О значимости этой операции можно судить по тому что для участия в ней на Новую Землю прибыли Главнокомандующий РВСН Маршал Советского Союза Кирилл Семёнович Москаленко и начальник 12-го Главного управления Министерства обороны СССР генерал-полковник Виктор Анисимович Болятко (в те годы ещё генерал-лейтенант). Заслушав доклад начальника полигона, они отбыли на командный пункт автоматики боевого поля, расположенный в 90 км от его центра – на КП автоматики на Паньковой Земле.
По оценке 12-го Главного управления Министерства обороны СССР: «Взрыв произошёл на заданной высоте, исключающей существенное радиоактивное заражение местности. Заряд подтвердил свою принадлежность к боеприпасам высокой мощности».
Термоядерный заряд
Мощность боевого термоядерного заряда ракеты Р-12 более 2 мегатонн.
В октябре 1961 года, за год до Карибского кризиса, чуть было не подтолкнувшего СССР и США кядерной войне, Советский Союз на атомном полигоне, расположенном на Новой Земле, провёл испытание самой мощной в мире водородной бомбы, тротиловый эквивалент которой составил 58 миллионов тонн! Взрывная волна этой бомбы оказалась настолько сильной, что выбила стёкла в посёлке Диксон, находящемся более чем в 800 километрах от Новой Земли. Производимый взрыв был приурочен к… открытию XXII съезда компартии! И он должен был стать главным подарком к нему.
Однако «преподнести» этот «подарок» очень долго не удавалось, так как из-за разгулявшейся буйной метели испытания всё откладывались и откладывались.
Прервав участие в заседаниях съезда, на полигон спешно вылетели главком Ракетных войск стратегического назначения маршал Кирилл Семёнович Москаленко и министр среднего машиностроения Ефим Павлович Славский, бывший тогда ещё и «атомным» министром.
(Как писал потом полковник Юрий Лысенко, его команда особого трепета к высоким гостям не испытывала: при появлении маршала Москаленко все становились навытяжку, а мы, говорил он, даже и не думали подниматься. «Как это понимать?» – возмутился Москаленко. «Так это же испытатели, им сейчас в эпицентр идти», – пояснили сопровождающие. И маршал махнул рукой: «Пусть сидят».)
Для тех, кто видел легендарного маршала Москаленко в первый раз, он оказался на вид довольно маленького роста и хлипкого телосложения. Чем-то он напоминал собой знаменитого генералиссимуса Суворова. Многих поразили его детские, слабые и очень холодные руки. (В силу какой-то неведомой болезни температура тела у Москаленко не превышала 34 градуса, из-за чего он ещё со времён войны поддевал себе под форму утеплённую шерстяную безрукавку или набрасывал поверх кителя толстую крестьянскую свитку.)
После знакомства с техникой и прослушивания доклада ведущих специалистов маршал пожелал поговорить с командиром экипажа ТУ-95 майором А. Е. Дурновцевым, который должен был нести в брюхе своего самолёта к месту взрыва страшную супербомбу. Маршал расспросил лётчика о его готовности выполнить столь почётное и ответственное задание, и поинтересовался, почему командир экипажа в 40 лет всё ещё только майор. Несмотря на то, что по штату командир эскадрильи дальних бомбардировщиков это – майорская должность, К. С. Москаленко приказал адъютанту послать шифровку министру обороны о досрочном присвоении Дурновцеву очередного воинского звания. В итоге за успешное выполнение задания командир экипажа Дурновцев и штурман Клещ получили звания Героев Советского Союза и внеочередные воинские звания. Так, в течение недели майор Дурновцев стал полковником.
Сами же Москаленко и Славский 30 октября 1961 года, несмотря на северную погоду, всё-таки доложили съезду о проведённом термоядерном взрыве.
О состоявшихся событиях той поры рассказывает их непосредственный участник, полковник в отставке Юрий Васильевич Лысенко:
«На ядерном полигоне на Новой Земле (острова в Ледовитом океане) я входил в небольшую, человек тридцать, группу испытателей, непосредственно работавших на опытном поле, где проводились взрывы, – рассказывает Юрий Васильевич. – Поскольку климат на островах Новой Земли очень суровый, испытания можно было проводить только в летние месяцы. Но XXII съезд открывался в октябре, и это неписаное правило решили нарушить. Взрыв водородной бомбы должен был стать самым большим подарком к 17 октября – дню открытия съезда. Но погоде не прикажешь – в октябре на Новой Земле зима полностью вступила в свои права. Началась сильнейшая метель: ни самолёту с бомбой не взлететь, ни приборам параметров взрыва как следует не запечатлеть… Съезд уже близился к завершению, а непогода и не собиралась униматься. С политической точки зрения ситуация складывалась критическая, поэтому главкому Ракетных войск стратегического назначения маршалу Москаленко и министру среднего машиностроения Славскому пришлось отправиться на полигон прямо с заседаний съезда.
Когда они прибыли на Новую Землю, пурга, к счастью, стала утихать. На плотную облачность решили просто не обращать внимания. Испытание назначили на 30 октября. Вечером 29-го испытатели групп “первого броска", и моя команда в том числе, ещё раз проверили всё оборудование на опытном поле. На вездеходе мы добрались до берега моря, сели на корабль и отплыли от места предстоящего взрыва километров на 150. На следующий день к 10 часам утра члены команды спустились в трюмы и задраили люки. На палубе остались только испытатели. Моряков, кстати, это совершенно не удивило: они уже давно считали нас этакими камикадзе. Особое впечатление на них производил тот факт, что, когда после очередного взрыва мы возвращались на корабль, нас немедленно раздевали: снимали резиновые защитные костюмы и тут же их сжигали.
…Мы надели очки со стёклами, как у сварочного щитка, и спокойно ждали взрыва. Прятаться никто и не собирался, ведь ударная волна по сравнению со световой движется как черепаха, и мы знали, что сможем безопасно наблюдать, как на месте взрыва растёт ядерный гриб.
Как и было запланировано, ровно в 10 утра со специально оборудованного самолёта Ту-95 с высоты 10 000 метров на парашюте была сброшена бомба.
Взорвалась она в атмосфере на высоте 5000 метров. Световой импульс был настолько сильным, что запросто проникал сквозь плотную завесу облаков. После того, как он прошёл, мы сняли очки и продолжили наблюдать. Как обычно, вначале образовался огненно-красный шар. Правда, в этот раз внутри него ещё секунд 20–30 продолжались какие-то вспышки. Затем мы спрятались за надстройки корабля в ожидании ударной волны, но она, как ни странно, оказалась не такой уж и грозной. Возможно, потому мы не ощутили её сильно, что как раз в это время разыгрался шторм. А вот в посёлке Диксон, расположенном в 800 километрах от эпицентра, взрывной волной повыбивало стёкла; посёлок строителей из Жёлтых Вод, готовивших тоннели для подземных ядерных взрывов, смело с лица земли. К счастью, люди не пострадали – они укрылись за скалами.
Тем временем шар быстро рос и стал столь огромным… Начал образовываться классический ядерный гриб, но «шапка» его поднялась на немыслимую высоту – 70 километров. Основную часть ядерного облака понесло, как и намечалось, к Северному полюсу. Однако взрыв оказал воздействие на атмосферные процессы – и часть радиации неожиданно устремилась через стратосферу вглубь территории СССР. Вскоре к эпицентру взрыва вылетел вертолёт с дозиметрическими приборами. После таких полётов, к слову, самолёты и вертолёты отправляли на специальную стоянку – точно так же, как зараженную радиацией технику в Чернобыльской зоне. А ещё через несколько часов мы подошли к берегу, где нас уже ждал вертолёт: нужно было снять показания приборов и отправить их в Москву.
Увиденное над опытным полем шокировало даже нас, опытных испытателей. В радиусе 50 километров от эпицентра всё горело, хотя перед взрывом здесь лежал снег высотой в человеческий рост…
После осмотра опытного поля выяснилось, что разрушен один из бронеказематов, который легко выдерживал все предыдущие испытания, – врытый и обвалованный бункер с бетонными стенами более метра толщиной и дверями из корабельной 70-сантиметровой стали. Кроме того, от взрыва образовалась огромная воронка…»
По оценкам специалистов, мощность супербомбы, взорванной на Новой Земле, была примерно в три тысячи раз мощнее той атомной бомбы, что США сбросили на Хиросиму в 1945 году (13 килотонн).
Съёмка испытания велась как с земли, так и с борта самолёта Ту-95В, который на момент взрыва успел отойти на расстояние более 45 км, а также с самолёта Ил-14, находившегося на момент взрыва на расстоянии 55 км от эпицентра. На последнем за испытаниями наблюдали Кирилл Семёнович Москаленко и Е Павлович Славский. Несмотря на пасмурную погоду, они увидели яркую вспышку. При этом ударной волной самолёт отчётливо встряхнуло. Взрывная волна, образовавшаяся при испытаниях самой мощной в мире водородной бомбы на Новой Земле, трижды облетела планету.
В тот же день, как уже было сказано выше, – 30 октября 1961 года – делегированные съездом на эти испытания маршал Москаленко и министр Славский доложили телеграммой в адрес секретаря ЦК КПСС Хрущёву об успешном испытании грандиозной термоядерной супербомбы: «Москва. Кремль. Н.С. Хрущёву. Испытание на Новой Земле прошло успешно. Безопасность испытателей и близлежащего населения обеспечена. Полигон и все участники испытаний выполнили задание Родины. Возвращаемся на съезд. Москаленко, Славский. 30 октября 1961 года, № 09.40».
Перед отлётом в Москву на съезд маршал Москаленко приказал от его имени объявить всем участникам испытаний благодарность и подтвердил своё обещание выделить для полигона легковые машины: одну «Волгу» и семь «газиков». «Присылайте самолёт “Ан-12”, и хоть завтра забирайте их».
И через 3 дня эти машины были уже в Белушье…
В работе «Образование РВСН и их руководители» А. И. Стрелков рассказывал такой эпизод: «Вступив в должность Главкома РВСН в октябре 1960 года, Кирилл Семёнович Москаленко, как это и положено в армии, представился всему аппарату РВСН в большом зале здания Министерства обороны на Фрунзенской набережной, что напротив Парка культуры имени Горького. Рассказывая о своей жизни, он, к удивлению присутствующих, поставил задачу личному составу: „Каждый офицер аппарата должен уметь самостоятельно запускать ракеты. Как в авиации. Подходит к самолёту командир полка, садится и взлетает. И вы должны уметь делать так же с ракетами“. Он даже не осознал, что пуск ракеты производит не один человек, а боевой расчёт, и что случайный пуск ракеты с боезарядом в несколько мегатонн может сразу спровоцировать войну. Г