— Ты, вероятно, устала и нуждаешься в покое, — сказал королеве Баторий, — завтра мы, с твоего разрешения, изложим тебе наш план.
Собрание разошлось; большинство магнатов в ту же ночь покинуло этот таинственный замок; остались только Баторий, Турцо, Саркани, Перен и некоторые другие из «удальцов».
Две служанки отвели Марию в роскошную спальню, где её ждал прекрасный ужин.
На следующий день «удальцы» сообщили ей свой план.
Большая часть дворян принадлежала к этому тайному обществу.
Прежде всего надо было привлечь на свою сторону короля; эту задачу Мария взяла на себя. На следующем сейме «удальцы» хотели свергнуть Заполию и Вербочи. Каждому было назначено, что делать.
К вечеру заговорщики расстались, и в ту же ночь Мария отправилась в обратный путь.
Во время отсутствия королевы Иола очень хорошо справилась со своей ролью. Она ежедневно выезжала в костюмах королевы и в королевских носилках отправлялась в церковь. Она точно так же, как и Мария, гордо кивала палатину и ничего не отвечала королю, когда тот при встрече обращался к ней с каким-нибудь вопросом.
Однако при дворе обратили внимание, что королева всё время ходит под вуалью, и в голове Вербочи зародилось подозрение.
На третий день после отъезда Марии он отправился в её приёмную и потребовал, чтобы его ввели к ней; однако «королева» не приняла его. Он настаивал и не уходил.
В эту минуту вошла Иола под вуалью, с молитвенником в руках. Палатин низко поклонился, но она едва кивнула головой и с таким величием прошла по залу, что Вербочи был уверен, что это — королева.
Однако вечером он отправился к королю и предложил ему убедиться в том, что королева никуда не уехала. Людовик отказался. Тогда Вербочи вскипел и заявил, что он подвергает опасности себя и всё государство и что донесение стражи и признание подкупленного им охотника доказывают, что королева встречается с подозрительными людьми, а теперь бежала к своему брату, для того чтобы подстрекнуть его к нападению на Венгрию.
После таких речей король решил отправиться вместе с палатином к своей супруге.
Когда пробило десять часов, они вышли и, незаметно достигнув флигеля, где жила Мария, неожиданно вошли в приёмную.
Их встретила Эрзабет.
— Где королева? — спросил Людовик.
— Она уехала на охоту и ещё не вернулась.
— Странно! — язвительно заметил палатин.
— Её величество любит выезжать вечером, — спокойно ответила Эрзабет.
— Мы подождём, — сказал король, — не правда ли, палатин? Веди нас в спальню, Эрзабет!
Девушка пошла впереди.
В эту минуту в дверях приёмной показалась дама в сером платье, закутанная вуалью, за ней шёл Цетрик.
Эрзабет так перепугалась, что чуть не выронила из рук подсвечник. Вербочи подхватил его.
Людовик направился к вошедшей, та подняла руку и молча указала ему на дверь.
— Разве я больше не твой муж? — вспыльчиво воскликнул Людовик. — Я настаиваю на своём праве и хочу видеть тебя!
Она презрительно рассмеялась и сорвала вуаль.
Это была королева.
Вербочи, не веря своим глазам, дерзко поднёс подсвечник к самому её лицу. Мария отступила и хлыстом, державшим в руке, ударила палатина по лицу. Вербочи пробормотал что-то невнятное: злоба душила его, но ему не оставалось ничего другого, как поспешно удалиться.
Король молча поцеловал своей супруге руку и последовал за палатином.
XXIПокушение
В тот же самый вечер, когда Мария, поменявшись с ролями с Иолой у часовни Св. Георгия, так удачно вернулась в замок, у небольшой корчмы близ Офена остановился отряд вооружённых всадников. Предводитель отряда вошёл в корчму и, сев за стол, закрыл лицо руками. Хозяин задал ему несколько вопросов, но он не ответил. Однако, когда хозяин заговорил с каким-то человеком, сидевшим у печки, вновь прибывший поднял голову.
— Кто это? — спросил хозяина человек у печки.
— Дворянин, — ответил хозяин, — его зовут Борнемисой.
— Тот самый, которого королева велела привязать к позорному столбу?
— Тот самый, — ответил хозяин, — он стал с тех пор задумчивым и помышляет о мести.
— Кто тебе сказал это? — воскликнул Борнемиса, причём загадочная улыбка пробежала по его красивому лицу.
— Я так думал, — смущённо пробормотал корчмарь.
— Кто этот человек? — спросил Борнемиса.
— Мика-разбойник, с вашего разрешения, — угрюмо пробормотал человек у печки и встал.
— Я знаю тебя, бедняга, — ответил Борнемиса, — поди сюда и выпей со мной стаканчик!
Мика подошёл к Борнемисе и выпил за его здоровье.
— Задай-ка корму лошадям, хозяин, — сказал дворянин и, обращаясь к Мике, продолжал: — Я знаю тебя и твои похождения.
— Мои похождения?
— Народ волнуется, — сказал Борнемиса, — повсюду происходят собрания. Времена Георгия Досцы возвращаются, и ты, кажется, собираешься быть вторым Досцей.
— Нет, — ответил Мика.
— Ты верно служишь королеве? — спросил Борнемиса.
— Кто сказал вам, что я служу королеве?
— Я это знаю, вопрос только в том, верно ли?
— Может ли дворянин знать, что такое верность? — вызывающе спросил Мика.
— Я думаю, что может, — с горькой улыбкой ответил Борнемиса. — Ты нравишься мне, Мика. Слушай: дворянству тоже надоел этот произвол, и оно решилось восстать. Поднимайтесь вместе с нами за право и королеву.
В эту минуту вернулся хозяин, и разговор прекратился.
Снег прогнал Матвея Перена и его возлюбленную из их хижины. Матвей отправился в свой замок и гордо заявил матери, что привёл с собой молодую цыганку, которую хочет поселить в замке. Ирма презрительно улыбнулась и ничего не ответила.
Матвей поместил бывшую фаворитку Людовика рядом со своей комнатой и тщательно оберегал её от любопытства обитателей замка. Она опять выкрасила лицо и руки, оделась в пёстрые цыганские костюмы и стала носить большую шаль, скрывавшую её фигуру. Ирма не обращала на эту пару никакого внимания.
Король ежедневно посещал замок, и его бывшая наложница внимательно наблюдала за ним; они с Матвеем задумали план мести и решили привести его теперь в исполнение.
Пётр Перен когда-то страстно любил Ирму и из ревности велел построить потайную лестницу к её спальне; лестница упиралась в стену, и ревнивый супруг мог во всякую минуту слышать всё, что делается в спальне жены.
Матвей узнал эту тайну от своей бывшей кормилицы, и ему удалось завладеть ключом от этой лестницы.
Всякий раз, когда король бывал у Ирмы, наложница поднималась по ней и слушала, что делается в спальне хозяина замка.
Ирма смягчилась, видя мучения Людовика, и однажды, когда он с отчаянием прижал голову к её коленям, она наклонилась к нему и что-то прошептала, что именно — наложница не слышала. Король стал в восторге целовать её руки, а прощаясь, сказал:
— Итак, завтра?
— Завтра вечером, — ответила Ирма.
Наложница решила действовать.
На другой день вечером король приехал в сопровождении небольшой свиты. Он сиял от радости, его глаза блестели.
Ирма приняла его с очаровательной улыбкой; на ней была роскошная ночная одежда из белого шёлка; прорези греческих рукавов открывали её прекрасные руки. Король страстно поцеловал эти руки, Ирма пригласила его в спальню, где на маленьком столике был накрыт изысканный ужин. Тут она бросилась на оттоманку, а король сел напротив неё. Она позвонила, но вместо горничной явилась цыганка.
— Что тебе надо? — гневно спросила Ирма.
— Мой господин приказал мне служить тебе сегодня.
— Что ему вздумалось? — воскликнула Ирма.
— Оставь её, — сказал Людовик, — эта цыганка — перец, который нам посылает Матвей к нашему ужину.
— Ну, пусть, сегодня я буду исполнять всё, что ты хочешь, — со смехом ответила Ирма и приказала подавать ужин.
Когда «цыганка» вышла из комнаты, Людовик бросился к ногам Ирмы и прошептал:
— Будь моей!.. Если ты хочешь осчастливить меня, то не откладывай.
— Какой ты смешной!..
— Меня охватило какое-то неясное предчувствие... Не откладывай, будь моей! — воскликнул Людовик.
— Что с тобой? Ты дрожишь, как в лихорадке.
В эту минуту вошла «цыганка», и король вскочил и поспешил занять своё кресло. Он почти не дотронулся до кушаний, которые подавались на серебряных блюдах, между тем как Ирма ела с большим аппетитом и пила один бокал вина за другим.
Вдруг она заметила «цыганку».
— Чего ты тут торчишь, убирайся! Принеси успокоительное питьё на ночь и не смей больше сюда показываться, а то я угощу тебя хлыстом.
«Цыганка», скрестив руки на груди, смиренно поклонилась Ирме до земли и вышла.
Король следил за ней взором.
— Какая неприятная особа!.. Она напоминает мне змею, — обратился он к Ирме.
— Ты же сам хотел, чтобы она осталась здесь. Но что ты сегодня такой странный? Отбрось все мрачные мысли и иди, целуй меня.
Король опустился перед ней на колени и обнял её роскошное тело.
Ирма приподнялась на локте и стала целовать его.
Вдруг в комнату опять вошла цыганка. Она несла на серебряном подносе прекрасный бокал из венецианского стекла.
— Чего тебе? — властно спросила Ирма.
— Я принесла питьё, как ты приказала, госпожа, — смиренно ответила наложница.
Ирма ничего не ответила и подала ей знак уходить. «Цыганка» повиновалась. Тогда Ирма вскочила с дивана и весело крикнула, обращаясь к Людовику:
— В наказание за свои мрачные мысли ты не получишь ни капельки.
Король быстро схватил поднос, а Ирма — бокал, смеясь, что король остался с пустым подносом в руках.
— Ни капельки, потому что твоё настроение нагоняет на меня скуку!
Людовик со смехом пытался отнять у неё бокал.
— Не пролей! — воскликнула Ирма, выпила бокал до дна и с торжеством поставила его на стол. — Ты ужасно скучный сегодня, — продолжала она, обнимая короля, — ты не должен говорить больше ни слова, а только целовать меня.
Король стал расплетать её волосы.