я ценной пленницы, однако деталей уловить Фионна в тот раз не успела. И так еле жива была, после сундука…
— Здравствуй, госпожа, — произнёс на синдарине приятный мужской голос. Ну или почти уже мужской. Девушка обернулась, разглядывая незваного визитёра. Это что ещё за чудо без перьев? Она вгляделась в его мысли, но на поверхности вертелась одна: «Не понимает? Неужто я так плохо говорю?»
— Достаточно, чтобы можно было понять, — вслух ответила эльдар на невысказанный вопрос. — Слушаю тебя, хомо. Излагай, зачем пришёл.
Однако Киллиан уже забыл, зачем пришёл. Если одного взгляда в дверной «волчок», мельком и одним глазом к тому же, оказалось достаточно, чтобы у юноши перехватило дыхание, то теперь он почувствовал, что у него останавливается сердце. Ни одной мысли не осталось в голове, вместо этого в ушах стоял странный тонкий звон, и он просто стоял и смотрел. Смотрел на изгиб гладкой лебединой шеи, на дивно очерченный подбородок, на невероятной прелести розовые губки, на неземной красоты остроконечные ушки…
А потом он увидел её глаза. И вся остальная Вселенная просто исчезла.
Фионна в свою очередь рассматривала молодого хомо — очень молодого, судя по гладкости кожи на лице — и с удивлением поняла, что не испытывает к нему отвращения. И мысли этого парня радикально отличались от обычных для его сородичей мужского пола. Наряд, которым снабдили пленницу местные тюремщики, был довольно откровенен — во всяком случае, груди девушки были полностью открыты, и разрезы на бёдрах до талии превращали длинную юбку в чистую условность, декоративную тряпку — однако молодой хомо не пялился на остроконечные соски и длинные ноги. Он смотрел ей в глаза, млея от восторга. Если бы этот парень был не хомо, а эльдар, Фионна Кассителнирра не сомневалась бы ни мгновения — вот она, любовь с первого взгляда, которая бывает лишь раз в жизни.
— Садись, хомо, пока не упал. — Фионна чуть улыбнулась. — И постарайся всё-таки вспомнить, зачем явился.
Здоровенная реторта шипела, как рассерженная кобра, белёсый пар бился в стеклянные стенки, и, не одолев прозрачной преграды, уползал в трубку змеевика, омываемую водой. Владыка Герхем обвёл взглядом обширное помещение, густо заставленное разнообразной машинерией, булькающей всевозможными жидкостями.
— Зачем ты притащил меня сюда, Варбур? Хороший повар не ведёт клиента на кухню, он просто подаёт на стол…
— Так то повар! — Астролог вынырнул из недр своего заведения, бережно держа за горлышко запаянную склянку. — Вот то, что тебе нужно, Владыка. Осторожно!
Герхем взял склянку, посмотрел на свет — прозрачная жидкость отливала розовым.
— Если эту склянку разбить, мы успеем убежать или падём на месте?
— Не падём, — улыбнулся учёный. — Эта отрава действует не так скоро. Смерть наступает спустя несколько часов, от страшного удушья.
— За несколько часов можно уйти очень далеко, звездочёт.
— Ты не так понял меня, о Владыка. Достаточно нескольких вдохов, и можно идти куда угодно. Смерть уже сидит внутри.
— Хм… — Владыка осторожно поставил посудину на стол. — И много такой дряни потребуется, чтобы удушить всю Гиамуру?
— Довольно много, мой господин, — сокрушённо вздохнул Варбур. — Огромный город, да на открытом воздухе, ты должен понимать…
— Мне не нужно ничего такого понимать, — перебил Герхем. — Мне нужен результат.
— Да-да, конечно, о Владыка, — поспешно согласился учёный. — Прости, что я привёл тебя сюда, но это только для того, чтобы показать, сколь долог и труден процесс… И дорог.
— Понятно, — усмехнулся Герхем. — С этого бы и начал. Сколько?
— Для того, чтобы уморить всю Гиамуру — много. Очень много.
— Золото у тебя будет. — Владыка пощёлкал ногтем по стеклу. — На всё хватит. Небось сильно вонючая эта гадость?
— Кстати, нет, — улыбнулся Варбур. — Пахнет довольно слабо, не то прелым сеном, не то гниющими фруктами. Со слов испытуемых, — астролог хохотнул, — сам я не нюхал… Да, вот ещё… Жидкость сильно летуча, и в жару моментально вскипает. Чем холоднее, тем лучше. И применять её лучше ночью, ибо днём солнечные лучи…
— Ты молодец, Варбур, — улыбнулся Герхем. — Зимы в Гиамуре холодные, насколько мне известно. Особенно холодны там зимние ночи.
— Как твоё здоровье, прекрасная госпожа?
Сегодня золотой зал выглядел так, будто тут поселилась орава буйнопомешанных ботаников. Вазы самых разных форм и размеров, туго набитые охапками всевозможных цветов стояли повсюду, даже в стенных кольцах, служивших для крепления осветительных факелов торчали какие-то букеты. Очевидно, здешние хомо когда-то слышали, что девушки эльдар неравнодушны к живым цветам, и волосатый толстяк решил сделать своей пленнице приятное в максимально возможных размерах.
— Благодарю. Здоровье всех эльдар довольно крепкое, чтобы сломить его таким способом, понадобится очень много времени. Дело пойдёт скорее, если держать меня всё время в тесном ящике, замотанной в сеть.
Киллиан заговорил, переводя слова с синдарина на местное гиамурское наречие, Хамхер кивнул, изобразив на лице неподдельное огорчение. Фионна разглядывала сидящих перед ней визитёров, невольно сравнивая их, и ещё более их мысли.
Юноша, одетый сегодня в белую тунику с красно-золотой вышивкой, был красив и свеж — да, именно красив. «Пожалуй, в чём-то он даже красивее наших парней», — подумала девушка. Так небольшие штрихи великого мастера, кажущиеся отклонения от канонов красоты выделяют шедевр среди прочих статуй, совершенных в своей ослепительной безупречности. Болезненно-тревожная красота, будто напоминание — всё это скоро увянет, сморщится, пойдёт прахом… И в мыслях у парня тоже разброд.
И ещё боль и отчаяние.
Толстяк, наряженный в какой-то донельзя роскошный балахон с рюшками и блестяшками, напротив, был сработан природой явно из соображений строгой функциональности. Руки-ноги есть, ходит не падая, голова сверху присобачена — чего ещё надо? Взамен отсутствующей эстетики природа максимально усилила наиболее жизненно важные для самцов хомо функции — хитрость и потенцию. Мужчина, очевидно, понимал, что мыслеобразы, роящиеся в голове, не всегда можно спрятать от эльдар даже под медным шлемом, поэтому не таился и с откровенным вожделением разглядывал прелести Фионны, скорее подчёркнутые, нежели скрытые невесомо-воздушным нарядом. Впрочем, в мыслях Хамхера угадывалась похвальная решимость отказаться от немедленного овладения девушкой ради стратегически важных целей.
— Повелитель очень огорчён, госпожа, что доставляет тебе такие неудобства, — перевёл Киллиан, слегка запинаясь и явно подбирая в памяти некоторые слова. — Одеяние для прогулок уже готово, и, если ты того пожелаешь, можешь примерить его прямо сейчас. А после нашей беседы немедленно опробовать в деле.
— Ты можешь говорить на квэнья, если знаешь язык богов лучше, чем синдарин. — Эльдар чуть улыбнулась.
— Как скажешь, госпожа. — Киллиан склонил голову. — Так что с одеянием?
— Да.
Хамхер хлопнул в ладоши, и тотчас из неприметной боковой дверцы, как мыши, вышмыгнули служанки. Разложили на кровати одеяние и столь же стремительно исчезли.
Фионна снова чуть улыбнулась. Да. Прогулки вне этих стен, безусловно, шаг к свободе. Пусть и в экранирующем костюме.
Нимало не стесняясь, девушка скинула с себя декоративные тряпочки, взялась за костюм, сработанный из плотной шерстяной ткани. Толстяк учащённо задышал, парадный балахон сильно оттопырился спереди, несмотря на обилие золота и драгоценных каменьев, чрезвычайно отягощавших костюм. Чтобы скрыть такую эрекцию, подумала Фионна, этого бабуина следовало обшить листовым металлом, подобно стенам зала. Как минимум.
— Одежда тёплая, поскольку зимы в славной Гиамуре довольно холодные, — неверно истолковал размышления девушки Киллиан.
Одеяние для прогулок вопреки ожиданиям оказалось не столь уж тяжёлым. Вот только создателей его волновала прежде всего экранировка, а не удобство. Длинный подол волочился по земле, рукава соперничали с подолом длиною. Завершала наряд некая шляпка с крупной сеткой-вуалью, наглухо пришитой к платью. Влезть в такой костюм можно было только снизу, как в мешок.
— Я передам Повелителю твою благодарность, госпожа? — тревожно спросил юноша, наблюдая за размышлениями эльдар.
— Да, конечно, — Фионна решительно полезла в мешок, — обязательно передай. Именно благодарность, не перепутай.
— Ты вот что, малыш. — Выслушав перевод, Бесподобный хрюкнул. — Ты погуляй с ней, и вообще… Конечно, я понимаю, у тебя сейчас масса дел, но это важнее. И вообще, почаще бывай тут, не давай скучать. Она должна к тебе привыкнуть… Она сейчас уже не слышит наши мысли? — осведомился Хамхер, кинув взгляд на девушку.
— Уже нет, Повелитель.
— Демоны… — Бесподобный вновь хрюкнул. — Знал бы ты, как я хочу её прямо здесь и сейчас… Ладно. Государственные интересы важнее. И если даже тебе удастся сделать это вперёд, я не буду в обиде. — Ввиду важности шутки он хрюкнул два раза.
— Там будет видно, мой Повелитель. — Всё-таки многолетнее храмовое воспитание великолепно учит спокойствию. Киллиан сумел даже улыбнуться.
Хотя никогда ещё ему не хотелось убить кого-либо так сильно.
Шаги отдавались эхом от гигантских зеркальных стен, создавая ощущение многолюдности. Вэон усмехнулся. Разумеется, это иллюзия. Он здесь один.
Пусто, как пусто и холодно на душе. Как будто на сердце наросла чудовищная ледяная шапка, толщиной в три тысячи шагов. Там, в этих ледяных просторах, нет никакой жизни, и в принципе быть не может. Полярное безмолвие навсегда…
Они не нашли. Они обыскали все Жестокие Земли и не нашли. Сидомма, ныне павший Архон и пока ещё целая Гиамура, даже далёкая страна Хаара-Па… Нигде никаких следов. Следователь Тиарон так и не озвучил свои мысли, но это и не обязательно — телепатии вполне достаточно…
Вэон упрямо сжал зубы. Нет, так не может, не должно быть! Фионна жива! Она должна быть жива, иначе весь этот мир несправедлив и никому не нужен!