вич Ковалевского.
– Так точно, – ответил тот. – Все во главе с лейтенантом Кочетковым были удостоены высоких наград: шесть человек – ордена Ленина, а остальные десять – ордена Красного Знамени».
Замечательный военный журналист Давид Иосифович Ортенберг рассказывал о своём знакомстве с Кириллом Семёновичем Москаленко, дружба с которым потом продлилась на долгие, долгте годы:
«Познакомиться с Москаленко мне довелось лишь в сентябре сорок второго года. Вместе с Константином Симоновым мы были у него на НП под Сталинградом. Он командовал там 1-й гвардейской армией. А с сорок четвёртого года переменчивая военная судьба надолго свела меня с Кириллом Семёновичем в 38-й армии. Москаленко командовал ею, а я был назначен туда начальником политического отдела и, таким образом, получал возможность увидеть и оценить незаурядные боевые качества будущего маршала с близкого расстояния в дружной совместной работе при освобождении нашими войсками Правобережной Украины, Польши и Чехословакии, вплоть до вступления в Прагу.
Тогда же я узнал от самого Москаленко и некоторые небезынтересные подробности о его действиях в самом начале Великой Отечественной войны.
Командиром противотанковой бригады он стал несколько неожиданно.
– Готовили из меня танкиста, а пришлось делать совсем противоположное – истреблять танки, – рассказывал Кирилл Семёнович.
Правда, он ещё в боях с белогвардейцами в годы гражданской войны командовал артиллерийским взводом. А в 1940 году под его командованием сокрушала доты на линии Маннергейма артиллерия легендарной 51-й Перекопской стрелковой дивизии. С той войны Москаленко вернулся с орденом Ленина и вскоре был аттестован на командира танковой бригады».
Литературный критик и литературовед Лазарь Ильич Лазарев в своих «Записках пожилого человека» писал:
«Когда после войны Ортенберг из Чехословакии возвращался на родину, Брежнев там ещё оставался, став начальником политуправления Прикарпатского военного округа. Он спросил у Ортенберга: «Что ты везёшь Лене?». Ортенбергу – человеку аскетических правил – ив голову не приходило что-нибудь везти. Брежнев поехал вместе с ним на какой-то военторговский склад трофеев, посоветовал приобрести шубу, помог её выбрать и сказал – это почему-то особенно поразило Ортенберга, – что к шубе надо взять и чернобурку…»
Говорили, что, став генеральным секретарём, Леонид Ильич страстно хотел, чтобы во всех его биографиях было написано, что в Отечественную войну он прошёл путь от начальника политотдела армии до начальника политуправления фронта. Хотя зачем это было ему нужно – неясно, ведь все знали правду…
Лазарь Ильич Лазарев в журнале «Знамя» писал в своей книге «Записки пожилого человека»:
«В тот день, когда после всех золотых звёзд Брежнев был награждён ещё и орденом «Победы», Ортенберг зашёл ко мне в редакцию. Достал из древнего происхождения кошёлочки свежий номер «Правды». Старик (ему было уже за восемьдесят] кипел от возмущения. В газете вместе с указом была напечатана статья маршала Москаленко (скорее всего, не написанная, а лишь подписанная им], в которой восхвалялся до небес полководческий талант Брежнева. К Москаленко, командующему армией, в которой Ортенберг после того, как его убрали из «Красной звезды», служил, Давид Иосифович относился хорошо, у них были дружеские отношения. Но похоже было, что статья Москаленко возмутила его чуть ли не больше указа о награждении: «Как он мог это написать? Выходит, что мы с Брежневым были полководцами! Стыд и срам».
Об этом же самом эпизоде рассказывает Давид Иосифович Ортенберг, который в послевоенные годы иногда заходил по старой дружбе к маршалу Москаленко, работавшему Главным инспектором Министерства обороны. Давид Иосифович рассказывал мне: «Написал Москаленко книгу „На Юго-Западном фронте“[7]. В этих мемуарах был помещён фотоснимок Брежнева и подпись к нему: «Начальник политуправления 4-го Украинского фронта». Отправил Кирилл Семёнович вёрстку этой книги в ГлавПУР на визу. А там перечеркнули и поставили: «Начальник политотдела 18-й армии» Почему-то решил Москаленко послать вёрстку с поправкой для ознакомления Брежневу. Во время первомайской демонстрации Брежнев отозвал в сторону Москаленко, стоявшего тоже на трибуне рядом с другими маршалами, и строго спросил:
– Ты что, не знаешь, что я был начальником политуправления фронта?
Разволновавшийся Кирилл Семёнович сказал:
– Это не я зачеркнул, а в ГлавПУРе.
А Брежнев стал его упрекать:
– А ты кто? Маршал ты или кто? Почему согласился?
Москаленко сразу послал своего редактора, полковника, в Ленинград, где печаталась книга, восстановить старую подпись. Тот прибыл в Ленинград, а книга уже в машине – отпечатано 20 тысяч экземпляров. Остановили печать, внесли поправку, и первый исправленный экземпляр был послан Брежневу…
Через несколько дней я снова зашёл к Москаленко. В руках у меня был любопытный документ – наградной лист на Константина Симонова, полученный мною из Центрального архива Министерства обороны. Военный совет награждал его «за писательские и журналистские заслуги» в войну в том числе и на 4-м Украинском фронте, орденом Отечественной войны. И подпись под наградным листом: "Начальник политуправления 4-го Украинского фронта генерал-лейтенант М. Пронин. 14 мая 1945 года", – документальное свидетельство, что не Брежнев, а Пронин был на этой должности в войну.
Показал я это Кириллу Семёновичу и говорю:
– Вот неопровержимое свидетельство, что Брежнев получил эту должность после войны.
– Я это знаю, – ответил мне Москаленко. – А что я мог сделать?..
– Ладно, – сказал я. – Вы не можете, а я сделаю.
И опубликовал этот наградной лист в одном из своих очерков».
Ещё один эпизод (рассказывает Д. И. Ортенберг):
«Как-то Кирилл Семёнович рассказал мне такую историю. В связи с большими недостатками, выявленными его инспекцией в работе ПВО, Москаленко хотел встретиться с Брежневым и доложить ему о них, тем более, что министр обороны Гречко пытался скрыть эти упущения. В течение двух месяцев Москаленко не смог не только добиться приёма, но даже дозвониться: всё время отвечал его помощник и говорил, что генсек занят. Во время другого праздника на той же трибуне Москаленко пожаловался Брежневу на его недоступность. А генсек ответил ему фразой, которая может поразить любого человека:
– Меня надо жалеть…
Хорошо, что ещё не добавил: и славить. Это он делал и сам без удержу…»
Ветеран Великой Отечественной войны генерал-лейтенант Семён Лаврович Спиридонов (1911–2003] уже в наши дни вспоминал:
«12 февраля 1950 года, поздним вечером, меня застал телефонный звонок в штабе дивизии. Поднял трубку. Слышу знакомый голос старшего адъютанта командующего Московского округа ПВО, который передал, чтобы я незамедлительно приехал в штаб округа.
– Генерал Москаленко Кирилл Семёнович ждёт вас в своём кабинете.
До Кировской тридцать минут езды. Вхожу в кабинет.
Командующий пригласил сесть и тут же вызвал к себе начальника штаба округа – генерала П. Ф. Батицкого. И уже при нём задал вопрос:
– Как вы смотрите, товарищ Спиридонов, на поездку в КНР для выполнения правительственного задания?
Я ответил согласием. Было известно, что в Москве находится делегация КНР во главе с Мао Цзэдуном.
Москаленко сообщил, что есть указание товарища И. В. Сталина сформировать сильную группу ПВО для направления в КНР В приказе, который был подписан маршалом Советского Союза Василевским, в частности, говорилось:
– по просьбе правительства КНР и во исполнение Постановления Совета Министров СССР приказываю за счёт войск Московского округа ПВО создать группу противовоздушной обороны и направить в КНР для выполнения боевой интернациональной задачи по организации ПВО города Шанхая и ведения боевых действий <…>;
– полковника Спиридонова С. Л. освободить от обязанностей командира 76 зенитно-артиллерийской дивизии и назначить командиром 52 зенитно-артиллерийской дивизии и со штабом этой дивизии включить в состав группы ПВО для руководства зенитно-артиллерийской обороной г. Шанхая…
В приказе выражалась уверенность в том, что командиры и воины столичного округа оправдают доверие Советского правительства и образцово выполнят боевой интернациональный долг в КНР».
Из воспоминаний военного журналиста и писателя Ивана Фотиевича Стаднюка, автора знаменитой книги «Война»:
«В зале заседаний министра обороны маршала Андрея Антоновича Гречко в конце 1973 года обсуждался один из очередных томов Истории Великой Отечественной войны. Присутствовали члены редакционной комиссии многотомника, консультанты и работники секретариата. Когда я вошёл в зал, он был уже переполнен. Направляясь в глубину зала искать место, услышал, что меня окликнул генерал армии Семён Павлович Иванов – мой добрый знакомый. Он указал на свободный стул рядом с собой. Я заколебался, смущаясь оттого, что по соседству с ним сидел маршал Москаленко. Но Семён Павлович требовательно и строго указывал рукой, куда я должен сесть. Пришлось подчиниться…
В то время разнёсся по Москве слух, что Молотов якобы издал книгу своих воспоминаний, названную «Тридцать лет со Сталиным». Семён Павлович, зная о моих встречах с Молотовым, стал расспрашивать, что мне известно об этом. Я сказал, что Вячеслав Михайлович ещё только собирается сесть за мемуары, но будет писать, как он говорил, о своей жизни в дореволюционный период. А не так давно Вячеслав Михайлович закончил книгу об экономических проблемах социализма и послал её в ЦК. Но оттуда пока никто не откликнулся.
Маршал Москаленко Кирилл Семёнович прислушивался к нашему перешёптыванию, а потом, когда понял, что речь идёт о Молотове, вдруг наклонился к Иванову и спросил:
– Слушай, Семён Павлович, что это за писатель объявился – Стаднюк? Который о начале войны пишет?
Иванов скосил на меня глаза и хитро заулыбался: