– Отлично, дружище! – прокричал в ответ Чудакулли. – Я всегда говорил, что в трудную минуту на тебя можно положиться!
– Осмелюсь возразить, аркканцлер, на самом деле вы говорили, что, по вашему мнению… – сказал Думминг.
– И выбор внешнего облика также достоин всяческих похвал, – продолжал, не снижая громкости, Чудакулли. – А теперь будет очень здорово, если ты соберешь нас всех в кучу и подтолкнешь к берегу. Все здесь? Где казначей?
Казначей к тому времени превратился в далекую точку. Он мечтательно греб в сторону континента.
– Что ж, вижу, он и сам прекрасно доберется, – констатировал Чудакулли. – Вперед, друзья, будем пробиваться к суше.
– Это море… – нервно произнес главный философ, неотрывно глядя вперед, пока семена, точно связку перегруженных шлюпок, посредством умелых маневров направляли к берегу. – Оно такое… Как по-вашему, оно вполне опоясывающе выглядит?
– Море, безусловно, очень большое, – отозвался профессор современного руносложения. – И знаешь, я сильно сомневаюсь, что этот рев, который мы слышим, производится одним только дождем. Скорее всего, где-то впереди располагается полоса прилива.
– Ну, прокатимся на паре-тройке высоких волн, от нас не убудет, – пожал плечами Чудакулли. – Вода, по крайней мере, мягкая.
Думминг ощутил, как плоское семечко под ним, повинуясь волне, плавно поднялось и опустилось. Странная форма для семени, не мог не признать он. Разумеется, природа уделила немалое внимание семенам, снабдила их и крылышками, и парусами, и флотационными камерами, и множеством других приспособлений, призванных дать им преимущество в борьбе за выживание со всеми прочими семенами. Но эти представляли собой не что иное, как плоские версии нового облика библиотекаря. Наверное, по воде они должны просто летать…
– Э-э… – произнес он, обращаясь к мирозданию в целом.
Что означало: «Интересно, как эти семечки можно приспособить?»
– Скал впереди не видно, – прищурился декан.
– Море, опоясывающее сушу… – задумчиво произнес философ, видимо пребывая в некоем филологическом трансе. – В этой фразе определенно есть что-то таинственное и загадочное…
Думмингу вдруг пришло в голову, что вода не такая уж и мягкая. В детстве он не особо увлекался спортивными играми, хотя играл с другими ребятами и принимал активное участие во всех их играх, таких как «толкни-тупса-в-крапиву» или «привяжем-думминга-к-дереву-а-сами-пойдем-по-домам». Так вот, однажды его сбросили с обрыва прямо в пруд… Тогда он очень больно ушибся о воду.
Постепенно флотилия нагнала госпожу Герпес. Одной рукой домоправительница цеплялась за какое-то бревно, а другой гребла. Впрочем, у бревна были и другие пассажиры: птицы, ящерицы, а также неизвестно как сюда попавший верблюжонок, забившийся в остатки бывшей зеленой кроны.
Волны усилились. Из-за шума дождя доносилось непрерывное гулкое уханье.
– Ах, вот и вы, госпожа Герпес, – поприветствовал главный философ. – И что за симпатичное деревце. Посмотрите-ка, даже листочки кое-где остались.
– Мы прибыли вас спасать, – отважно сообщил декан.
– Полагаю, госпоже Герпес стоит перебраться на какое-нибудь из семечек, – порекомендовал Думминг. – Точнее, я даже уверен, что это будет правильнее всего. Мне представляется, волны… волны могут стать… слегка большими…
– Чересчур опоясывающими, – мрачно уточнил главный философ.
Он посмотрел вперед, на берег, – и не увидел его на прежнем месте.
Берег обнаружился внизу. У подножия сине-зеленого холма. Который состоял сплошь из воды. И вздымался все выше и выше.
– Послушайте, – призвал Ринсвинд. – Почему бы вам просто не сказать мне, как ее зовут? Ведь, наверное, ее имя весьма известно. Оно написано на афишах, его все знают. Не понимаю, в чем проблема.
Повара переглянулись. Потом один прокашлялся и сказал:
– Ее… ее зовут… Примадонна Нелли… По…
– По?
– Поппа.
Ринсвинд пошевелил губами.
– О! – только и смог вымолвить он.
Повара единодушно закивали.
– Послушайте, а Чарли все пиво выпил? – спросил Ринсвинд, опускаясь на какую-то табуретку.
– Кстати, вспомнил. По-моему, в шкафу завалялась пара бананов. Посмотри, Рон, хорошо? – попросил второй повар.
Беззвучно шевеля губами, Ринсвинд блуждающим взором обвел помещение.
– А Чарли знает? – наконец спросил он.
– Ага. Узнав это, он и сломался.
За дверью послышался быстрый стук шагов. Один из поваров выглянул в окно.
– А, ерунда, всего-навсего стражники. Гоняются, наверное, за каким-нибудь придурком…
Ринсвинд слегка задвинулся в глубь комнаты, чтобы его не было видно из окна.
Рон смущенно переступил с ноги на ногу.
– Можно еще сходить к Ленивому Ахмеду и упросить его открыть лавку. У него наверняка найдется…
– Клубничка? – подсказал Ринсвинд.
Повара пожали плечами. Чарли опять зарыдал.
– Всю свою жизнь он ждал этой минуты, – сказал первый повар. – По-моему, это чертовски несправедливо. А помните ту малышку сопрано? Она еще бросила театр ради торговца скотом? Босс потом целую неделю убивался.
– Угу. Как не помнить. Лиза Радост, – отозвался Рон. – В средней зоне чуть-чуть вихлялась, но все равно многообещающая была девушка.
– Босс на нее, можно сказать, все свои надежды возлагал. Говорил, такое имя ко всему пойдет, хоть к ревеню!
Чарли зарыдал с новой силой.
– А знаете что?.. – медленно и задумчиво произнес Ринсвинд.
– Что?
– Кажется, я нашел выход.
– И какой же?
Даже Чарли в надежде поднял голову.
– Знаете, как бывает: иногда нужно только посмотреть свежим взглядом… Значит, так: персики оставляем, потом крем, не помешает немного мороженого и, может, немного бренди… И еще…
– Кокосовая крошка? – подсказал Чарли.
– Почему бы и нет?
– Э-э… И немного кетчупа?
– Кетчупу отказать.
– Советую поторопиться: уже середина последнего акта, – сказал Рон.
– Все будет в порядке, – заверил Ринсвинд. – Значит, так… разрежьте персики на половинки, разложите их на блюде, украсьте всем остальным, сбрызните бренди – и вуаля!
– Что-то иностранное? – ворчливо поинтересовался Чарли. – У нас тут съедобных вуалей не делают.
– В таком случае сойдет двойная порция бренди, – сказал Ринсвинд. – И все готово!
– Понятно, но как этот десерт называется?
– Сейчас дойдем и до этого, – успокоил Ринсвинд. – Чарли, будь добр, подай мне блюдо. Спасибо. – Он выставил блюдо на всеобщее обозрение. – Господа… Приглашаю вас отведать… Персиковую Нелли.
В какой-то из кастрюль на плите что-то закипело. Лишь издаваемое крышкой тихое, но очень настырное бряцанье да отдаленные оперные вопли нарушали воцарившуюся тишину.
– Ну, что скажете? – бодро осведомился Ринсвинд.
– Очень… свежо… – отозвался Чарли. – Тут уж ничего не попишешь.
– Но как-то не вполне… достопамятно, – произнес Рон. – Кругом полным-полно всяких Нелли.
– А ты посмотри на это с другой стороны. Хотел бы ты, чтобы мир навсегда запомнил твою фамилию? – возразил Ринсвинд. – Хотел бы, чтобы о тебе вспоминали всякий раз, когда речь зайдет о Персиковой По?..
Плечи Чарли опять принялись содрогаться от рыданий.
– Что ж, пожалуй, тут ты прав, – согласился Рон. – Персиковая Нелли… ага.
– Можно то же самое приготовить из бананов, – подсказал Ринсвинд.
Рон беззвучно пошевелил губами.
– Не, не пойдет, – заключил он. – Сделаем из персиков.
Ринсвинд засобирался.
– Ну, рад был помочь, – кивнул он. – Подскажите только вот что. Как отсюда лучше выбраться?
– О, сегодня в городе не протолкнуться. Сегодня ж ночью Гала! – отозвался Рон. – Мне лично этого и даром не надо, но гостей изрядно прибыло.
– Угу, а утром еще кого-то вешают, – подсказал Чарли.
– Эту часть я предпочитаю пропустить, – сказал Ринсвинд. – Так как, говорите…
– Если хочешь знать мое мнение, лично я желаю ему сбежать, – добавил Чарли.
– Полностью с тобой солидарен, – поддержал Ринсвинд.
За дверью послышались гулкие шаги. Человек в тяжелых башмаках подошел к двери и остановился. Откуда-то издалека доносились крики.
– Говорят, он отбился от дюжины стражников, – сообщил Рон.
– Только от трех, – поправил Ринсвинд. – Их было трое. Я слышал. Кто-то мне рассказывал. Их было не двенадцать, а всего трое.
– Ха, для такого дерзкого бандита справиться с дюжиной стражников – раз плюнуть! А троих он бы и не заметил! Про этого Ринсо такая слава идет!
– А я слышал, как один тип из Приноситтераспивайтте рассказывал про стрижку овец. Так этот Ринсо за пять минут остриг целую сотню!
– Не верю, – возражал упорный Ринсвинд.
– А еще говорят, будто бы он волшебник, но вот в это я не верю, потому что еще ни от одного волшебника проку не было.
– Ну, я не стал бы так категорично утверждать…
– Но охранник из тюрьмы рассказывал, мол, у этого Ринсо есть странное коричневое вещество и оно дает ему необыкновенную силу!
– Это был всего лишь суп из пива! – не выдержал Ринсвинд. – То есть, – поспешил поправиться он, – я так слышал.
Рон покосился на него.
– Кстати, ты слегка смахиваешь на волшебника, – заметил он.
По двери задубасили тяжелые кулаки.
– И одежда на тебе точь-в-точь волшебничья, – продолжал Рон, не сводя взгляда с Ринсвинда. – Эй, Сид, открой-ка им.
Ринсвинд попятился и потянулся к столу за спиной. Его пальцы нащупали рукоять лежавшего там ножа.
Сама идея оружия была ему ненавистна. Стоило на сцене появиться оружию, как дело принимало непредсказуемый оборот. Но если надо произвести впечатление, лучше оружия ничего нет.
Дверь открылась. В кухню всунулись несколько человек, один из них – бывший караульный Ринсвинда.
– Это он!
– Э-э, я за себя не отвечаю, – предупредил Ринсвинд, выставляя перед собой руку.
Повара, за исключением самых отчаянных, быстро попрятались под столы.