— Что произошло со шлюзом?
— Внутренний подрыв, неустановленное взрывное устройство.
— А как же буровая платформа?
— В момент взрыва буровая платформа корабля «Марк-10» не была состыкована с «Осирисом-3».
И тут Мирскую отпустило, словно кто-то выключил в ней все чувства. Гнев, ярость, злоба, сожаление, любовь, апатия, сочувствие — ничего не ощущалось. Абсолютный ноль, полный душевный вакуум.
— «Осирис», что произошло? — шёпотом спросила Мирская, прислушиваясь к своему внутреннему я.
— Был полностью деактивирован нейроинтерфейс корабля, майор.
Мирская только сейчас поняла, под каким чудовищным гнётом они находились всё это время. Это ощущение полной свободы от всего внешнего просто невозможно было передать. Самым точным описанием этого чувства было бы сравнение с человеком, идущим в гору. С каждым шагом на него грузили невидимый груз, понемногу, всего по две-три сотни граммов, однако со временем эти граммы складывались в тяжкую ношу. В конце пути ноша эта была уже настолько тяжелой, что путник готов был сдаться. Он и рад бы идти дальше, но не мог. Чисто физически не мог уже переставлять ноги под чудовищным гнётом невидимого груза. И вот сейчас этот груз убрали с плеч Валерии. И плечи расправляются, спина разгибается, тело и разум становятся легкими, почти невесомыми. Легко дышать, идти, думать, чувствовать.
Чувства! Только сейчас Мирская поняла, что вновь начинает оценивать мир своими привычными категориями, опираясь на свои принципы, воспитание, установки и собственный внутренний стержень. Только сейчас она действительно начала чувствовать то, что должна была.
Валерия взглянула как бы со стороны на себя и на ситуацию, в которой оказалась, и содрогнулась. Ее объял ужас. Она осталась одна перед лицом внеземной цивилизации. А ещё она потеряла восьмерых товарищей — их убили. Спланировали их смерть, разыграли всё как по нотам. Подтолкнули. Спровоцировали. И убили. Над ними проводили эксперимент. Чудовищный, жестокий, бесчеловечный эксперимент. А теперь девушка осталась единственной подопытной крысой. Стоп. Нет, не единственной!
Глава 27
— Стоп! — взяла себя в руки Мирская. — «Осирис», где Ильин?
Ответа не последовало.
— «Осирис»? Эй, железяка, ответь! — Валерия вышла на общий канал связи, решив, что у системы могла полететь звуковая плата, и постаралась связаться с ИИ корабля по радио. Безрезультатно.
— Он уже не выйдет на связь, — послышался в эфире слабый голос физика. — Эксперимент завершился, занавес опущен.
— Владимир Иванович, миленький, это вы? Где вы находитесь?
— Я там, где и должен быть физик-ядерщик. В реакторном отсеке.
— Я иду к вам!
— Стойте, Валерия, — голос физика с каждым словом становился всё слабее. Он задыхался, паузы между словами длились всё дольше. — Дождитесь… когда нас… поглотят. Думаю… вам будет… интересно… взглянуть… на это.
Мирская перевела взгляд на смотровое окно и обомлела. Оказывается, время уже вышло, крейсер ваэрров приблизился к «Осирису» вплотную. Валерия поняла это, увидев отражение «Осириса» в огромной зеркальной поверхности вражеского корабля. Она даже себя увидела в отражении. Девушка подняла руку. Крохотная человеческая фигурка, одиноко стоявшая на капитанском мостике в рубке земного звездолёта, робко помахала в ответ.
Размеры вражеского крейсера поражали. В сравнении с ним полуторакилометровый «Осирис» казался хрупкой игрушкой. Валерия не видела ни конца гигантского крейсера, ни его края. Даже не смогла определить, какой он формы. Казалось, перед «Осирисом» выросла огромная стена из ртути. Девушка узнала материал, из которого был сделан корпус вражеского крейсера, — точно такой полированной сосулькой был поврежден «Марк».
«Мы вообще ни с кем не сталкивались. Мы были подбиты», — вспомнила она слова Медведева. Значит, этот крейсер весь состоит из этого материала и может по своему усмотрению использовать его и в качестве оружия, и в качестве маскировки, и даже как средство РЭБ. Да, эта раса ушла далеко вперёд. Есть ли у человечества хоть малейший шанс в случае прямого столкновения с ваэррами?
Вдруг прямо напротив Валерии в полированной стене образовалась узкая чёрная полоска. Уже через минуту она расширилась и превратилась в огромный прямоугольный проём, и «Осирис» начал медленно втягиваться внутрь него. Должно быть, ваэрры просто вели земной звездолёт каким-то магнитным полем или лучом, догадалась Валерия.
«Ну, вот и началось, — подумала Мирская, — нас захватывают».
Несмотря на приличную скорость, с которой «Осирис» вели внутрь исполинского крейсера, перегрузка не ощущалась. Валерия только сейчас поняла, насколько наивным было полагать, что их хлипкий «Осирис» смог бы причинить крейсеру ваэрров хоть какой-то вред. Разница в технологиях была поистине колоссальной.
Эти мысли заставили Валерию взглянуть на действия Медведева и Ильина совсем под другим углом. Мирскую осенило — так вот что они задумали! План, который, по всей видимости, пытались реализовать мужчины, был предельно прост. Они оба понимали, к чему всё идёт, прекрасно осознавали, что не смогут повредить вражеский крейсер снаружи. Другое дело — сдаться, позволить себя захватить, и уже изнутри…
В этот момент всё вокруг погрузилось во тьму, на «Осирисе» полностью вырубилось освещение. Валерия замерла на месте, прислушалась. Судя по всему, отключилось не только освещение, но и вообще все приборы корабля. Не было слышно привычного гула насосов охлаждения компьютеров, шипения воздуха в пневматических системах, шуршания кулеров вентиляции. Девушка слепо вытянула руки вперёд, чтобы ухватиться за спинку капитанского кресла — в таких условиях она могла ориентироваться в пространстве, полагаясь лишь на слух и осязание. Слух пока не давал никакой информации: на «Осирисе» воцарилась такая густая тишина, что звенело в ушах. Мирская знала — это шумит ток собственной крови в голове, и чем сильнее она будет волноваться, тем громче будет этот гул. Раньше таким способом пытали людей. Закрывали в крохотном помещении с хорошей шумоизоляцией и выключали свет. Уже через пару часов человек полностью терял ориентацию в пространстве, а через пару дней мог и с ума сойти.
Было непонятно, погас ли свет только на капитанском мостике или же ваэрры обесточили весь «Осирис». В том, что отключение систем не случайность, Валерия даже не сомневалась.
Мирская решила не ждать у моря погоды и разведать обстановку. Осторожно семеня по шершавому полу мостика с вытянутыми перед собой руками, она добралась до края отсека. Уткнувшись в стену, пошла вдоль неё к выходу. У двери вляпалась руками во что-то скользкое. Кровь Медведева, догадалась девушка. Ладно, сейчас это не самое страшное. Мирская поднатужилась, провернула затвор и отвела массивную гермодверь в сторону. Без электричества магнитные затворы не работали, дверь фиксировалась только механически и довольно легко поддалась. В коридоре света тоже не было. Видимо, обесточен был весь корабль.
Добраться в таких условиях до реакторного отсека будет непросто, но выбора у Валерии особо не было. Нужно было разыскать Ильина. Физику наверняка нужна медицинская помощь, иначе он не сможет…
Тут Валерию словно ошпарило догадкой. Как же Ильин взорвёт реактор, если во всём корабле нет напряжения? И вообще, как реактор поведет себя в таком случае? Разве реакторы не теряют стабильность при поломках энергосистемы таких масштабов? Умом девушка понимала, что в той ситуации, в которой они оказались, взрыв реактора будет спасением для них, а может, и для всего человечества, но к смерти она по-прежнему не была готова. Во всяком случае, к такой смерти. Хотя, может, оно и к лучшему? Может, лучше так, внезапно? Раз — и всё.
С горем пополам Валерия добралась до шлюзовой камеры, ушло у неё на это минут тридцать. Оттуда было рукой подать до реакторного отсека, но Мирская решила сперва наведаться в медицинский. У неё появилась идея.
Расположение капсул в медотсеке было Валерии знакомо, налететь на них в кромешной тьме она не боялась. Уже более уверенно ориентируясь в пространстве, девушка добралась до секционной «О-2», где сейчас находились тела её погибших товарищей. Лежал там и её Денис, и именно к нему она сейчас и направлялась. Открывать на ощупь пакеты с уже окоченевшими покойниками было жутковато, но для реализации плана девушке позарез нужно было порыться в карманах куртки Корнеева. Мирская не учла только одного — она не знала, где какой труп лежит.
Первый же вскрытый ею пакет заставил девушку содрогнуться — рука погрузилась в жесткий «бобрик» волос. Это была Алла Марр. Несмотря на полное отсутствие света, Валерия явственно увидела очертания лица девушки-пилота. Марр улыбалась ей. Глаза её словно говорили Валерии: «Нет, не этот труп тебе нужен, подруга, проверь соседний!»
С трудом подавляя в себе страх и желание поскорее отсюда убраться, Мирская нащупала второе тело. Осязать раскроенную лысину Васильева было ещё противнее. Труп геолога уже начинал портиться, в нос ударил характерный сладковатый запах. Девушка постаралась побыстрее закрыть этот пакет, но окоченевшие пальцы геолога вцепились в застёжку и не давали этого сделать. «Надоело мне, Лера, лежать тут одному, в пакете. Дай подышать, а?»
— Твою мать! — вслух выругалась Мирская. — Так и чокнуться недолго.
Она рывком дёрнула пакет и, кажется, надорвала его. Правда, цепкие пальцы геолога всё же отпустили край своего савана, и девушке удалось его закрыть. Следующий труп был более податливый — значит, либо Балычев, либо Дениска. Её Дениска.
— Ну же, милый, где ты? — взмолилась девушка, аккуратно открывая край очередного пакета.
Запах, который она почувствовала, заставил сердце девушки сжаться, а глаза тут же наполнились слезами. Это был он. Это его запах. Он ещё не испортился. Он, её Дениска, даже не успел толком окоченеть, замёрз только.
Дрожащими пальцами она нежно погладила такое родное, такое нежное лицо Дениса. Чётко представила его глаза, его улыбку. Ещё вчера она видела его живым. Они лежали, обнявшись, «носик к носику», как она любила. Денис смотрел на девушку, улыбался и молчал. Он всё понимал. Он всё осознавал. И тем не менее он не поддался страху. Не мог позволить себе такой роскоши, как страх. Наоборот, он всем своим видом показывал девушке, что всё под контролем. Под его, Дениса, контролем. Он целовал её в лоб, его губы касались её глаз, щёк, губ. Ещё вчера они целовались. А сегодня он уже холодный.