«Добей его! — тут же оживился внутренний голос. — Он капсулы хотел уничтожить!»
— Тварь! — истерично заорал Балычев — сейчас он всецело поддерживал своего внутреннего визави. Ильин на его глазах уничтожил капсулу, и кто его знает, сколько их ещё он сегодня успел бы раскурочить, не подоспей Андрей вовремя?
Он оседлал ничего не понимающего и хаотично размахивающего перед собой руками Ильина. Огромная ладонь Балычева сжалась в кулак и налилась свинцом. Ещё секунда, и Ильин получит травму головы, несовместимую с жизнью — это Балычев понимал чётко. Сейчас Андрей полностью отдавал себе отчёт в своих действиях. Тот второй Балычев был вообще не при делах. Это он, настоящий Андрей Балычев, хотел убить физика Ильина. Убить за то, что тот лишил как минимум одного члена экипажа шанса на спасение.
Андрей медленно, с оттяжкой замахнулся и впечатал в лицо нокаутированного физика страшнейший удар.
Глава 17
Кто-то сильный перехватил кулак Андрея и слегка подкорректировал его траекторию — Балычев промахнулся. Кулак лишь скользнул по щеке физика и вонзился в рифленый металлический пол отсека. Боли Андрей не почувствовал, но по характеру удара и жёсткости, с которой его рука впечаталась в пол, мужчина понял, что без травмы не обошлось. Ещё через секунду кто-то схватил его за шею и оттащил от Ильина. Тут же весь отсек наполнился шумом, откуда-то прибежали люди. Принялись тушить горящую капсулу. Последним в медицинский отсек вбежал капитан Сопкин.
— Что тут, чёрт возьми, происходит? — неописуемая ярость искажала его лицо. От гнева капитан раскраснелся, лоб покрылся испариной, слова тонули в одышке — он словно кросс на время пробежал.
— Мы услышали пожарную тревогу, — начал объяснять Медведев, по-прежнему придерживая Балычева, — локализовали очаг на карте, прибежали. А тут…
— А тут что?
— А тут капсула полыхает, а Балычев пытается убить Ильина. Еле их разняли, капитан.
— Этот ублюдок пытался капсулы уничтожить! — рыкнул Балычев и дернул плечом, высвобождаясь из рук Медведева. Виктор напарника отпустил, но отходить не стал, готовый, если понадобится, вновь навалиться всей массой.
— С чего вы взяли, Андрей? — удивилась Алла Марр.
— Я гулял, мне не спалось, — несвязно пояснял Балычев. Его начало отпускать, но адреналин всё ещё бил в голову, а сердце колотилось, словно бешеное. — Я случайно забрёл сюда, заглянул и увидел, как этот…
— …Владимир Иванович, — напомнил капитан.
— Падла он! — вновь завёлся Балычев. — Он сжёг капсулу, я видел! Сами спросите этого ублюдка!
— Ну, — довольно флегматично констатировала медик Мирская, тоже прибежавшая на шум и уже осматривающая поверженного физика, — в ближайшие час-два он нам ничего толкового не поведает. У нашего физика тяжелейшее сотрясение мозга.
— Так, пожар потушили, молодцы! — сказал капитан, хлопнув в ладоши. — Отключите повреждённую капсулу от сети, может, получится восстановить. Валерия, приводите Ильина в порядок и возвращайтесь с ним в кают-компанию. Нам нужны его объяснения. — Вы трое, — капитан посмотрел на Медведева, Марр и Балычева, — марш в кают-компанию! Общий сбор через два часа. Надеюсь, наш физик за это время не помрёт. Андрей, — Сопкин пристально посмотрел на Балычева, — давай-ка без глупостей. Хорошо? Мы разберёмся в том, что здесь произошло, и только тогда будем выносить вердикты. Это всех касается! Никаких самосудов, никаких разборок! Хотите выяснить отношения — делаем это в коллективе. Сперва говорим, потом действуем.
Сопкин обвёл присутствующих суровым взглядом и удалился, бурча себе под нос какие-то проклятья. Капитанская выволочка подействовала на всех отрезвляюще. Пожар удалось дотушить в считанные секунды — похоже, кроме первой капсулы, ничего больше не пострадало. Сирена сама по себе отключилась, проблесковые маяки погасли, остался лишь шум натужно работающей системы вентиляции. Уже через пять минут о пожаре в отсеке можно было догадаться только по оплавленным пластиковым элементам сгоревшей капсулы. Все отбыли в кают-компанию, в медицинском отсеке остались лишь Мирская и Ильин — его помогли уложить на смотровую кушетку Медведев и Корнеев.
Время тянулось долго, на излёте третьего часа эмоции у всех поутихли. Балычеву тоже оказали помощь: руку он не сломал, но повреждённое запястье всё же распухло, кисть не сгибалась и болела. Алла Марр без особого энтузиазма наложила какую-то мазь и зафиксировала руку Андрея в специальной лангете.
— Спасибо, — угрюмо буркнул Балычев, отводя взгляд.
Марр лишь кивнула пострадавшему и пошла на мостик — нужно было сменить Вершинина. В коридоре она столкнулась с капитаном, он попросил повременить со сменой караула и пригласил всех занять свои места в кают-компании. За ними сразу же вошли Мирская и «разукрашенный» Ильин в шейном фиксаторе и с гемостатическими тампонами в обеих ноздрях. Выглядел физик неважно, в гроб краше кладут. Распухшее лицо, сломанный нос, оба глаза заплыли и уже начали наливаться кровоподтёками. Дышал Ильин через рот, сухие и посечённые ударом губы он рефлекторно облизывал языком. Вкупе с худобой и землистым цветом лица физик сейчас больше походил на затравленную змею, чем на уважаемого ученого.
— Закрытая черепно-мозговая травма, перелом основания черепа, перелом носовых костей, смещение носовой перегородки, множественные гематомы, кровоизлияние в правый глаз и пара ожогов. Я сделала всё, что в моих силах, капитан, — закончила доклад Мирская. — Минут двадцать Владимир Иванович ещё будет в строю, но потом — строгий постельный режим недели на две.
— Нам хватит, — кивнул Сопкин и предложил Ильину присесть.
Физик с благодарностью принял предложение и присел в небольшое кресло, принесённое Медведевым. Откинувшись на спинку и закрыв глаза, он стал похож на пациента реанимации. Мирская воспользовалась удобным моментом и принялась ставить Ильину капельницу.
— Не сложно будет подержать? — попросила девушка Медведева, вручив тому флакон с прозрачной жидкостью. — Немного выше, ага, вот так. Спасибо.
— Пожалуйста, — без особой радости выдохнул Медведев и приготовился длительное время выполнять функцию штатива.
— Приступим, пожалуй, — сказал Сопкин, окинув взглядом собравшихся.
— Капитан, — подняла руку Алла Марр, — инцидент довольно серьёзный. Вам не кажется, что должны присутствовать все члены экипажа?
Сопкин ещё раз осмотрел кают-компанию и, прикинувшись валенком, спросил:
— А кого не хватает?
— Сергей Вершинин всё ещё на капитанском мостике, а ещё нет нашего геолога. Видимо, опять не получил сообщение по внутренней связи.
— Счастливчик, — буркнул Медведев, у которого уже затекла рука: держать над головой флакон от капельницы оказалось делом утомительным. Он то и дело менял руки и никак не мог найти удобное положение.
— Хорошо, давайте дождёмся всех, минут тридцать мостик может и пустовать. И сходите кто-нибудь за Васильевым. Денис, вас не затруднит?
— Да, конечно.
Корнеев вышел, Алла Марр написала сообщение Вершинину, и все в неловком ожидании уставились друг на друга. Чтобы хоть как-то скоротать время, Сопкин поинтересовался у Балычева:
— Андрей, вы ничего добавить не хотите? Может, пока мы ждём остальных, ещё раз озвучите свои показания?
— С удовольствием, — брезгливо взглянув на страдающего Ильина, сказал Балычев и рассказал всё как есть, утаив лишь причину своего ночного променада.
— То есть вы видели, как физик лежал под капсулой, ломал её и при этом матерился, как сапожник?
— Да, капитан.
— Владимир Иванович, поясните нам, что вы делали ночью в медицинском отсеке?
Ильин медленно приоткрыл глаза и перевёл измученный взгляд на капитана. Было видно, что эти движения даются ему с большим трудом. Яркий свет провоцировал головную боль. Он сглотнул сухим ртом и ответил:
— Мне не спалось этой ночью. Я решил поработать. Около трёх часов ночи я вышел из своей каюты и направился в медицинский отсек. По пути я слышал, как кто-то ходит по коридорам жилого модуля, но не придал этому значения. Возможно, это был Андрей Балычев, возможно, ещё кто-то, кому так же не спалось.
— Ясно. Что было дальше?
— Я пришёл в медицинский отсек, и, как только открылась гермодверь, тут же почувствовал запах гари. Я испугался, что мог не выключить в прошлый раз оборудование, которым проводил диагностику первой капсулы, и полез под неё посмотреть, что случилось.
— И что же случилось?
— Я не знаю, капитан. Первая капсула действительно горела. Сгорели все внутренние платы — какой-то небывалый скачок напряжения. Не сработали ни предохранители, ни система стабилизации. Пока я возился под капсулой, сверху началось открытое возгорание — видимо, воспламенилась проводка. На меня начали капать расплавленные элементы капсулы, я стал задыхаться. И тут меня за ноги кто-то выдернул. Дезориентированный от едкого дыма, я попытался подняться, а дальше только искры, темнота, тошнота и руки Валерии Мирской. Мне только потом сказали, что Балычев чуть было меня не убил.
— Звездабол! — высказался по поводу такой трактовки происшествия Балычев. — Это ты сжёг капсулу, ты матерился и что-то вырывал из неё.
— Все правильно, Андрей, — спокойно ответил Ильин. — Я пытался отключить её от сети, и у меня это не получалось. Вы, к примеру, матом не только ругаетесь, но и разговариваете, а у меня такое происходит только в моменты крайнего эмоционального возбуждения.
— Андрей, — обратился к Балычеву Сопкин, — скажите, когда вы подошли к медицинскому отсеку, дверь была открыта?
— Да, капитан.
— Не находите этот факт странным?
— Что же в нём странного?
— Положим, если мне понадобится уничтожить все капсулы, да так, чтобы никто не помешал, я сперва запрусь в медицинском отсеке. Логично?
— В целом, да.
— Второй вопрос. Когда вы заглянули в медотсек, там пахло гарью?
— Да, капитан, пахло.
— И вы увидели, как под уже дымящейся капсулой лежит Ильин и что-то там делает?