Сопкин наблюдал за действиями Мирской, вновь и вновь возвращаясь мыслями к её рассказу, и всё больше поражался её выдержке. Было непонятно, кто начал драку, Корнеев или Балычев. Очевидным было лишь то, что мужчины были вооружены и бились насмерть.
В отсек вошли Ильин и Медведев. Вершинина отправили дежурить на капитанский мостик.
— У нас осталось только две рабочие капсулы, — угрюмо доложил Ильин.
— Я уже догадался, — сухо ответил Сопкин. Он уже понимал, что сейчас произойдёт.
— Капитан, — осторожно обратился к Сопкину Медведев. — Перед тем, как всё это случилось, вы… — он взглянул на Ильина. Тот кивнул.
— Вы говорили, что знаете убийцу.
— Да, я так сказал.
— Георгий, — Ильин сделал шаг в сторону капитана, — не тяни. Люди должны знать правду. Кто напал на Васильева? Кто задушил Аллу Марр? Что ты увидел на тех видеозаписях?
— Не было никаких записей, — хриплым голосом ответил Сопкин, опустив голову на грудь.
— То есть как не было? — Мирская оторвалась от собственных мыслей и удивленно уставилась на капитана.
— А вот так. Нет их. И не было. Я блефовал.
— Но зачем? — изумился Ильин.
— Только так можно было заставить настоящего убийцу сделать ошибку. Только так он мог выдать себя!
— Но ты заставил всех нас думать друг на друга! Ты понимаешь это?
— Мы и так думали друг на друга, — парировал выпад физика Сопкин. — Нужно было действовать. Убийство Марр, такое спланированное, такое циничное, по сути, у всех на виду и без единого свидетеля — это уже было перебором. Преступник уверовал в собственную безнаказанность. Нужно было что-то делать, и я сделал. Я решил спровоцировать убийцу.
— Спровоцировал? — со слезами на глазах спросила Мирская.
— Да, — Сопкин поднял тяжёлый взгляд на девушку и продолжил. — Да, спровоцировал! Мне трудно это говорить, а признавать ещё труднее, но убийца — ваш молодой человек, Денис Корнеев.
— На каком же основании вы это утверждаете? — возмутился Медведев, понимая, что сама Мирская возмущена настолько, что не сможет сейчас поддерживать диалог.
— Я отправил их с Балычевым вместе намеренно, считая, что Андрей, при необходимости, сможет за себя постоять.
— Да уж, Балычев не из слабаков, — сказал Медведев. — Но почему вы подозревали не его, а именно Корнеева?
— Убийство геолога Васильева было спланировано плохо, — сказал капитан, — оно было, скорее, спонтанным. Но убийца должен был обладать недюжинной силой. Проломить череп с одного удара хрупкой девушке было бы не под силу, так что Марр и Мирскую я исключил из списка подозреваемых сразу же. Но второе убийство уже выглядело, как тщательно спланированная акция. Моё решение собрать всех в одном месте сильно помешало планам убийцы и, к сожалению, заставило его действовать изобретательнее. Из неудобного положения убийца вышел нетривиально. Дабы избавиться от лишних свидетелей, он смог понизить давление кислорода в кают-компании до критических значений, и только после того, как все потеряли сознание, смог осуществить задуманное.
— Стойте, кэп, — сказал Медведев, — но разве сам убийца не потерял бы сознание вместе со всеми?
— Тут-то и кроется разгадка. Когда я вошел в кают-компанию, то краем глаза увидел под подушкой Корнеева кислородный баллон. Сперва подумал, что он просто перестраховался, и только потом я осознал, как именно ему удалось провернуть столь сложное дело. И потом, Корнеев инженер. Кому как не ему под силу обойти протоколы и влезть в систему управления вентиляцией?
— Все что ты сказал, Георгий, — сухо произнес Ильин, — можно отнести лишь к косвенным доказательствам. Баллон с кислородом мог быть и подброшен Корнееву, не так ли? Насчет его навыков, так и вовсе притянуто за уши. Мало ли у кого какие навыки? Ты тоже, к слову, умеешь с компьютерами управляться, как и наши пилоты.
— Я тоже это понимал, Володь. Именно поэтому мне пришлось разыграть весь этот спектакль. Я надеялся на то, что преступник сам себя выдаст. Попытается скрыться, забаррикадируется в каком-нибудь отсеке или просто признается в содеянном. На худой конец, я мог рассчитывать на то, что Балычев справится с ним, если тот от безысходности нападёт на него.
— И наш Андрей справился блестяще, — тихо произнесла Мирская, глядя на мирно спящего оператора буровой платформы. У девушки была своя версия произошедшего. В рассказе капитана только один пункт был верным — настоящий убийца действительно запаниковал и выдал себя.
Глава 22
Балычев пришел в себя к вечеру. Дабы поберечь его психику, Сопкин не стал рассказывать оператору, что они потеряли ещё две капсулы, и приступил к допросу сразу после согласия на то Мирской, причём Валерия настояла на том, чтобы на нём присутствовать. Несмотря на то, что она была лицом заинтересованным (девушка всё-таки потеряла любимого), капитан согласился. Состояние пострадавшего вызывало опасения, а потому участие медика было продиктовано необходимостью.
— Что произошло, Андрей? — спокойно начал Сопкин.
Балычев лежал с закрытыми глазами, бледный и осунувшийся. Сделав два тяжелых вдоха, он ответил слабым голосом:
— Мы пришли в медицинский отсек. Болтали ни о чём, а потом услышали ваше сообщение. Денис помрачнел и, ничего не сказав, ушел в четвёртую секционную комнату, туда, где хранились все медикаменты. Я почуял неладное и пошёл за ним, мало ли что.
Балычев вдруг замолчал, видимо, переводил дыхание. Разговор давался ему с трудом.
— А дальше? — подтолкнул его Сопкин.
— Он напал внезапно, со спины. Сбил меня с ног, попытался оседлать, начал размахивать скальпелем. Я отбивался, как мог, потом мне удалось ударить его кулаком и сбросить с себя. В горячке я схватил первую попавшуюся железяку и… — Балычев сглотнул сухим ртом.
— Всё нормально, Андрей, тебя никто не винит, — сказал Сопкин. Смотрел он при этом на Валерию — не нравилось ему спокойствие девушки, слишком уж нарочитым оно было. Не так себя ведет человек, потерявший любимого.
— Мне пришлось ударить Дениса. Я бил почти вслепую. Просто так вышло.
— Как именно бил Корнеев? — внезапно вмешалась Мирская, чем заслужила гневный взгляд капитана. Тем не менее Балычев постарался изобразить удары правой рукой: три удара сверху вниз, три размашистых движения, словно пером по холсту, и пара тычков.
Если Балычев и лгал, выходило у него это убедительно. Он не отнекивался и полностью признавал факты. Да, у них с Денисом действительно произошла стычка. Да, это он убил Корнеева, с одной лишь оговоркой — убил, защищаясь. К сожалению, сама драка в поле зрения камер, установленных Сопкиным и Ильиным в медицинском отсеке, не попала. Видимо, Корнеев заметил их и постарался, чтобы его преступление не было зафиксировано.
Сопкин отнюдь не был наивным. Он прекрасно понимал: выйди из схватки живым Корнеев, он рассказал бы ту же историю. Возможно, другими словами, но в целом картина была бы такой же. Мол, Балычев ушёл на склад, я пошёл за ним, и там он на меня напал. Но этот чёртов кислородный баллон путал все карты. Сопкин нашёл его именно под подушкой Корнеева. Позже этот факт подтвердил Ильин, проверив его и Валерии постель — кислородный баллон действительно был там. Мирская же наотрез отказалась давать какие-либо комментарии на этот счёт, лишь единожды сказав, что не знала о существовании баллона. Поверить в то, что молодые люди, почти всё время проводившие вместе, имели друг от друга какие-то секреты, было трудно. Кроме того, баллон, хоть и был маленьким, но всё же не мог лежать под подушкой Дениса так, чтобы на него не наткнулась Валерия. На эти доводы Мирская ничего не ответила. Гнула свою линию — никакого баллона у Дениса не было.
Скептически настроенному Ильину всё-таки удалось посеять зерно сомнения в душе Сопкина. Допросив Балычева, капитан так и не убедился в его полной невиновности. Утешало лишь одно: кто бы ни был убийцей, теперь они точно знали, что это либо Корнеев, который уже не сможет дать показания, либо Балычев, которого можно на время ото всех изолировать. Собственно, Балычев был в таком состоянии, что даже при всём желании не смог бы никому навредить.
Сопкин и Мирская вернулись в кают-компанию к остальным и рассказали всё, что удалось выяснить на допросе. Медведев и Вершинин от комментариев воздержались, а Ильин высказался в том же духе, что и прежде: никаких прямых доказательств вины Корнеева нет, одни лишь домыслы и косвенная улика, которая вполне могла быть подброшена.
Сошлись на том, что Балычева в любом случае следует держать некоторое время в изоляции — секционный отсек номер четыре был прекрасно приспособлен для этого, поскольку запирался снаружи. Мирская вызвалась выходить Балычева, поскольку «этого требовал её долг как врача». Никому и в голову не пришло отговаривать девушку. Во-первых, с такими серьезными ранами Андрей пока не представлял опасности для окружающих, а во-вторых, как и в случае с Корнеевым, вина его также не была доказана.
— Ладно, ребята, — сухо подвёл итог Сопкин, — я очень надеюсь, что вся эта жуткая история с убийствами закончилась.
Подумав, он добавил:
— Как бы кощунственно это ни звучало, при иных обстоятельствах эти убийства решили бы все наши проблемы.
— Ты имеешь в виду непонятно почему воспламеняющиеся капсулы? — уточнил Ильин. Сопкин кивнул.
— Но говорить об этом теперь не приходится. Капсул осталось две, а нас шестеро.
— Я уже сомневаюсь, что капсулы могут быть хоть кому-то полезны, — твёрдо сказал Медведев. Все посмотрели на него, требуя объяснений.
Он пояснил:
— А вам не стрёмно будет укладываться в анабиоз на пятнадцать лет, зная, что в любой момент вашу жопу могут поджарить?
— Я, кстати, тоже думал на этот счёт, — сказал Ильин.
— Да? И к чему пришли? — спросил Вершинин.
— А вы не улавливаете закономерность?
— О чем вы? — не поняла Мирская.
Физик начал загибать пальцы:
— Смерть Васильева — тут же сгорела первая капсула. Затем Марр и Корнеев — ещё минус две капсулы.