Вечером, сидя в кают-компании, мы радостно обсасывали увиденное. На огонёк к Мамаю заглянул флагманский артиллерист бригады второй дивизии, часто заходивший к нам со стоявшего на соседнем причале большого ракетного корабля "Бойкого". Он-то и рассказал:
"Все проблемы начались с перестроений. Маршал приказал дивизию построить в три «коробки», изображающие полки (как армейскую дивизию), а всех оставшихся офицеров и мичманов построить в отдельную «коробку». Корабли на дивизии разные по классам, по количеству людей. Есть крейсер «Александр Невский» в тысячу с лишним человек, есть малые противолодочные корабли по 150 человек. Стали срочно компоновать коробки изображающие «полки» из экипажей различных кораблей. По бригадам тоже не получилось, так как бригады оказались тоже разные по своему составу. Потом просто перемешали, построили по ранжиру и назначили командиров «коробок» из числа командиров. Если бы шли по кораблям, как готовились несколько дней, то, возможно, прошли бы нормально, а так ничего не получилось. А потом ещё эта внезапная вводная по прохождению с песней… Никто не готовился к этому В плане строевого смотра этого не было, но что маршалу план? По кораблям, если бы проходили, то получилось бы ещё нормально, а вот по «полкам», кроме «Варяга», никто ничего не знал. Хорошо, что проход офицеров отменили, маршал требовал, чтобы с песней первой проходила офицерская коробка. Но Джемс взял всё на себя, сказал, что офицеры поют только застольные песни и позорить перед матросами их не следует. Маршал согласился. В общем, дивизия получила за строевой смотр двойку. Теперь ждём оргвыводы, и будем устранять полученные замечания. Но эскадру, сказал маршал, завтра будет проверять по физической подготовке".
– Хреново, – подумал я. – Кросс, гимнастика и ещё чего-нибудь придумают, типа плавания…
Но нашему кораблю опять повезло – под проверку физподготовки под «свежий» взгляд маршала попал только один ТАКР – "Киев". И мы уже начали надеяться, что инспекцию благополучно проскочили. Командир начал шутить в кают-компании и меньше нагонять страхов, замполит ещё чаще бегать под видом политотдела домой, а старпом от радости просто напился.
И вдруг поступило приказание выходить в море в составе всей эскадры. Маршал решил проверить все корабли первой линии эскадры, вывести все в море и провести ракетные и артиллерийские стрельбы. Все до единого корабля, кроме стоящих в заводе, должны выйти в море.
Командир с механиком, узнав об этом, спали с лица. Они во время обеда в кают-компании обсуждали полученное приказание.
Командир кричал на механика:
– Всё, Малышев, хватит, уничтожил ты меня и весь экипаж "Спокойного". Нас всех переснимают с должностей. Как ты мог допустить, что все котлы у нас неисправны?
– Товарищ капитан 3-го ранга. Я докладывал вам и зам по ЭМЧ бригады. Вы меня посылали подальше, вам тогда не до котлов было. Теперь, значит, Малышев во всём виноват? Хрен вам всем, товарищ командир, я сохранил все свои рапорта о неисправностях по механической части. Что вы говорили, нам в море не выходить и так отстоимся у причала.
– Вадим Петрович, а может, один эшелон сделают твои вахлаки, и мы потихоньку как-нибудь на одном эшелоне отходим? – осторожно спросил молчавший до сих пор замполит.
Артиллерист и штурман переглянулись, и заулыбались, а чтобы замполит, не видел их улыбки, нагнулись над тарелками.
– Значит, так, Вадим Петрович, иди к зам по ЭМЧ, иди на "Бывалый", но чтобы завтра мы смогли дать ход. Это мой приказ! – продолжал уламывать механика командир.
Но за механиком бежать не пришлось, ибо в кают-компанию вбежал взмыленный с задравшейся на затылок чёрной фуражкой заместитель командира бригады по ЭМЧ капитан 2-го ранга Погосян.
– Ну что думаете делать, начальнички? – с лёгким армянским акцентом спросил он.
– А вы что думаете делать? – в том же тоне переспросил его командир.
Зам по ЭМЧ сел рядом с командиром и что-то по-армянски сказал коку. Тот ответил тоже по-армянски и скрылся в своём закутке.
– Вот и я думаю, что мне с вами делать. Хоть топи вас, чтобы маршал не обнаружил, – сказал флагманский механик командиру.
– Я вам и комбригу говорил, что в Сайду бы нас загнали, а теперь крышка всем.
– Надо думать не то, что не сделано, а как сделать так, чтобы выполнить приказание. Малышев, ну что у тебя там? Сколько узлов сможешь дать? – спросил он, обращаясь к механику.
Кок принёс Погосяну тарелки и поставил наваристый борщ. Тот по-армянски поблагодарил кока.
Механик опустил лицо в тарелку и тихо ответил:
– Вы же всё знаете, товарищ капитан 2-го ранга, что у нас и как я вам докладывал. Трубки текут, менять надо.
– Вай! Что докладывал, не докладывал. Может, ты что-то сам сделал, – ответил ему Погосян.
Мы все уткнулись в тарелки и быстро ели, не поднимая глаз. Было понятно, что им всем не до нас. Решается судьба корабля и выхода. Поев и спросив разрешения у командира корабля, мы гурьбой покинули кают-компанию. Там остались командир корабля, заместитель командира по политчасти и все механики.
– Давай по рюмочке после обеда, – предложил Толя Мамай. Я и штурман отказались – слишком всё было напряжено. По моей части тоже было столько изъянов, что и думать не хотелось.
– Если выйдем, тебе, Толя, стрелять. Как у тебя-то?
– А что? Стрелять – это с превеликой радостью. Давно не стреляли. А так – что сделается моим пушкам? Надёжно для войны строился корабль. Отстреляемся, ещё и других поучим… если выйдем в море.
После построения и развода на работы, командир собрал всех нас в кают-компании:
– Долго говорить не буду, вы и так все всё знаете. Обстановка сложная – выходить не можем и не выходить тоже не можем. Вадим Петрович обещал выйти на скорости три-четыре узла из Кольского залива. Далее собрат "Бывалый" берёт нас за ноздрю и ведёт за собой в ордере. Длина буксирного троса должна быть более 600 метров, чтобы он провисал, и его не было видно с флагманского корабля. И далее в составе ордера мы идём подальше от флагманского корабля. Артиллерист стрельбы по пикирующей мишени. С катеров будет запущено 8 крылатых ракет по эскадре. Их нам надо сбить. Уж постарайся, Анатолий Иванович…
…Рано утром мы с собратом "Бывалым" снялись со швартовых и, сильно дымя трубами, всё-таки дали свой ход и направились на выход из Кольского залива мимо острова Сального. Нас вываживали в море, пока инспекция ещё не проснулась.
До выхода из Кольского залива нас страховал маленький буксирчик. А уже на Кильдине Западном нас взял на длинный буксир наш собрат "Бывалый".
С рассветом солнца начался выход основного состава кораблей. Впереди кораблей бежали шустрые тральщики, выставив тралы, оберегая от возможно выставленных вероятным противником мин. За ними бежали большие и малые противолодочные корабли, осуществляя попутный поиск подводных лодок вероятного противника. Лишь за ними показались противолодочные вертолёты КА-25 ПЛО, и, наконец, под флагом маршала показался красавец "Киев". Эскадры севернее острова Кильдин выстроилась в заранее назначенный руководством ордер. Мы с "Бывалым" заняли место по правому борту "Киева" на расстоянии 45–50 кабельтовых. Между нами и "Киевом" ещё шли, разрезая волну, три больших противолодочных корабля, как бы прикрывая нас от взоров высокого командования.
Всё море было усеяно кораблями нашей эскадры. С "Киева" начали взлетать по очереди самолёты и уходить на бомбёжку бурунной мишени по левому борту. Это была обычная бочка, которую буксировал один из больших противолодочных кораблей…
Самолёты отбомбились и сели на "Киев", и по эскадре объявили готовность к проведению стрельб по крылатым ракетам. На всех кораблях сыграли боевую тревогу, и подняли до половины красные флаги "Наш". Где-то за горизонтом ракетные катера готовились пустить над нашим соединением крылатые ракеты. Конечно, ракеты должны были пройти над нами, а мы по возможности должны их сбить.
– Товарищ командир, наблюдаем групповую воздушную цель по пеленгу и на дистанции, – доложил начальник радиотехнической службы Леня Маранов.
– Цели наблюдать и сопровождать, – скомандовал командир.
– Катера запустили крылатые ракеты по курсу и пеленгу. Кораблям наблюдать цели и сбивать, – прошла по связи команда начальника штаба эскадры.
Командир задёргался на ходовом:
– Артиллерист, ты мишени наблюдаешь? Огонь! Связист "Наш" до места. Почему ваши сигнальщики не докладывают, что на "Киеве" уже подняли "Наш" до места?..
Красный с двумя косицами флаг скользнул по фалу и поднялся до реи.
Было видно, как вдалеке с левой стороны соединения появились 8 зловещих точек. Их чёрные шлейфы выдавали их на фоне белеющего моря. С кораблей эскадры начали стартовать ракеты, которые проходили рядом с мишенями, видимо, не причиняя им вреда. Затрещали скорострельные зенитные автоматы. Две или три ракеты всё-таки были разорваны взрывами противолодочных ракет или снарядов, и по ходу завалились в море. Было даже страшно наблюдать за их падением, казалось, что их обломки обязательно рухнут на палубу одного из кораблей.
Ракеты прошли над "Киевом" и перешли на правый борт, приближаясь к нам.
– Мамай, стреляйте же, стреляйте! – истошно закричал по ГГС командир корабля.
Внезапно тишину на нашем мостике взорвала стрельба орудий нашего "Спокойного". Гремели сразу все орудия и зенитные установки, море огня устремилось навстречу идущим ракетам, а запах сгоревшего пороха от стрельбы укутал весь мостик. Впереди по курсу огнём оделся "Бывалый". Старпом и боцмана залегли на баке. Замполит провалился куда-то вниз по трапу.
– Наверно, побежал писать донесение в политотдел, – прошептал мне на ухо командир отделения сигнальщиков Ваулин
Постольку поскольку у нас была только одна исправная радиостанция и команд флагманского артиллериста в его сети мы слышать не могли, то Мамай действовал по своему усмотрению и на свой страх и риск, и сбивал всё, что летело в нашу сторону.