Масляные лампы довольно сильно чадили, освещая внутреннее пространство шатра колеблющимся красноватым светом. Вино, налитое в чаши, казалось почти чёрным, как начинающая сворачиваться кровь. Владыка Герхем обсасывал птичье крылышко сосредоточенно и аккуратно, и человек несведущий мог бы даже подумать, что мысли Владыки поглощены именно процессом питания… Гевар сдержал улыбку. Ну что за дичь и чушь лезет в голову.
— Довольно долго, мой господин. Пока что мы не нашли даже подземный ход, ведущий из дворца за городские стены. Тот, что нашли, не ведёт никуда — очевидно, начали и забросили, и притом довольно давно.
Герхем вздохнул, отпил вина из чаши. Поморщившись, выплеснул его на землю.
— Как в придорожный кабак вино припасли, честное слово… Придётся велеть дать главному виночерпию два десятка палок, совсем зажрался, нюх потерял. Налей-ка мне вон из того кувшина… раз уж разогнал тут мне всех слуг.
— Ты бываешь чересчур строг, мой господин, — улыбнулся начальник тайной службы, наливая вино из требуемого кувшина. Подал чашу, перегнувшись через столик. — Как на мой вкус, вполне ничего. Хорошая лоза, шестнадцать лет выдержки…
— Ну раз тебе нравится, ты и пей. — Владыка отхлебнул из чаши. — Вот, другое дело… А виночерпий двадцать палок таки получит.
— Вот я и говорю, — засмеялся Гевар. — Владыка Герхем бывает порой чересчур строг, но всегда справедлив!
Посмеялись.
— Однако вернёмся к нашим делам, — Герхем отставил чашу. — Итак, ты остаёшься здесь. Формально комендантом архонских земель назначен Гаур, надо же поощрить парня. И ты уж постарайся, чтобы все его тут уважали. Оставляю вам на двоих десять тысяч воинов, больше ни к чему. Сам не светись, ты мне нужен со свободными руками.
— Хорошо, мой господин. — Гевар отпил из чаши. — Орудия уводишь в Сидомму или оставляешь Гауру?
— Здесь оставлю, в Сидомме они ни к чему… — Владыка усмехнулся. — Туда-сюда таскать, ломать только. Здесь они на полпути к конечной цели.
— Как скажешь, мой господин. — Начальник тайной службы кинул в рот маслину. — Однако опасно это. Гиамурский боров готовит свои полки, а дорога от Сидоммы до этих краёв достаточно длинная. Можно не успеть.
— Захватят орудия — ответишь, — улыбнулся Герхем. — И крепко ответишь. Для чего я тебя тут оставляю?
— Для того чтобы найти наконец архонскую казну, — не моргнув глазом ответил Гевар, и оба рассмеялись.
Дым висел над землёй грязно-бурой шапкой, накрывающей неопрятное тёмное пятно с ровно очерченными краями. С высоты в двадцать тысяч шагов даже такая гигантская трагедия выглядит совершенно безобидной, промелькнула в голове мимолётная мысль.
— Похоже, этого города больше нет. — Вэон вглядывался в руины, силясь различить детали.
— Это точно… Да ты не туда смотри, ты сюда смотри, — Тиарон показал на экран радароскопа, где красовались маленькие зелёные пробирки, поставленные на колёсики. — Это те самые огнестрельные орудия, похоже. Сделали своё дело.
— Мне неинтересно, Тиарон, — сжал губы в нитку молодой Хранитель. — Ни огнестрельные орудия хомо, ни они сами. Единственное, что я хочу знать, где Фионна Кассителнирра!
— Да… Похоже, тут не оставили ничего крупнее медных пуговиц. — Следователь поворачивал изображение. — Не говоря уже о комнате, обшитой медной сеткой… Постой-ка… А ну, поверни вправо немного… Что-то тут есть… Масса металла, но что?
— Снижаемся? — Вэон орудовал джойстиком, торчащим из подлокотника.
— Давай на посадку. Посмотрим на месте, что за странное месторождение.
Унилёт рыбкой заскользил вниз, наращивая в крутом пике и без того немалую скорость.
— Не надо переходить звуковой барьер, — скосил глаза Тиарон, разглядывая приближающуюся земную твердь. — Лишний шум, зачем?
Вместо ответа Хранитель до упора двинул вперёд джойстик, корпус аппарата содрогнулся от резкого хлопка. Следователь чуть усмехнулся, но вслух возражать более не стал. Земля, надвигавшаяся вначале лениво и неохотно, всё более ускоряла свой бег, точно гепард, наметивший жертву. Раздался резкий звон гонга, в глазах потемнело от перегрузки — автоматика разобралась с ситуацией, принудительно выводя унилёт из опасного пикирования и одновременно тормозя. Ещё несколько секунд, и аппарат завис на высоте в тридцать шагов над поверхностью
— Я всё понимаю, Вэон, — мягко заговорил Тиарон, — но нервы тебе нужно подлечить. Как же ты будешь исполнять свою службу, Хранитель?
— Никого нет, — проигнорировав риторический вопрос, молодой эльдар разглядывал местность. Три пыльные сикоморы, уныло торчащие возле каких-то развалин, полуистлевшие кости, заброшенный колодец… — Я сажусь.
Унилёт медленно опустился на грунт. Пилот сделал движение пальцами, и в прозрачном борту мгновенно протаяло овальное отверстие, впуская в салон горячий пыльный воздух.
— Выходим? — Вэон потянулся к лучемёту, висевшему на подголовнике кресла.
— Я первый, — следователь поправлял на плече ремень десинтора. — Смотри по сторонам. Дверь закрой на всякий случай.
Первое, что почувствовали двое эльдар, это ужасную вонь. И вонь эта шла из колодца.
— Что это? — Хранитель явно боролся с тошнотой. Следователь заглянул в колодец.
— Всё ясно… Пошли назад, Вэон. Тут нет ничего, кроме трупов и золота.
Они встретились взглядами.
— Обычное дело для мохнорылых. — Тиарон смотрел без улыбки. — Здесь зарыт клад, как теперь уже ясно. А в колодце те, кто знал о нем, не имея на то права.
Вэон отвёл взгляд, и на глаза ему тут же попал маленький череп — очевидно, младенца — раздавленный чьей-то тяжёлой ступнёй.
— Как они живут, Тиарон? И зачем они вообще живут?
Крылатые львы скалили пасти, злобно мерцая рубинами, искусно вставленными мастером-камнерезом вместо глаз. Характерно, подумал Киллиан, что все Повелители так любят изображения свирепых и кровожадных тварей.
— Верховный жрец Киллиан к Повелителю Гиамуры Хамхеру Бесподобному и Могущественнейшему!
Слова церемониймейстера гулко отдавались в высоких сводах, тяжёлые створки внутренних врат распахивались настежь. Киллиан шёл, не обращая внимания на окружающую роскошь, на потолочную роспись и полированный мрамор стен, на мозаичный пол с редкими каменьями, на блеск золота и серебра. Ерунда, всё это пустое. Роспись склепа не делает тот склеп жилищем. Покойник в золотом саркофаге всё равно покойник. Гиамура должна быть разрушена. Процесс идёт.
— Повелителю здравствовать и радоваться во веки веков! — произнёс приветствие Верховный жрец, принимая приличествующую этикету позу, едва войдя в покой.
— А! Сынок… — хрюкнул Валхал, не открывая глаз. — Проходи, садись… Жду тебя, понимаешь… я тут… сейчас…
Юноша присел на скамейку возле двери. Бесподобный и Могущественнейший был временно занят. Между широко раздвинутых ног на коленях стояла совершенно обнажённая и донельзя очаровательная малышка, усердно обрабатывая восставший член Бесподобного язычком, две пышногрудые девицы изображали собой подлокотники кресла, так, что ладони Повелителя лежали на их бюстах, вздымающихся от бурного дыхания, ещё две лежали на полу, поочерёдно напрягая и расслабляя ягодицы, на которых покоились ступни их господина. Растёт и развивается искусство придворной фелляции[2], отстранённо-холодно подумал Киллиан, раньше девиц на полу не было. Не зря ест свой хлеб церемониймейстер…
— Аааа… — простонал Хамхер, делая мощные завершающие движения. — Уффф… ты молодец, малышка, — толстяк ущипнул юную блудницу за румяную щёчку. — Все свободны, девки. — Мощь чресел моего господина просто невероятна, — произнёс Верховный жрец фразу, с недавних пор уже почти ритуальную. Повелитель в ответ легонько хрюкнул.
— Все вы так говорите… Эх, юноша… Не те становятся чресла, уже не те… Вот раньше я эту девчонку насквозь мог проткнуть. Спереди вошло, сзади вышло… — он снова хрюкнул, явно веселясь своей же шутке. — Ладно, давай-ка поговорим о деле. Все орудия готовы?
— Все, мой господин.
— А огненный порошок и каменные шары?
— В полном объёме, указанном тобой, Повелитель.
— Отлично. Да, я тебе говорил насчёт свинцовых шариков…
— Весь доступный свинец перелит в эти шарики. Кроме того, я велел кузнецам нарубить из железного прута мелких обрубков, упаковать в мешки, готовые заряды…
— Просто замечательно. Я рад, что не ошибся в тебе, мой мальчик. Твой отец мог бы гордиться тобой.
— Благодарю, мой Повелитель.
— Да ты иди сюда, чего жмёшься у двери… Садись рядом, вот тут, — Хамхер пододвинул низенький табурет.
Секунду помедлив, Киллиан встал и пересел на указанное место.
— А ты красив, мальчик мой, очень красив. — Толстяк взял Верховного жреца Гиамуры за подбородок, повернул голову, разглядывая, и снова Киллиан вынужден был стерпеть. — Ну, ну, не бойся, я ж понимаю… Для таких забав полно мальчиков, ни на что больше не пригодных, а ты у меня ценный человек… мудрец… Расскажи-ка мне про Дыхание Смерти, мудрец.
У Киллиана перехватило дыхание.
— Молчишь? — ласково спросил толстяк, осторожно щупая сонную артерию на шее молодого жреца. — Молчишь… Нехорошо, малыш. Я к тебе со всей душой, а такие важные сведения мне приносит какой-то храмовый казначей. Нехорошо.
Юноша изо всех сил старался восстановить ровное дыхание. Ну Урбе, ну сволочь… Не зря в последнее время шмыгает в Хранилище Скрижалей…
— Ядов на свете существует великое множество, мой Повелитель, — заговорил наконец Киллиан, — и многие из них летучие. Про какой именно состав идёт речь?
— Речь идёт о Дыхании Смерти, — жестко сказал Хамхер, убирая наконец руку с шеи Верховного жреца. — Ну хорошо, я помогу тебе. Дыхание Смерти пахнет горьким миндалём. Достаточно пары вдохов, чтобы человек умер. Знакомо?
— Этот яд нестоек, мой Повелитель, и его довольно трудно получить.
— А есть рецепты лучше? — Хамхер склонил голову набок. Киллиан едва не прикусил язык. Осторожнее, надо сперва думать, потом болтать.