идания, какими бы они ни выдались, никто в этот отсек так и не проник.
Сейчас же Сопкин стоял между Ильиным и Мирской и смотрел на ужасающую картину, от которой у него сильно сводило живот. Отсек «О-1», собственно, ничем не отличался от таких же секционных отсеков в лаборатории «Осириса», доступ к которым был открыт. Ничем, кроме того, что использовался он по прямому назначению. На секционном столе прямо посреди отсека лежал труп. О том, что это именно труп, а не муляж, говорило многое: и приторно-сладкий трупный запах в воздухе, и куча грязных инструментов в мойке, и аккуратно разложенные на вспомогательных столиках органы бедолаги, и куча использованных салфеток в мусорном ведре, устланном жёлтым гермопакетом. Самое ужасное во всей этой картине было, что труп был не просто выпотрошен — с него ещё и кожу сняли. Вернее, её аккуратно отделили от мышц, сухожилий и фасций на руках, ногах и туловище и натянули корнцангами в разные стороны, словно вывернув человека наизнанку. Лицо вообще было срезано, а в глазницах не было глаз. Грудная клетка у трупа была распилена, часть ребер частично удалена, часть — вывернута нараспашку. Брюшная полость также зияла огромной дырой. Органы из обеих полостей были аккуратно вынуты и разложены на столике рядом. Половины черепа не хватало. Мозга в черепной коробке не наблюдалось. Но и это в жуткой картине не было самым странным. Странным было то, что на полу вокруг трупа, на вспомогательных столиках, на инструментах и в раковинах — везде была эта чёртова синяя краска.
— Я провела осмотр медицинского отсека, как вы и приказали, капитан. Ничего там дельного не нашла и решила заняться биологическими следами на ручке этого отсека, — безликим голосом и немного с опозданием доложила Валерия. — Владимир Иванович вызвался мне помочь, и, пока я возилась с пробирками, он вскрыл панель управления запирательным механизмом двери. Дверь отворилась, а тут — это.
Они стояли в тамбуре, никто из троих не решался подойти ближе. Бледный как смерть Ильин стоял молча и не шевелился. Сопкина с минуты на минуту должно было вырвать, так что сейчас он в принципе боялся пошевелиться и боролся с собой. Мирская была врачом и к подобным картинам, по идее, должна была быть привычной, но и она не решалась приблизиться. Что-то в этом трупе напрягало её (кроме самого его наличия, естественно), но что именно, она пока не понимала. Краешком сознания она чувствовала, что не готова это понимать. Что как только поймет, в чём тут странность, всё станет на порядок хуже и запутанней.
— Можно сделать какие-нибудь предварительные выводы, Валерия Павловна? — спросил Сопкин, чтобы хоть чем-то занять мысли.
— Можно. Труп свежий, ещё даже не разложившийся. В остальном я в замешательстве. Тот, кто это сделал, позаботился о том, чтобы не оставить после себя следов, кровь везде подтёрта, — она кивнула на пол, и Сопкин увидел заметные разводы от моющего средства. В углу стоял универсальный паровой клинер — такими оснащались все секционные и операционные на Земле.
— Кровь? — удивился Сопкин, выходя из транса. — Какая ещё кровь?
Валерия посмотрела на Сопкина удивлённо:
— А вы ещё не поняли? Эта синяя штука, которой забрызгано всё операционное пространство — это и есть кровь.
— Но… — Сопкин проглотил собственное возмущение. Действительно, чего это он? Такая неординарная ситуация должна была, нет, просто обязана была быть абсурдной.
— Да, капитан, у этого субъекта была синяя кровь, — Мирская подтвердила худшие опасения капитана. Ситуация стала дикой вконец.
— А так бывает? — наконец разморозился Ильин.
В любой другой момент этот вопрос показался бы капитану глупым, но сейчас даже он, видавший виды капитан, находился в полной растерянности. Кто его знает, до чего медицина дошла, может, сейчас и голубая, и зелёная, и прозрачная кровь бывает. Но ответ Мирской несколько успокоил обоих мужчин, хотя и породил ещё больше вопросов.
— Нет, господа, насколько мне известно, у людей кровь может быть только красной.
— Свежий труп, говоришь? — переспросил Сопкин. Информация сейчас доходила до него крайне медленно, со скрипом.
— Да. Не больше двух-трёх суток. Если учесть низкую температуру, может, неделя.
Только сейчас Сопкин понял, что в отсеке довольно холодно, градусов пять, не больше.
— Вы же в курсе, что «Осирис» в пути больше пятнадцати лет и на его борту не должно было быть экипажа? — на всякий случай уточнил Сопкин.
— Да, мы все вместе это обсуждали, — ответила Мирская, перевела взгляд на Сопкина, закатила глаза и рухнула без чувств.
Мужчины под руки отнесли её в кают-компанию, не забыв наглухо запереть ужасную находку. Сопкин объявил по общей связи срочный сбор, и они с Ильиным начали приводить девушку в чувство. Минут через пять она очнулась, но вставать не торопилась, ощущая сильную слабость и уже не доверяя собственному организму.
— Простите, капитан, — простонала она слабым голосом, но Сопкин её успокоил.
— Если бы вы не упали в обморок, это наверняка сделал бы я минутой позже. Так что не переживайте. Отдыхайте пока.
Вскоре, все кроме геолога и инженера, были в сборе. Сопкин связывался с Корнеевым и знал, что тот идет к кают-компании из самого дальнего отсека, он там проверял системы жизнеобеспечения корабля.
— Где Васильев? — спросил капитан, окидывая кают-компанию взглядом.
— У него что-то со шлемофоном, — сказала Алла Марр. — Он, вероятно, у себя в каюте или в санузле. Должно быть, он вообще не в курсе, что вы нас собирали.
— Сходите-ка за ним, Алла. Хотя нет! — Сопкин так неожиданно поменял решение, что пришлось кричать ей вслед. Девушка замерла, не понимая, что происходит. — За Васильевым сходят Балычев и Медведев.
— Мы же не тёлки, в сортир парами ходить! — возмутился Балычев, но капитан его быстро оборвал.
— Я сказал вместе, вашу мать, и без пререканий!
По тону капитана все поняли, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Пока ребята ходили за геологом, Сопкин лихорадочно соображал, как лучше донести до остальной части экипажа вести о страшной находке. Вариант с замалчиванием он тоже рассматривал, но быстро его отмёл. Если на борту есть так искусно выпотрошенный труп, то есть и тот, кто это сделал. А стало быть, они тут все в опасности и должны быть предупреждены.
Первым вернулся Корнеев. Оценив ситуацию и увидев лежащую на полу Мирскую, он направился к ней, присел и что-то спросил у девушки, взяв ту за руку. По всей видимости, заметил Сопкин, они уже и не пытаются скрывать свою связь. Та кивнула инженеру, мол, всё в порядке и перевела взгляд на Сопкина. Похоже, она не собиралась раньше времени рассказывать о находке. Жаль, подумал Сопкин, сейчас он был бы рад, если б эту задачу кто-нибудь выполнил за него.
Наконец вернулись Балычев с Медведевым, за ними в кают-компанию вошел растерянный Васильев. Эх, зря я на него рыкнул, промелькнула мысль в голове капитана, но о душевном состоянии геолога в данную минуту думать не хотелось. Собравшись с духом, капитан начал.
— Можете сесть прямо на пол, кому удобно, стойте. В общем, вольно, — он дал всем пару секунд, и, когда экипаж устроился поудобнее, вывалил всё как есть. — У нас новые вводные, господа.
— Господа! — выделил Балычев, но, поймав на себе неодобрительные взгляды капитана и Марр, поспешил умолкнуть.
— Помните тот запертый секционный отсек «О-1», который не смогли открыть Медведев и Ильин? — все кивнули. — Так вот, нашему физику удалось его сегодня открыть.
— На свою голову, — вполголоса добавил физик.
— Так, и что там? — заинтересовался Вершинин.
— Там труп.
Все отреагировали приблизительно одинаково: кто глаза округлил, кто рот приоткрыл, но в целом какого-либо шока эта новость у экипажа не вызвала. Видимо, ещё не дошёл смысл сказанного.
— Да уж, — буркнул Балычев, — вводные что надо. Уж ввёл, так ввёл. По самые помидоры.
Первым опомнился Вершинин:
— То есть как — труп? Какой?
— Препарированный, — серьезным тоном ответил Сопкин. — Его обнаружили медик Мирская и физик Ильин. И тут же вызвали меня. Я тоже видел это, эмм, этот… — Сопкин даже не знал, как описать то, что они видели. — В общем, труп. Я тоже его видел.
— Так, и кто это? — вновь спросил Вершинин, обводя на всякий случай глазами собравшихся.
— Это не наш труп, не ищите, Сергей. Мы не знаем, чьё это тело.
— Может, при запуске миссии оставили кого-то, и бедняга тут лежит пятнадцать лет? Бывает же такое, — не унимался Вершинин. — Мало ли, не доглядели или ещё какая странная история…
— Все гораздо сложнее, господа, — Сопкин помрачнел. Сейчас будет нечто. — Труп свежий — это раз. Труп препарированный — это два. И у трупа синяя кровь — это три.
И действительно, после секундного осмысления сказанного эти три характеристики трупа вызвали у экипажа небывалое возбуждение.
— Что значит — препарированный? — кричал Вершинин.
— Да хрен с ними, со словами мудрёными, — перекрикивал его Балычев, — что (непечатно) значит — свежий?! Корабль разве не должен быть пустым?
— Да, — подхватил Медведев, — мы тут всё просканировали, никого тут не было!
— Препарированный — значит выпотрошенный! — пояснила сквозь гвалт Мирская, но её голос утонул в шуме возбужденных выкриков.
— Только меня удивило, что кровь (непечатно) синяя? Что за (непечатно) вы тут несёте? — Алла Марр материлась, как сапожник.
— Да, капитан, что это значит — синяя кровь? — подхватил ошеломлённый геолог.
— ТИХО! — прикрикнул на команду Сопкин, подняв вверх руку. Он обвёл сердитым взглядом собравшихся и продолжил. — Что вы, как дети малые? Сейчас всё объясним. Валерия, вы могли бы… — он взглянул на Мирскую, та уже встала на ноги. Её придерживал Корнеев, на котором лица не было. Все повернулись к медику.
— Я ещё не изучила тело, — сказала она. — Если честно, вся эта история меня так потрясла, что мне стало дурно. Но, думаю, к вечеру я смогу дать предварительный анализ, — она посмотрела на капитана, — если мне помогут. Мне, если честно, звездец как страшно идти туда одной.