— Именно так. Он пытался сломать её.
— Что же, товарищи, — довольно спокойно сказал Сопкин, — в целом, обе ваши истории не противоречат друг другу, они, скорее, друг друга дополняют. Я вполне допускаю, что в эту ночь многим не спалось, я и сам глаз не сомкнул. Ильин и Балычев почти одновременно оказались возле медицинского отсека, только наш физик оказался там чуть раньше, обнаружил возгорание и попытался самостоятельно его ликвидировать. Балычев же, увидев физика и всю картину в целом, неверно истолковал происходящее и попытался помешать, как ему казалось, злостной диверсии.
— Чем, к слову, спас меня, — гнусавым голосом добавил Ильин. — Я полагаю, если бы Андрей не выдернул меня из-под той капсулы, я мог потерять там сознание и задохнуться.
— Да уж, — протянула Алла Марр, глядя на изуродованное лицо Ильина, — спаситель у вас специфический.
— Я, конечно, не в восторге, — попытался улыбнуться Ильин и повернулся к Андрею, — но зла ни на кого не держу. Вы верите мне, Андрей?
Балычев выглядел растерянным. Он вроде бы и понимал, что всё описанное ранее капитаном действительно указывает на трагическое стечение обстоятельств, но принять это отказывался. Первое впечатление трудно вырвать из памяти с корнем, а в тот миг ему показалось, что Ильин действительно ломает капсулу. Или это показалось не ему, а тому, второму Балычеву?
В кают-компанию вошел Вершинин. Увидев Ильина, пилот присвистнул:
— Господи, что с вами случилось?
Ильин отмахнулся:
— Счастливый случай. Андрей спас мне жизнь.
Вершинин перевел взгляд на сконфуженного Балычева и саркастично отметил:
— От души спасал, как погляжу.
— Так, друзья, — поднялся с места Сопкин, — я рад, что это недоразумение разрешилось, но остался ещё один вопрос: что же произошло с капсу…
— Капитан, приём! — чирикнула рация. Напряженный голос Корнеева прервал Сопкина.
— Да, что такое?
— Тут геолог, он…
— Что? Денис, тебя плохо слышно. Что с геологом?
— Васильев мёртв, — буквально выдавливая из себя слова, доложил Корнеев. — Лежит у себя в каюте с проломленным черепом.
Было непонятно, специально Корнеев передал это сообщение по общей связи или же просто не подумал, каким шоком для всех оно обернётся.
— Твою мать! — выругался Медведев, опуская руку с раствором. Его тут же ткнула в бок Мирская, и он опять поднял флакон.
— То есть как мёртв? — не поняла Алла Марр, окидывая кают-компанию взглядом. — И чего мы сидим?
Первый шок схлынул, и после слов Аллы Марр все, кроме Ильина и Медведева, бросились к каюте геолога.
— Всем оставаться в коридоре! — хриплым голосом скомандовал Сопкин. — Пропустите Валерию!
Медик протиснулась в полупустую каюту геолога, замерла на секунду в нерешительности, огляделась. Васильев лежал на полу посреди помещения, уткнувшись лицом в небольшую лужицу собственной крови. Вокруг никаких следов сопротивления или борьбы. Мирская присела возле трупа и на всякий случай проверила пульс.
— Мёртв, — констатировала она, чем вызвала волну перешёптываний за спиной. — Он ещё теплый, смерть наступила недавно и, судя по всему, была мгновенной.
— Поясните, — потребовал Сопкин, переступив порог каюты и замерев у ног покойного.
— Удар был один, прямо в темя, — девушка указала пальцем на рану, зияющую прямо по центру лысины — края её были отчетливо видны. — Били тяжёлым тупым предметом.
— Может, этим? — Сопкин указал носком ботинка на продолговатый газовый анализатор, лежащий возле свёрнутой в углу каюты постели. Довольно тяжёлая штука из металла — одна из геологических игрушек. Мирская пригляделась к предмету и кивнула головой.
— Вероятно, да. Края раны и вмятина в костях черепа по форме сопоставимы, да и на анализаторе видны кровь и частички ткани. Удар нанесён сверху вниз. Бедняга даже не понял, что произошло — рухнул на пол и больше не шевелился. Видите, — она указала рукой на лужицу крови, — кровь на полу не размазана. Он не страдал, не пытался уползти или защищаться. Просто умер, и всё.
— Значит, он знал убийцу? — предположил из коридора Вершинин.
— Почему сразу убийцу? — спросила Марр, но тут же поняла свою оплошность.
— Ну, не сам же он себе башку проломил! — рыкнул на девушку Балычев, но та уже подняла руки.
— Да поняла я уже, извините, ступила.
— Да, ребята, — горько выдохнув, сказал Сопкин, — то, что это убийство, думаю, очевидно и без следствия. Но мне совсем не очевиден факт, что Васильев знал убийцу — он мог просто не закрыть каюту. Нападавший мог тихо войти, взять с пола первый попавшийся под руку предмет и ударить им геолога, пока тот стоял к нему спиной.
— Тоже верно, — согласился Вешинин. — А только меня напрягает, что мы так спокойно обсуждаем убийство нашего товарища?
— А что ты предлагаешь? Биться головой о стену? — съязвил Балычев.
— Я ничего не предлагаю, просто… — Вершинин запнулся, но Сопкин продолжил за него.
— Сергей хочет сказать, что мы все под подозрением. Убить действительно мог любой. И я полагаю, вычислить убийцу будет непросто. Реальным алиби обладает только пилот, дежуривший на мостике в момент убийства.
— То есть, — уточнил Вершинин, — это точно не я?
— А ты в себе сомневаешься? — поинтересовалась Марр.
— Всё зависит от того, когда именно он умер, — возразила Мирская. — Васильев мёртв около двух часов, судя по свернувшейся в ране крови, температуре тела и сухости глазных яблок. Сама причина смерти тоже не вызывает у меня сомнений. Другое дело, что удар мог быть нанесён гораздо раньше наступления смерти. Не хочу никого расстраивать, но убить его мог любой из нас.
— Если только у кого-нибудь нет убедительного алиби, — закончил Сопкин и как-то странно посмотрел на Мирскую.
— Что для вас является убедительным алиби? — уточнил Корнеев.
— Если, скажем, вы, Денис, проводили ночь один, то у меня для вас плохие новости — вы под подозрением.
— В том-то всё и дело, — сказал Корнеев, — что это была ночь. Людям свойственно проводить ночи в собственных каютах.
— В норме — да, — согласился Сопкин, — но в вашем с Валерией случае я бы уже рассекретился.
Мирская покраснела и замерла. Капитан пристально посмотрел на девушку, а затем перевёл свой испытующий взгляд на Корнеева.
— Да ладно вам, — махнул рукой Балычев, — уже все знают.
— Что знают? — почти шепотом спросила Валерия, поднимаясь с пола.
— Валерия, — тихо сказал Сопкин, — я заходил к вам в полночь. Вас в каюте не было, да и вообще ваша каюта выглядит практически нежилой. Ваши с Денисом голоса доносились из его каюты. Избавьте нас и себя от лишних подозрений. Вы проводили ночь вместе?
Красная как рак девушка испуганно перевела взгляд на Корнеева. Мужчина кивнул ей одобрительно — скрывать их связь было уже глупо.
— Да, капитан, этой ночью мы с Валерией были вместе и не покидали моей каюты до самой тревоги.
— Голубки, — презрительно сказал Балычев и демонстративно отвернулся.
— Хорошо, — одобрительно кивнул Сопкин, не до конца понимая, почему собственная репутация для Валерии была важнее обретения железного алиби. — Предположим, что у Мирской и Корнеева было чем заняться этой ночью, помимо сговора с целью убийства безвредного геолога. Их, хоть и с натяжкой, можно исключить из списка подозреваемых. Но сам круг подозреваемых от этого не сильно сократился.
— Да уж, шесть человек, — протянул Корнеев. — Без доступа к камерам такое дело не распутать.
— Классический герметичный детектив, — подытожил Сопкин. — Как же меня это всё… — он потянулся вверх, словно у него затекло всё тело, затем внезапно махнул руками и предложил. — Думаю, стоять тут над трупом — не лучшая идея. Валерия, потрудитесь изучить тут всё, конечно, в меру вашей компетенции. Доложите обо всём примечательном мне лично. Труп, думаю, следует упаковать в гермопакет и перенести в секционный зал. Корнеев, Балычев, попрошу вас даме в этом помочь. Как управитесь, жду вас всех в кают-компании. Нам есть что обсудить.
— А отпечатки пальцев или следы поискать нам не нужно? — насторожилась Алла Марр.
Сопкин внимательно посмотрел на девушку-пилота и пояснил:
— Вы были тут, Алла?
— Была, — не понимая, к чему клонит капитан, ответила Марр.
— Проводили с геологом время, вещи ему помогали переносить, так?
— Ну, так.
— Ну, так если мы сейчас возьмем отпечатки пальцев в этой каюте (не знаю, правда, как это делается, но предположим, кто-то сможет это организовать), то выйдет, что все здесь присутствующие так или иначе оставили в ней свои следы. На этом анализаторе, — Сопкин указал на орудие убийства, — наверняка есть и мои отпечатки, и ваши, и вообще чьи угодно. Мы «Марк» все вместе разгружали. Никакие следственные мероприятия, Алла, геолога уже не вернут. Единственное, на что можно сейчас уповать, это на совесть того, кто это сделал, — капитан обвёл присутствующих взглядом и повторил. — Сегодня в кают-компании нам нужно решить, как жить и работать на «Осирисе» дальше. И мы сегодня оттуда не выйдем, не выработав какой-либо рабочей стратегии безопасности для всех.
Глава 18
Физик лежал на полу с закрытыми глазами. Капельница уже закончилась, носовое кровотечение остановилось. Голова гудела и кружилась при любом движении, но тошнота после вмешательства медика Мирской отступила, чем не преминул воспользоваться капитан. Вернувшись в кают-компанию в сопровождении Аллы Марр, Сопкин первым делом в подробностях описал место преступления физику.
«Интересно, — думал Ильин, через силу слушая подробный рассказ, — не сам ли капитан убил бедного геолога? Зачем он так подробно всё описывает?»
По сути, только у капитана был реальный мотив для убийства, размышлял физик. Себя Ильин, естественно, не включал в списки потенциальных преступников, хотя и понимал, что в глазах других он тоже был под подозрением. Его больше беспокоил другой вопрос — кто пытался сжечь капсулу? В сравнении с этой диверсией убийство не казалось ему таким уж серьёзным преступлением. По общей реакции экипажа на столь страшную новость Ильин понял, что с людьми на «Осирисе» действительно творится что-то неладное — слишком уж сдержанно и буднично все восприняли смерть человека, с которым провели в полёте несколько месяцев, не говоря уже о годах, проведённых в гибернации.