– Неужели? – уныло отозвался Ринсвинд.
– Ты, кстати, забыл спросить про вон тот небольшой, с решеткой, люк в полу. Уж не ведет ли он в канализацию? – подсказал караульный.
Ринсвинд сквозь пальцы посмотрел на собеседника.
– А что, ведет?
– У нас нет канализации.
– Спасибо. Ты очень мне помог.
Караульный, насвистывая, двинулся прочь по коридору.
Ринсвинд растянулся на лавке и прикрыл глаза.
– Ба-а!
– Заткнись!
– Эй, господин… Прошу прощения!
Застонав, Ринсвинд вновь сел. На сей раз голос доносился из маленького, забранного решеткой окошка под самым потолком.
– Да, что такое?
– Ты, случаем, не помнишь, как это было? Ну, когда тебя поймали?
– Ну, помню. И что?
– Э-э… а под каким деревом ты в тот момент стоял?
Ринсвинд вгляделся в узкие синие полоски, которые узники называют небом.
– Что за идиотский вопрос! Какая разница, под каким деревом я стоял?
– Это для баллады, понимаешь? Лучше всего было бы, если бы ты стоял под чем-нибудь из трех слогов…
– Да откуда мне знать, какое это было дерево? Я ведь не ботаникой там занимался!
– Ну конечно, разумеется, я понимаю, – тут же затараторил невидимый собеседник. – А не мог бы ты сказать, что ты делал непосредственно перед тем, как украсть овцу?
– Я не крал эту овцу!
– Ну конечно, разумеется… Тогда что ты делал непосредственно перед тем, как не украсть овцу?
– Откуда мне знать?! Я не запоминаю каждый свой шаг!
– Может, ты варил билли?
– Я этого не говорил! И вообще, люди, ну, что у вас за словечки?! «Варить билли» – это же может означать что угодно!
– Я имел в виду, может, ты что готовил в банке на костре?
– А. Да. Готовил. Было дело.
– Замечательно! – Ринсвинду показалось, что он услышал скрип пера по бумаге. – Жаль, ты еще не умер, но тебя ведь так и так повесят, а значит, все в порядке. А еще я такую мелодию придумал – закачаешься. Вся округа будет завтра насвистывать… Ну, кроме тебя, конечно. Будь спок.
– Вот спасибо тебе.
– Думаю, друг, ты будешь так же знаменит, как Луженый Нед.
– Неужели? – Ринсвинд опять улегся на свою лавку.
– Угу. Когда-то он сидел в этой самой камере. И не раз, потому что всегда сбегал. Как – никому не ведомо, ведь замки здесь крепкие, а решетки он не перепиливал и не гнул. Но, говаривал он, не построили еще такую тюрьму, которая бы его удержала.
– Он, наверное, был тощий?
– Да нет, что ты.
– Значит, у него имелся ключ или отмычка.
– Тоже нет. Ну, мне пора, друг. Ах да, чуть не забыл. Как считаешь, когда люди будут проходить твой биллибонг, им будет слышаться тоскливый вой твоего призрака?
– Что?
– Было бы здорово. Для завершающего двустишия лучше не придумаешь. Высший класс.
– Откуда мне знать, что они будут слышать, а что – нет! Тем более у моего биллибонга!
– Ну, я напишу, что будут, – не возражаешь? Проверить-то все равно никто не сможет.
– Тогда не обращай на меня никакого внимания.
– Блеск! Я позабочусь, чтобы к началу повешения текст напечатали. Будь спок.
– Спасибо, друг.
Ринсвинд закинул руки за голову. Луженый Нед… Наверняка какая-то злая шутка. Хотят поиздеваться над ним, сообщив, будто бы отсюда уже кто-то сбежал. Им хочется, чтобы он метался по камере, тряс решетки, кидался на стены, но даже дураку ясно: эти решетки держатся крепче некуда, а замок – он вообще размером с голову…
Предаваясь невеселым мыслям, Ринсвинд лежал, пока опять не появился караульный.
На этот раз его сопровождали два человека. Вернее… Ринсвинд был почти на все сто уверен, что в этой местности тролли не водятся: во-первых, из-за слишком жаркого климата, к которому они просто не приспособлены, а во-вторых, тролля ни одно бревно не выдержит (и на чем бы тогда плыли верблюды?). Тем не менее, судя по челюстям и общему виду, вошедшей парочке на собеседовании при принятии на работу задали один-единственный вопрос: «Как тебя зовут?» И даже сквозь него они продрались с третьей попытки.
Караульный улыбался во весь рот, а в руках держал поднос.
– Вот, принес тебе ужин, – сообщил он.
– Я ничего вам не скажу, сколько бы вы меня ни кормили! – предупредил Ринсвинд.
– Тебе понравится. – Ободряюще подмигнув, караульный поставил поднос на стол. На подносе стояла прикрытая салфеткой миска. – Специально для тебя старался. Наш местный деликатес, друг.
– Ты, кажется, говорил, что лучше всего тебе удаются хлеб и вода.
– Это, конечно, верно… но я все равно рискнул.
Ринсвинд мрачно наблюдал, как караульный поднимает салфетку[18].
С виду содержимое миски было довольно безобидно – впрочем, так часто бывает. А вообще блюдо сильно напоминало…
– Гороховый суп? – спросил он.
– Ага.
– Это такое бобовое растение? Растет в стручках?
– Точняк.
– Просто я подумал, лучше проверить.
– Будь спок.
Ринсвинд принялся с подозрением разглядывать бугристую зеленую поверхность. Неужели произошло чудо и кто-то изобрел местный деликатес, который годится в еду?
И в этот момент из суповых глубин что-то поднялось. Какое-то мгновение Ринсвинд думал, что это маленькая акула. Плеснув по поверхности, нечто опять ушло в глубину, и суповые волны с бульканьем сомкнулись.
– А это что такое?
– Плавучий мясной пирог, – подсказал довольный произведенным эффектом караульный. – Мясной пирог, который плавает в супе. Суповик. Лучшая еда в мире, друг.
– Ах, суповик. – До Ринсвинда постепенно начало доходить. – Ну конечно! Еще одна полуночная закуска, из тех, которыми питаешься, когда все остальное уже закрыто? И с каким же он мясом? Впрочем, забудь, глупый вопрос. Мне такая еда знакома. Если спрашиваешь: «А с каким оно мясом?» – значит, ты слишком трезв. Кстати, ты когда-нибудь пробовал спагетти с горчицей?
– А кокосовой крошкой это можно посыпать?
– Наверное.
– Спасибо, друг, обязательно попробую, – сказал караульный. – Но у меня для тебя есть и другие хорошие новости.
– Ты решил меня отпустить?
– О, ты, конечно, шутишь? Чтоб такой стреляный воробей, как ты, воспользовался моей помощью? Познакомься, это Грег и Винс, – он кивнул в сторону сопровождающих. – Чуть попозже они вернутся и закуют тебя в кандалы.
Караульный отступил в сторону. Его похожие на две стены помощники держали в руках цепь, наручники и небольшой, но на вид очень, очень тяжелый шар.
Ринсвинд вздохнул. Какие-то двери закрываются, а какие-то с лязгом захлопываются.
– Это хорошо, да? – спросил он.
– Ну конечно! – подтвердил караульный. – За это в твою балладу добавят еще одну строфу. И после Луженого Неда ты будешь первым, кого повесят прям в кандалах.
– А я думал, такой тюрьмы, которая могла бы удержать его, еще не построили, – заметил Ринсвинд.
– О, выбраться-то он выбрался, – ухмыльнулся караульный. – Но далеко не убежал.
Ринсвинд смерил взглядом железный шар.
– О боги…
– И Винс хочет знать, сколько ты весишь. Чтобы ты правильно упал, нужно вес цепей сложить с твоим весом, – пояснил караульный.
– А что, это так важно – как я упаду? – пустым голосом отозвался Ринсвинд. – Я ведь все равно умру.
– Это да, тут будь спок, но если он ошибется в расчетах, то у тебя либо шея станет шесть футов в длину, либо – только не смейся! – голова отлетит, как пробка!
– Здорово.
– Так случилось с Проныррой Ларри. Пришлось потом весь день шарить по крышам.
– С ума сойти. Весь день, говоришь? – Ринсвинд почесал в затылке. – Ну, я вам таких проблем не доставлю. Когда меня будут вешать, я уже буду далеко отсюда.
– Вот это мне нравится! – Караульный одобрительно хлопнул Ринсвинда по спине. – Биться, так до конца!
Со стороны горы под названием Винс донеслось утробное рокотание.
– Винс говорит, ты его очень обяжешь, если, когда он будет надевать тебе на шею веревку, ты плюнешь ему прямо в глаз, – перевел караульный. – Будет что порассказать внучатам.
– Слушайте, может, вы наконец оставите меня в покое?! – не выдержал Ринсвинд.
– Понимаю, понимаю, тебе нужно время, чтобы спланировать побег, – закивал караульный. – Будь спок. Уже уходим.
– Спасибо.
– Вернемся часов в пять утра.
– Ага, – мрачно отозвался Ринсвинд.
– Есть какие-нибудь пожелания насчет последнего завтрака?
– А что у вас тут готовится дольше всего? Пару-другую годиков? – спросил Ринсвинд.
– Вот это дух!
– Убирайтесь!
– Будь спок.
Троица удалилась, но караульный через некоторое время вернулся. Вид у него был задумчивый.
– Слушай, кое-что ты все-таки должен знать. Это касается повешения. Гарантирую, твое настроение сразу улучшится.
– И что же я должен знать?
– На тот случай, если люк виселицы заест три раза подряд, у нас предусмотрена особая, гуманная традиция.
– Какая?
– Хочешь – верь, хочешь – нет, но пару раз такое случалось.
На почерневшей ветке надежды пробилась крохотная зеленая почка.
– И что это за традиция?
– Мы ж не звери какие, мы ж понимаем: бессердечно заставлять человека больше трех раз терпеть такое. Тем более когда он знает, что в любую секунду…
– Ну, ну?
– …А потом все его…
– Ну?
– …Но хуже всего, когда ты…
– Я уже понял тебя, понял! Так что случается после третьего раза?
– На то время, пока плотник починит люк, преступника отводят обратно в камеру, – довольно сообщил караульный. – А если ремонт затягивается, мы даже приносим ему ужин.
– И?
– Ну а когда плотник починит люк и несколько раз его проверит, мы отводим преступника обратно и вешаем. – Караульный обратил внимание на выражение лица Ринсвинда. – И нечего так на меня смотреть, это все равно лучше, чем торчать полдня на улице под палящим солнцем! Так ведь и солнечный удар недолго схватить.
Когда он ушел, Ринсвинд уселся на лавку и уставился в стену напротив.