ться ему будет крайне трудно.
Он выдавил улыбку.
– Здоровеньки! – весело поздоровался он. – Будь спок, да? Вы и представить себе не можете, как я рад вас всех видеть!
Думминг Тупс прочистил горло.
– И с чего мне начать? – спросил он. – Может, стоит закончить слона?
– А может, ты займешься слизью?
Стать дизайнером слизи в планы Думминга как-то не входило, но каждый должен с чего-то начинать.
– Конечно, – согласился он. – Ею и займусь.
– Размножается она простым делением, – произнес бог. Они шли вдоль рядов светящихся, полных жизни кубов. Над головой гудели жуки. – И, конечно, не то чтобы за таким способом размножения было большое будущее. Для низших форм жизни этот способ вполне подойдет, но для более сложных существ… получается несколько неприлично, а для лошадей так и вовсе смертельно. Нет, секс, Думминг, станет очень, очень полезной вещью. Благодаря сексу повысится уровень всего. А у нас будет время заняться по-настоящему крупным проектом.
Думминг вздохнул. Ну конечно же… он знал: обязательно должен быть большой проект. Главный проект. Бог вряд ли стал бы устраивать такое только ради того, чтобы облегчить жизнь легковоспламеняемым коровам.
– А мне можно принять участие? – спросил он. – Я наверняка смогу быть тебе полезным.
– В самом деле? Мне казалось, животные и птицы больше соответствуют твоему… твоему… – Бог неопределенно махнул рукой. – Там, где ты сейчас находишься. Где пребываешь.
– Возможно, но они ведь существа немного… ограниченные. Тебе не кажется?
Бог просиял. Нет ничего более приятного, чем находиться рядом с богом, когда тот радуется. Возникает такое чувство, как будто ваш мозг принимает горячую ванну.
– Именно! – воскликнул бог. – Ограниченные! Прямо в точку! Обреченные вечно существовать в ограниченном уголке вселенной: в пустыне ли, в джунглях или в горах – не важно! Всегда есть одну и ту же пищу, вечно зависеть от капризов вселенной и вымирать при малейшем изменении климата. Какая чудовищная и бессмысленная трата ресурсов!
– Полностью согласен! – горячо поддержал Думминг. – А нужно существо изобретательное и способное приспосабливаться, верно?
– Как здорово ты это сформулировал, Думминг! Вижу, ты появился очень даже вовремя!
Перед ними распахнулись створки гигантских дверей, открывая круглую комнату с невысокой пирамидальной лестницей посередине. На вершине пирамиды светилось еще одно облако голубоватого тумана. В облаке то зажигались, то гасли огоньки.
Перед внутренним взором Думминга Тупса развернулась величественная панорама будущего. Глаза у него так горели, что даже стекла очков раскалились – захоти он, и смог бы прожигать дырки в бумаге. Вот это да… Разве не это предел мечтаний любого истинного философа? Он изучил теорию, а теперь настала пора перейти к практике.
И на сей раз дело будет сделано как следует. Плевать на вмешательство в будущее! Именно для этого будущее и существует – чтобы его менять! Верно, он был против, но… тогда вмешательство затевал кто-то другой. Теперь же к нему прислушивался сам бог – одним словом, есть надежда, что к задаче создания разума подойдут наконец разумно.
Для начала следует сконструировать человеческий мозг таким образом, чтобы в глазах людей борода не ассоциировалась с мудростью. Мудрость должна считаться принадлежностью юных, костлявых и очкастых.
– А оно… уже закончено? – спросил он, поднимаясь вместе с богом по лестнице.
– В общих чертах, – ответил бог. – Это мое самое крупное достижение. Откровенно говоря, слоны по сравнению с этим – мелочь. Но еще столько всего доводить до ума… Хочешь, можешь этим заняться.
– Почту за честь.
Голубой туман клубился прямо перед ним. Судя по яркости искр, внутри происходило что-то очень важное.
– А перед тем как выпустить их в большую жизнь, ты им даешь какие-то наставления? – едва дыша, спросил он.
– Только самые простые, – ответил бог. Повинуясь взмаху его морщинистой руки, мерцающий шар начал сжиматься. – По большей части они до всего доходят сами.
– Ну разумеется, – согласился Думминг. – А если они в чем-то ошибутся, ты, наверное, в любой момент можешь направить их на путь истинный. С помощью пары-другой заповедей.
– Это лишнее, – ответил бог. Тем временем голубой шар растворился, открывая их взорам венец творения. – Я нахожу, что простейших инструкций вполне достаточно. Таких, к примеру, как: «Держись Где Потемнее» – и тому подобных. Узри же! Ну разве он не прекрасен? Просто шедевр! Солнце сгорит, моря обмелеют, а он пребудет, помяни мое… Что такое? Думминг?
Декан послюнил палец и поднял его в воздух.
– Ветер по правому траверсу, – сообщил он.
– И это хорошо? – осторожно полюбопытствовал главный философ.
– Возможно, возможно. Будем надеяться, он пригонит нас к тому континенту, о котором говорил бог. А то всякие острова стали меня нервировать.
Чудакулли в последний раз рубанул по черенку и вышвырнул его за борт.
Похожие на трубы цветки, растущие на вершине зеленой мачты, затрепетали. Большой лист – он же парус – медленно, со скрипом развернулся, встав под углом к ветру.
– Я бы назвал это чудом природы, – сказал декан, – если бы мы не разговаривали только что с тем, кто его сотворил. Это портит все впечатление.
Волшебников не отличала особая любовь к приключениям. Однако они понимали, что ключ к успеху любого крупного предприятия – запасы продовольствия. Именно поэтому лодка теперь оседала куда заметнее, чем прежде.
Декан выбрал естественную сигару поспелее, закурил и скорчил недовольную мину.
– Не самые лучшие, – заметил он. – Еще зеленоваты.
– Довольствуйся тем, что под рукой, – ответил Чудакулли. – А ты чем там занимаешься, главный философ?
– Готовлю подносик того-сего для госпожи Герпес. Отбираю что получше.
Взоры волшебников устремились к грубому навесу, сооруженному ближе к носу корабля. Нет, она вовсе не просила его возводить. Она всего лишь обронила замечание – что-то насчет того, как нещадно палит солнце, – и вот уже волшебники сбивают друг друга с ног, наперегонки бегая с разной длины шестами и размахивая пальмовыми ветками. Никогда еще в строительство навеса не вкладывалось столько интеллектуальных усилий – наверное, виной всему была качка.
– А я считал, сейчас моя очередь, – холодно заметил декан.
– Нет, декан, если я не ошибаюсь, ты носил ей лимонад, – ответил главный философ, нарезая сыр полупрозрачными пластинками.
– Всего лишь маленький стаканчик! – парировал декан. – А ты грузишь целый поднос. Даже цветочки в кокос засунул!
– Госпожа Герпес любит такие вещи, – спокойно откликнулся главный философ. – Но она заметила, что даже под навесом чуть-чуть жарковато. Так что, пока я чищу для нее виноград, ты можешь пообмахивать ее пальмовой веткой.
– И вновь вынужден указать тебе на откровенную несправедливость, – возразил декан. – Обмахивание пальмовыми листьями по сравнению с чисткой винограда – лакейский вид деятельности, а я, главный философ, по должности старше тебя.
– Да что ты говоришь, декан? И путем каких же умозаключений ты пришел к такому выводу?
– Это не просто мое личное мнение, это указано в штатном расписании!
– В штатном расписании чего?
– Ты что, совсем уже оказначеился? Незримого Университета, разумеется!
– Правда? И где, интересно, такой университет находится? – поинтересовался главный философ, выкладывая на подносе приятный узорчик из лилий.
– Силы небесные, нет, вы только послушайте, это просто… просто…
Декан махнул рукой в сторону горизонта, и его голос умолк, словно отступив перед неумолимостью времени и пространства.
– Предоставляю тебе разобраться в этом самостоятельно, – произнес главный философ, вставая с колен и почтительно поднимая поднос.
– Я тебе помогу! – воскликнул декан, тоже вскарабкиваясь на ноги.
– Уверяю, поднос очень легкий…
– Нет, ни в коем случае! Я не могу допустить, чтобы ты все делал сам!
Вцепившись в поднос одной рукой, а второй отталкивая соперника, декан и философ, едва не падая и оставляя за собой след из расплескавшегося кокосового молока и лепестков, двинулись к заветному навесу.
Чудакулли закатил глаза. Должно быть, это от жары, подумал он. Он повернулся к заведующему кафедрой беспредметных изысканий – тот возился с каким-то ползучим растением, пытаясь прикрутить им короткий брусок к длинной палке.
– Я вот подумал… – начал Чудакулли. – Все словно с цепи сорвались, здравомыслие сохранили лишь я да ты… Кстати, чем это ты занимаешься?
– Я подумал, может, госпожа Герпес будет не против сыграть в крокет? – заговорщицки пошевелил бровями завкафедрой.
Аркканцлер лишь вздохнул и решил прогуляться по своему судну. Библиотекарь превратился в шезлонг – видимо, его организм счел такую форму наиболее функциональной для плавания. На библиотекаре спал казначей.
Гигантский лист слегка шевельнулся. У Чудакулли возникло ощущение, что зеленые трубы на мачте к чему-то принюхиваются.
Корабль уже отделяло от берега изрядное расстояние, но вдруг аркканцлер заметил стремительно приближающееся к морю облачко пыли. Достигнув берега, облако осело и превратилось в точку, которая стремительно сиганула в море.
Скрипнув, парус захлопал под усиливающимся ветром.
– Эй, на берегу! – крикнул Чудакулли.
Фигура вдалеке помахала рукой и продолжила плыть к кораблю.
Набив трубку, Чудакулли стал с интересом наблюдать, как Думминг Тупс нагоняет лодку.
– Неплохой рывок, да будет позволено мне заметить, – похвалил он.
– Вы примете меня на борт? – крикнул между яростными взмахами Думминг. – И не могли бы вы бросить мне веревочную лестницу?
– Конечно, мог бы.
Аркканцлер продолжал невозмутимо пыхать трубкой, пока молодой волшебник вскарабкивался на борт.
– Знаешь, Тупс, жаль, нам неизвестно расстояние отсюда до берега. Ты, наверное, побил все рекорды в этом заплыве.