Маршал после пролёта ракет над "Киевом" перебежал на правый борт. Видимо, старты противовоздушных ракет его особенно не вдохновляли, и вдруг он увидел, как один из самых дальних кораблей весь оделся артиллерийским огнём, за ним второй такой же. Сплошное море огня встало перед летевшими ракетами. Огонь и дым стали как бы защитным куполом над этими кораблями. Наши счетверённые зенитные установки, каких не было не на одном из кораблей эскадры, давали такое море огня, что прошедший войну маршал усмотрел в этом что-то созвучное его душе и ожиданию.
Завалилась, натолкнувшись на стену огня, одна мишень и, разваливаясь на куски, упала в воду, за ней вторая, третья. Уже на пролёте полетела навстречу волнам четвёртая. Зрелище было незабываемое.
– Вы видите, что эти творят? Это что за корабль так отлично стреляет? Вы посмотрите, посмотрите, как он стреляет! Вот так и надо стрелять! Как называется этот корабль?
Маршал выскочил из рубки на крыло ходового мостика. За ним бросилась вся его свита.
Офицеры инспекции и штаба флота бросились усиленно рыться в различных справочниках и искать название корабля на картах маневрирования. Кто-то вытащил и подал маршалу полушубок.
– Товарищ маршал, впереди – это "Бывалый", а сзади первым открыл огонь и сбил три мишени "Спокойный", – доложил маршалу командир отделения сигнальщиков "Киева" Коля Додонов, протянув свой бинокль.
– Вот это корабли! Смотрите – они завалили сразу четыре мишени из восьми. Вот какие корабли нужны нашей стране и военно-морскому флоту. Я обязательно доложу обо всём Министру обороны. Молодцы моряки. Вот это песня! Нам бы на войне такие корабли.
Офицеры штаба флота и штаба эскадры смущённо переглядывались. Многие из них знали, что представляют собой эскадренные миноносцы "Спокойный" и "Бывалый". Но и зрелище их стрельбы было тоже впечатляющим.
– Командиров кораблей и артиллеристов этих кораблей представить к наградам и рассмотреть их продвижение по службе! Я сам это проконтролирую, – приказывал маршал командующему флотом. Рядом стоял начальник управления кадров и что-то записывал в свой блокнот.
Учения продолжались весь день, но для нас главное было позади…
Мы, возвращались с моря последними. Отстоявшись тихонько, на Кильдине Могильном, мы дождались пока все корабли зайдут в базу, наконец, и мы получили добро на заход.
Нас волокли к причалу два буксира, хотя мы могли дойти и сами, но командование решило подстраховаться. Маршал со своей инспекцией уже уехал отдыхать, когда нас подтащили к причалу. На причале нас встречал лично командир эскадры.
Дождавшись подачи трапа, он лихо по-лейтенантски взбежал на корабль и подбежал к ошеломлённому командиру, что-то пытавшемуся ему доложить. Не став дожидаться доклада, он расцеловал его. Обалдевший командир ничего не понимал.
– Молодца, Александр Иванович! Вот так и надо стрелять. Три ракеты сразу. Благодаря тебе и «Бывалому», эскадра получила положительный балл за стрельбы и боевую подготовку в целом. Завтра утром маршал хочет видеть тебя и твоего артиллериста. В девять утра буду ждать тебя на причале.
Наутро командир и замполит с хорошо успевшим врезать ночью Мамаем, благоухающим луковым запахом, на машине отправились в штаб флота с командиром эскадры и начальником политотдела представляться маршалу.
Маршал долго тряс им руки, поставил их деятельность и службу в пример всем офицерам и адмиралам, и приказал командующему флотом представить всех к правительственным наградам.
– Вот это настоящие офицеры – порадовали старого маршала! Молодцы. Вот так и надо воевать. Тогда нам никакие агрессоры не страшны, если такие молодцы в строю.
И потом все по очереди офицеры и генералы инспекции, и штаба флота подходили к обалдевшим командиру, замполиту и Мамаю, и жали им руки.
– Лучше бы налили, сволочи, – сетовал Мамай, вернувшись на корабль.
Ну а вечером мы с экипажем "Бывалого" в ресторане "Океан" закатили грандиозный банкет. Замполит командира БЧ-5 Саша Бойцов, как всегда, остался на посту дежурным по кораблю. Командир и замполит на банкет не пришли, видимо решив, что не с руки им пить с подчинёнными. Зато молоденький лейтенант Ткаченко сверкал глазами и произносил восторженные тосты – он попал, как говорят, с корабля на бал. Правда, у него получилось всё наоборот, он попал с выпускного бала на корабль и сразу же попал на ответственейшую стрельбу, да ещё такую интересную и прошедшую с такими высокими результатами.
Через месяц командир и замполит корабля были награждены за эти стрельбы орденами "Красной звезды", обещанными маршалом. Мамаю, как и ранее, ничего не досталось, но он не очень расстроился.
– Кто-то из штабных опять перехватил – пойдёмте лучше поднимем тосты за нас, за то, что мы не такие сволочи, – позвал он меня, штурмана и механика. – Режим: "Тишина! Осмотреться в отсеках!" – и закрыл на ключ дверь в каюту.
А ещё через месяц наш "Спокойный" на буксирах уволокли в завод в Росту, из которого он так больше назад и не вышел…»
Таким запомнился Виктору Блытову и членам экипажа эскадронного миноносца «Спокойного» маршал Советского Союза К. С. Москаленко.
А два года спустя после этих учений, в 1978 году, по рассказам бывшего комдива Альфреда Семёновича Берзина, Кирилл Семёнович захотел лично повидать командиров двух подводных лодок, которые осуществили переход с Северного флота на Тихоокеанский. Запланировано было эту встречу провести в Доме офицеров, для чего были закуплены часы для этих командиров, которые должен был им вручить сам маршал Москаленко. Но все планы он же и изменил. Встреча в Доме офицеров не состоялась, так как маршал решил пообедать на ПКЗ, где ему приготовили всякие деликатесы. Он на них посмотрел и потом спросил: «А манную кашу приготовить можете?» В рекордный срок была приготовлена манная каша, которую он с удовольствием съел и, придя в хорошее настроение, спросил: «Кто кашу приготовил?» Тут же к нему привели очень упитанного мичмана-кока. Маршал его поблагодарил и, вспомнив, что он должен кому-то вручать часы, он и вручил часы упитанному коку, а с командирами уже не было времени беседовать.
На следующий день за обедом на ПКЗ подавала молодая официантка. Когда она принесла маршалу борщ, то он спросил её: «На каком фронте вы воевали? Мне ваше лицо знакомо». Та ответила, что она родилась после войны и ни на каких фронтах не воевала. Через некоторое время она приносит маршалу второе. Он опять спрашивает: «Где-то я вас видел?» Та отвечает: «Так я вам борщ приносила!»
В том же 1978 году за свои достижения большой противолодочный корабль «Керчь» был награждён специальным правительственным призом по ракетной специализации, а ещё через несколько месяцев – вымпелом Минобороны «За храбрость и боевую доблесть». Ещё через два года судно удостоилось переходящего Красного знамени Военсовета Краснознамённого Черноморского Флота. А осенью 1981 года флагман выдвинулся в полигон боевой подготовки в акватории Севастополя и на его борту присутствовал советский маршал Кирилл Семёнович Москаленко…
В очерке «Главный инспектор Вооружённых сил СССР» выпускник Нахимовского училища, Факультета ракетного вооружения, Санкт-Петербургского военно-морского института и Санкт-Петербургской Военно-Морской Академии Николай Шиленко писал о своей встрече с Москаленко в 1979 году: «Главным инспектором ВС СССР с 1962 года являлся маршал Москаленко Кирилл Семёнович. На момент, когда он прибыл в нашу дивизию с инспекцией, ему уже шёл 77-й год. Этот благообразный старичок с редким белым пушком на голове наводил ужас на многих военачальников того времени. У Кирилла Семёновича была одна особенность. Во всех полках и дивизиях его интересовало в первую очередь состояние туалетов, а по-морскому – гальюнов. Можно было на отлично провести ракетные и торпедные стрельбы, но если в казарме гальюн будет не в порядке, то удовлетворительной оценки по итогам проверки получить было невозможно. Поэтому основной задачей всех экипажей дивизии подводных лодок являлось подготовить к смотру казармы, а главное привести в идеальный вид гальюны.
По плану инспектирования сегодня как раз осмотр береговой базы и проверка казарм. Старпом после большой приборки казарменного помещения отправил экипаж на корабль за исключением дневальной смены, а сам перед визитом инспекции решил совершить контрольный обход своих казарменных владений. До начала проверки инспекцией оставалось где-то минут сорок. Он ещё раз морским выпуклым глазом осмотрел помещение гальюна: белоснежные ряды писсуаров, на подоконнике горшки с цветами, четыре закрытые кабинки, недавно выкрашенные в зелёный цвет, кафельный пол и стены в порядке. Он в целом остался доволен внешним видом объекта, но медвежью болезнь перед боем никто не отменял. Старпом занял одну из кабинок, и как только он расправил крылья в орлиной позе, так какой-то наглец оккупировал соседнюю кабинку, позволив себе аналогичные привилегии в преддверии инспекции. При этом этот наглец с таким удовольствием и шумом начал отправлять естественные надобности, что старпом не выдержал:
– С твоими талантами тебе надо выступать в театре!
– Николай Александрович, мне пока и на своей должности неплохо живётся.
– Извините, товарищ командир, не узнал.
– Ничего, я только что из штаба, завтра выходим в море на торпедную стрельбу с главным инспектором на борту.
После этих слов старпома также шумно прорвало.
Надо отметить, что наш кэп был мастером торпедной атаки. Он без помощи БИПа (боевой информационный пост] и КБР (корабельный боевой расчёт) только по одним докладам акустика о пеленге на корабль противника самостоятельно рассчитывал элементы движения цели, в уме рисовал треугольник стрельбы и никогда не ошибался в выборе времени атаки и пеленга стрельбы. Он очень гордился своими навыками, а также всем любил рассказывать известную байку о том, как один командир в ходе торпедной стрельбы дал команду: "Торпедные аппараты, пли!", а потом, поняв, что ошибся, скомандовал: "Ой, не пли, не пли!" – но было уже поздно. И он так часто повторял эту фразу: "Ой, не пли, не пли!" что она стала у него своеобразным выражением-паразитом.