Шкет икнул и ощутил как в желудке похолодело. Что-то не то он думает. Какое нафиг ЦРУ? Да и вообще. Он это так - не подумав, тогда ляпнул, Штыку-то. На самом деле, если аккуратно, никто никогда его не найдёт и не поймает. Хотя спецслужбы его искать, конечно, будут. Ну и пусть. Он всех на одном месте шатал – он вампир, а не какой-то там, понимаешь, человек-паук. Справится.
Только вот…, Анжела…, с другой стороны, вариант практически идеален…, если в огороде его родного дома никто копаться не начнёт, обнаружив там братскую могилу с обескровленными трупами. Проклятье…, надо имя сменить. Сделать себе новый паспорт, новое имя. Тогда он просто исчезнет. А когда начнут искать, уже будет поздно – Шкета словно никогда и не было.
Да, это вариант…, только вот чувства…, ничто ведь на самом деле не ушло, не исчезло. Он думал, что ему плевать, давно всё выгорело, но вот он перед её дверью, а сердце колотится, голова кружится, в душе всё трепещет…
Не помешает ли это Пуме, стать, собственно, Пумой?
Шкет всё-таки шагнул на лестницу и начал спускаться. Не вариант. Что если всё выйдет из-под контроля? Нет, он не может подставить эту девушку. Пусть живёт, как живёт, а он…
Навстречу поднимается женщина. Невысокая, полногрудая. Лицо усталое, но это просто от работы. В руке сумка с продуктами. Одежда простенькая, не богатая, но аккуратная, чистенькая…
Шкет застыл как статуя. Потребовалось всего несколько секунд, что бы выйти из ступора, но она заметила. Невольно сморщив губки, покосилась на парня.
-Дайте пройти. – Проговорила она и Шкет поспешно вжался в стену, боком стал спускаться.
А она вдруг остановилась и резко повернула голову. Нахмурились тонкие брови, блеснули зелёные глаза, что когда-то пленили сердце совсем сопливого пацана, те самые, что он когда-то любил до безумия. В этих глазах он когда-то словно бы тонул, забывая о мире вокруг…
-Ммм…, мы знакомы? – Спросила она.
-Н-нет. – Поспешно ответил Шкет и было ринулся вниз, но…
-Саша! – Воскликнула она, расширив глаза. – Это ты?
Шкет замер. Секунду стоял спиной к ней. А потом, мысленно себя проклянув, повернулся. Такая красивая…, она стала старше, как и он, но не утратила большей части того, что делало её столь привлекательной, много лет назад. Шкет судорожно сглотнул и кивнул головой.
-Ой. – Девушка прикрыла рот ладошкой. Из второй руки, чуть не выпал пакет. – Какой ты стал! Я тебя даже не узнала! Ой, да что мы стоим-то? Давай заходи, ты же ко мне пришёл, да? – Шкет снова кивнул. Она вдруг ухватила его за рукав и потащила вверх. – Пошли, чаю попьём, расскажешь как ты живёшь, что с тобой случилось, ну и всё прочее. Пойдём.
-Пойдём… - Эхом отозвался Шкет. Сердце вышло на новый уровень – билось так, что чуть не сломало рёбра. Даже грудь болеть начала.
Она улыбнулась, начала что-то тараторить, поднялись, открылась дверь. Из дома пахнуло незнакомыми, странными запахами. Он не привык, что бы пахло духами, стряпнёй, что бы в воздухе не витал сигаретный дым. Не привык он не чувствовать запаха не стиранных носков, брошенных где попало и духа по пьянке где попало разлитого спирта…
-Мама! – Крикнул кто-то в доме и в прихожую выбежала девочка лет восьми. Кинулась к матери, но увидев его, вдруг застыла и, поправив кофточку, серьёзно так сказала. – Здравствуйте.
-У нас не часто в гостях мужчины. – Почему-то, покраснев, прокомментировала сие Анжела. – Ты проходи Саша, не стесняйся. Сейчас я Вику спать уложу и мы с тобой посидим.
-Ага. – Выдавил Шкет. Он застыл на пороге, вдруг ощутив себя чужим. Он тут словно памятник Бушу, посреди Красной площади. Это всё…, это другой мир, параллельное измерение. Чистенькая прихожая, красивая порядочная девушка, аккуратно одетый ребёнок и дух покоя, что витает в воздухе этой квартиры…, почему он никогда не жил так, не стремился к этому? Не ясно, не понятно…, но только теперь, здесь, он ощущает себя чужаком, лишним элементом. Получится войти в эту жизнь, стать своим в ней? Шкет понял, что сомневается. Он так не жил практически никогда. Как минимум он не помнил подобной жизни. Как вливаться в такую идиллию? Даже не так – как влиться, не разрушив всё, не отравив одним лишь своим присутствием, не превратить яркий цветок, в ядовитый корень?
Сознание буквально взвыло – беги! Ты чужак здесь! Беги, пока всё не испортил!!!
Но он не ушёл. Снял ботинки. Покраснел до корней волос, поджимая пальцы – не стриженные ногти, прорвав носки, на свежем воздухе торчат игриво. Анжела заметила и, хихикнув, прикрыла рот ладонью. Глазки сверкнули искорками веселья – она не обиделась, не хмурилась, всё нормально…, только ему стыдно до потери пульса. Ещё и одет как гопник с большой дороги…, вот так и случается, что ощущаешь себя быдлом, в приличном обществе. Кто-то начинает беситься и жаждет всё вокруг сломать, низвести до своего уровня. А Шкет испытал только стыд. И желание сбежать отсюда, нарастало по экспоненте. Если б не чувства к Анжеле, как оказалось, совсем не погасшие, он бы извинился и сбежал, капитально опозорившись со своими драными носками…, которые ведь с трупа были сняты, да в наркоманском притоне. Ему вдруг почудился запах мертвечины – он от него идёт, этот запах. Шлейфом тянется, впитывается в стены, отравляет воздух, извращает всё и гниль расползается по этой чистенькой квартире…
Пришлось мысленно взять себя за шкирку и хорошенько тряхнуть. Всё не так, ему просто кажется. Он пришёл сюда, и он собирался уйти, но не смог – Бог поторопил её, она вернулась именно в тот момент, когда он был на лестнице. Этот путь – его путь. Он должен двигаться вперёд, несмотря ни на что…, и в кои-то веки, пора бы уже зайти в церковь. Поставить свечку, помолиться. Только исповедоваться нельзя ни под каким видом. Попы тоже люди. Им тоже можно сломать ноги и вытащить из них всё что угодно, включая кишки и исповеди верующих. Собственно, если начать из кого-то кишки вытаскивать, будь он хоть Святым – сольёт всё, тупо потому что больно.
Пума, будет осторожен, в меру свиреп и он не допустит ошибок. Он – орудие Господа.
Однако стыдно всё равно. Ну ничего, со временем…
Она действительно напоила его чаем, с печеньками даже. Они долго разговаривали, вспоминали прошлое, детство, школу, общие компании…, а потом как-то само собой получилось, что на неё нахлынули чувства от всех этих воспоминаний. Анжела предложила выпить чего покрепче – он согласился, хотя и с большими сомнениями. Сдержится ли он от продолжения банкета? Не уйдёт ли в плотный запой как прежде? Водка всегда плохо сказывалась и на его характере…, оказалось, речь шла о столовом вине. На вкус, да и по эффекту, как минимум, для него, не крепче воды из-под крана. Правда, вкус у вина оказался приятным.
Они долго говорили, многое вспомнили, а потом она глянула на часы и испуганно вскрикнула – ведь ей с утра на работу, а спать осталось меньше шести часов.
-Ты если хочешь, можешь у меня остаться, автобусы-то уже не ходят. Я тебе на диване постелю.
-Да нет, я, пожалуй, не буду тебя напрягать Анжел, я…
И тут грянул гром. Музыкальный.
«Увози меня скорей, 18 мне уже…»
-Опять… - Всхлипнув, проговорила Анжела, тоскливо глянув в потолок.
Шкет тоже вверх глянул. Музыка несётся оттуда. Гремит так, что штукатурка едва не сыпется.
-Опять нам с Викой, в берушах спать придётся. – Поморщилась девушка и устало вздохнув, пожаловалась ему. – У меня от них уже уши болят…
-Сейчас всё нормально будет. – Успокоил Шкет, поднимаясь из-за стола. – Я разберусь.
-Ты что!? – Воскликнула она весьма испуганно. Подскочила со стула, дорогу перегородила. – Там Васька Некрасов живёт. Он мало того, что амбал, так ещё и бандит! - Тут она смутилась и плечами пожала. – Ну, так бабки у подъезда говорят. И, правда, наверное. Я милицию вызывала сколько раз – всё бестолку. Они мне уже хамят, если звоню. – Анжела шмыгнула носиком и добавила. – Последний раз вообще дурой обозвали, послали куда подальше. Не ходи. Не надо в эти проблемы лезть. Проведать вот пришёл, а тут такое и потом…
-Не парься, - поморщился Шкет, аккуратно отодвигая её в сторону. – Затухлить чёрта борзого, я и без краснопёрок не застремаюсь… - Анжела хлопнула глазками. В глазках тех пусто – ни слова не поняла. Шкет смущённо кашлянул и перевёл. – Я поговорю и он выключит музыку. Не переживай.
Шкет вышел на лестничную площадку. Глаза полыхнули – он хочет выпить их всех. Поговорить…, нет человека, нет проблемы. Шкет поморщился – философия Штыка. Не его. Пума должен быть другим. Не убий – сказал Бог. Значит, не надо мочить кого попало. Не убий – но там намёк. Пусть он не шибко хорошо Библию знал, но точно помнил что Моисей, получив Заповеди, вернулся к своим – а там! Разврат, педофилия, все кругом анашу курят и поклоняются золотой статуе. И что же сделал тот от Бога правильный перец? Завалил пол деревни. Так что «не убий», да, но в нём намёк – не убий, следует понимать так же как понимал реальный Пророк Моисей.
Гасить людей можно, но не всех. Только за настоящие злодейства. А музыка громкая это, конечно, не хорошо, но и не конец света. Так что он не может никого там выпить. Только воспитательная работа - нормальный пацанский разговор, пара переломов и зубы на паркете.
Шкет поднялся к нужной квартире. Осмотрелся. Глазок только на той двери, из-за которой несётся музыка. Дверь серьёзная, металлическая, такие на зарплату продавца не поставишь. Серьёзный дядька значит…, Пума не Робин Гуд, у него денег нету, а жрать ему хочется.
Поскрёб дверь пальцем, размышляя. Бог ещё вроде сказал как-то – не укради…, да он пошутил просто. Да, в натуре. Грех, значит, не взять денюжку…, нет, всё-таки, воровать нельзя. С другой стороны, этот тип нарушил его покой, испортил ему посиделки с красивой девушкой и отравляет жизнь соседям. Так? Так. Значит, он ему должен денег. Много. Все что в доме есть, короче, должен. Ага…, так, вроде никаких конфликтов с заповедями Божьими теперь нету. Ну вот и отлично. Долг, как в народе говорится, платежом красен. А этот негодяй, уже целых две минуты, долг свой не возвращает – проценты-то капают, счётчик мотает. В общем, вперёд, за своими деньгами, которые лежат где попало понимаешь, а не в его кармане, на своём законном месте.