большей неприятности, чем она когда-либо будет. Поэтому пойдем с мыслью, что мы не собираемся попадаться и вместо этого сосредоточимся на конечной цели.
Тео улыбнувшись, взял мою руку и начал покусывать кончики моих пальцев. Легкие заряды электричества пронеслись сквозь меня от его прикосновений.
— Ты восхитительно целеустремленна. Очень хорошо, будем надеяться на лучшее.
Это было слабым эхом беспокойства на заднем плане его сознания, но слишком нечетким для моего точного определения. Не зависимо от этого, я была немного взволнована, когда мы правили вниз к замку на побережье, где был расположен вход в Суд Божественной Крови. Что если я не смогу исполнить свою роль, когда придет время? Что произойдет, если Тео и я будем схвачены? Будут ли у Сары какие-нибудь неприятности, если ее заметят? Что если Записи Акашика не помогут нам?
— Слишком много если, — сказала я самой себе.
— Чего слишком много-о-о-о-о!
Визг Сары заполнил машину, заставляя меня накренится вперед, а руками заткнуть уши и напугать Тео до такой степени, что автомобиль дернулся на обочину дороги, перепрыгнул через небольшую насыпь бегущую между дорогой и болотистым побережьем. Его швырнуло вниз на скользкий склон к большому бревну, которое прибило к берегу.
Тео выругался, дергая руль и нажимая на тормоза, чтобы заставить машину остановится не перевернувшись.
— Проклятые барсуки, что здесь происходит? — Спросил сердитый женский голос с заднего сиденья.
— Милосердные небеса! Остановитесь! — Закричала другая женщина, хватая Тео за плечо и тряся его.
Машину занесло, ударив о твердый сланец, который переходил в мягкий, грязный, болотистый берег, и наконец она рухнула, остановившись в огромной горе выброшенных устричных раковин.
Морские птицы, которые ковырялись в ракушках, поднялись в облака, пронзительно протестующе крича. Крик с заднего сидения прекратился. Я повернулась дрожа и несомненно побелевшая от шока, посмотрела на Тео, спрашивая его в тоже время, что и он меня:
— Ты в порядке?
— Я, ОК, — ответила я ему, вытягивая шею, чтобы оглянуться назад. Сару не было нигде видно, но два ужасно знакомых — вроде как расстроенных — лица в ответ смотрели на меня. — Что вы обе здесь делаете? И где Сара?
— На полу. Прекратите наступать на меня. — Голова Сары появилась из-за сиденья, ее волосы были спутаны, а лицо покраснело от возбуждения. — Ох. Я ударилась головой. Что случилось?
— Это — то, что я хотел бы узнать, — сказал Тео, отстегивая ремень безопасности, так чтобы он смог развернуться и свирепо посмотреть на людей на заднем сидении. — Кто вы двое и почему материализовались в моей машине.
— Они — те две женщины, которые руководили моим первым испытанием, — ответила я, добавляя мой собственный свирепый взгляд к Тео. Я указала на меньшую женщину. — Это Тенси. Она та кто избил меня.
— Я не намеревалась так делать, — ответила Тенси, скручивая руки. Обе женщины были одеты так же, как несколько дней назад, Тенси все еще казалась чьей-то любимой бабушкой. — Но вы попросту не защищали себя.