– Зыкински, друг, – крякнул аркканцлер. – А теперь как насчет вкусного мясного пирога, политого протертым горохом и кетчупом?
Увидев, что лицо Ринсвинда изменилось в цвете, аркканцлер понимающе кивнул.
– Тебе нужна еще банка, – твердо сказал он.
Ринсвинд так же стремительно осушил вторую банку.
– Отлично, – некоторое время спустя произнес аркканцлер. – А теперь, Ринсвинд, как насчет шикарного плавучего пирога от Честной Сделки Достабля? Суповика в гороховой подливе и с кетчупом?
Лицо Ринсвинда слегка подергивалось – это пиво отключало защитные системы организма.
– Звучит… весьма соблазнительно, – отозвался он. – А кокосовой крошкой его посыпали?
Волшебники облегченно выдохнули.
– Кажется, мы вычислили нужную дозу, – объявил аркканцлер Ринсвинд. – Тут главное не переборщить. Тебя нужно поддерживать в состоянии достаточно пьяном, чтобы пироги Достабля казались тебе вкусными, но чуть-чуть перегнешь палку – и это может вызвать необратимые изменения головного мозга.
– В нашем распоряжении очень узкое поле для маневров, – заметил декан.
Подняв голову, Билл огляделся. Наверху, среди сталактитов (а может, сталагмитов?), плясали тени.
– Мы находимся под городом, – констатировал он. – Как получилось, что мы ничего про это место не знали?
– Хороший вопрос, – ответил декан. – Те, кто строил подвалы, наверняка были в курсе.
Ринсвинд честно попытался думать.
– Но тогда его исчо не было… – сказал он.
– Ты говорил, эти сталаг… Как бишь их?.. Требуется не меньше тысячи лет, чтобы они выросли?
– В пр’шлом месяце их исчо не было, но щас они зд’сь много тысяч лет, – кивнул Ринсвинд. Он икнул. – Эт’ как с в’шей башней, – объяснил он. – Когда сн’ружи она выше.
– Правда?
– Н’верное, т’кие штуки пр’ходят т’лько здеся, – продолжал Ринсвинд. – Вы н’замечали? Чем б’льше географии, тем м’ньше истории. Б’льше ‘странства – м’ньше ‘ремени. Бьюсь об заклад, штоб вот это усе стало тут тыщу лет, п’требовалась не б’льше с’кунды. Понимашь? Здеся н’борот, снаружи усе м’ньше. М-м-м, ллогишно?
– По-моему, чтобы понять все это, нужно очень солидно принять пива, – задумчиво протянул декан.
Что-то ударило его под коленки, и, опустив глаза, он увидел Сундук. Сундук имел мерзкую привычку подкрадываться к людям сзади и пихать их под ноги, после чего принимать абсолютно невинный вид.
– А вот тут никакое пиво не поможет, – добавил декан.
Шагая за Ринсвиндом, волшебники постепенно притихли. За кем шагал сам Ринсвинд, оставалось загадкой – даже для него самого. Ну и что? Будь спок.
Вопреки всем традициям, чем глубже они заходили в пещеру, тем светлее становилось – хотя массовое размножение в подземных пещерах всяких светящихся грибков и светоотражающих кристаллов, при помощи которых опрометчиво бесфакельный главный герой должен видеть происходящее, есть феномен бесцеремоннейшего вторжения повествовательной причинности в физическую реальность. В данном случае светились камни – не каким-то там таинственным внутренним светом, а так, будто отражали восходящее над горизонтом солнце. В то время как ни горизонтов, ни солнца не наблюдалось.
Есть и другие аксиомы, принимаемые человеческим мозгом без каких-либо доказательств. Одна из них гласит: чем обширнее пространство, тем тише голос. В ней нашла свое отражение естественная человеческая склонность понижать голос при входе в огромное помещение.
– Ого, ну и громадина! – прошептал аркканцлер, снова крутя головой по сторонам.
– Эге-ге-ей! – проорал декан.
А вот и еще аксиома: в любой толпе найдется хоть один такой вот крикун.
Постепенно от сталактитов стало не протолкнуться, а один особенно гигантский сталактит в самом центре едва не касался своего зеркального отражения – сталагмита. Воздух был удушающе горячим.
– Это как-то неправильно… – начал Ринсвинд.
«Бульк».
В конце концов они выявили источник звука. Им оказалась тоненькая водяная струйка: стекая по боковой поверхности сталактита, она собиралась в капли, ну а те, пролетев несколько футов, падали на сталагмит.
Под общими взглядами медленно сформировалась еще одна капля и застыла.
Один из старших волшебников, вскарабкавшись на сухой пригорок, уставился на каплю.
– Она не движется, – произнес он. – Ручеек высыхает. Мне кажется, он… испаряется.
Аркканцлер повернулся к Ринсвинду.
– Ну что ж, друг, мы покорно следовали за тобой, – сказал он. – И что дальше?
– Признаться, мне не помешала бы еще одна ба…
– Пиво кончилось, друг.
Ринсвинд в отчаянии окинул взглядом пещеру, потом перевел взгляд на громоздящуюся прямо перед ним гигантскую полупросвечивающую массу известняка.
Известковая глыба была остроконечной. И располагалась в самом центре пещеры. Все это придавало ей какую-то неминуемость.
Странно все-таки, что здесь могла образоваться такая вот штука – словно жемчужина в устрице. Земля вновь содрогнулась. Там, наверху, люди уже начинают страдать от жажды и клясть ветряные мельницы выражениями, которые известны только иксианам. Вода закончилась, и это очень плохо, но когда выйдет пиво, люди рассердятся по-настоящему…
Волшебники ждали от него поступка.
Что ж, начнем непосредственно со скал. Что ему известно о скалах и пещерах в данной части страны?
В такие минуты приходит какая-то странная свобода. Что бы ты ни предпринял, все равно жди неприятностей, так почему бы и не рискнуть?
– Мне нужна краска, – нарушил молчание Ринсвинд.
– Зачем?
– Затем, что нужна.
– Молодой Салид! – сообразил декан. – Он типа местный умелец. Щас мигом к нему сгоняем.
– А заодно прихватите еще пива! – прокричал вслед Ринсвинд.
Найлетта прикоснулась к его плечу.
– Ты собираешься прибегнуть к какому-нибудь волшебству? – полюбопытствовала она.
– Не знаю, что у вас тут называется волшебством, – сказал Ринсвинд. – Но на всякий случай отойди подальше.
– Значит, это опасно?
– Нет, просто когда я убегаю, то несусь сломя голову, никого не вижу. Однако… камни здесь теплые. Ты заметила?
Она дотронулась до скалы.
– Да, верно…
– Я вот подумал… Что, если здесь находится кто-то, кого здесь быть не должно? Что тогда?
– Ну, можно сказать Страже, они его найдут и…
– Нет-нет, это вообще не человек. Как в таком случае поступит земля? Пожалуй, надо еще выпить, так лучше думается…
Громко топоча, с противоположного края пещеры примчались волшебники.
– А вот и мы. Поживиться было особо нечем, вот баночка белил, немного красной краски и банка чего-то… Это либо черная краска, либо дегтярное масло – одно из двух. С кистями, однако, не так повезло: выбор был не очень большим.
Ринсвинд выбрал кисть – вид у нее был такой, как будто сначала ею побелили очень шершавую стену, а потом какое-то очень крупное существо – возможно, крокодил – использовало ее в качестве зубной щетки.
В искусстве Ринсвинд был круглый ноль, а надо обладать поистине талантом, чтобы, пройдя весь цикл образования, суметь добиться такого результата. Начальные навыки рисования и знакомство с оккультной каллиграфией входят во всякую обязательную волшебнообразовательную программу. Однако в пальцах Ринсвинда мелок рассыпался в пыль, а карандаши ломались. Вероятно, это объяснялось его глубинным неприятием идеи переноса вещей и явлений на бумагу, ведь, по его мнению, они прекрасно чувствовали себя на своих местах.
Найлетта протянула ему банку «Туннельного паука». Сделав долгий глоток, Ринсвинд окунул кисть в то, что вполне могло быть черной краской, и изобразил на стене несколько перевернутых галочек с кружками под ними, а внутри каждого кружка поставил по три точки и дружелюбной загогулине.
Еще раз хорошенько приложившись к пиву, он сразу понял, что сделал не так. Не имело смысла пытаться придерживаться правды жизни, главное было передать впечатление.
Что-то напевая под нос, он принялся покрывать скалу вдохновенными мазками.
– Кто-нибудь уже догадался, что я рисую? – бросил он через плечо.
– Признаться честно, я больше тяготею к классической живописи, – отозвался декан.
Но Ринсвинд уже вошел во вкус. Скопировать то, что видишь, может любой дурак – за исключением разве что самого Ринсвинда, – но в этом ли смысл? А смысл в том, чтобы написать картину, которая тронет до глубины души и в которой будет с предельной яркостью выражено…
В общем, яркость выражения – это немаловажно. А дальше надо лишь следовать туда, куда тебя ведут краска и цвет.
– Знаете, – нарушила молчание Найлетта, – судя по тому, как падает свет и тому подобное… Может быть, это несколько волшебников?
Ринсвинд прикрыл глаза. Может, эффект действительно объяснялся игрой света и тени, но… вроде бы получается. Даже отлично получается. Ринсвинд плеснул на «холст» еще краски.
– Они как будто вот-вот сойдут с камня, – произнес кто-то у него за спиной, но голос звучал словно бы приглушенно.
Вдруг Ринсвинду показалось, что он падает в дыру. Подобное ощущение он испытывал и раньше, но тогда он действительно падал в какую-нибудь дыру. Стены слились в туманное пятно, словно с гигантской скоростью проносились мимо. Земля сотрясалась.
– Мы движемся? – спросил он.
– Очень похоже, правда? – отозвался аркканцлер Ринсвинд. – Но на самом деле мы стоим на месте!
– Двигаться, стоя на месте… – пробормотал Ринсвинд и хихикнул. – Ш’карное пыво! – Радостно прищурившись, он всмотрелся в этикетку. – И знашь, – продолжал он, – обышно б’льше пары круж’к в меня не влазит. Ну, т’го эля, шо у нас дают. А ваше ‘дет как лимонад! Ну где этот п’рог!..
С грохотом раздавшегося под кроватью грома и нежностью столкнувшихся друг с другом зефирин прошлое врезалось в настоящее.
И то и другое содержало в себе множество людей.
– Что такое?
– Декан?
– Да?
– Ты не декан!
– Да как ты смеешь! Сам-то ты кто?!