— Пусть подойдёт, — сказала Мария, овладевая собой. — Садитесь, господа, мы выслушаем его.
На следующее утро король с несвойственной ему насмешкой проговорил:
— У тебя сегодня ночью были гости?
— Да, ты не ошибся, — ответила королева.
— Ты безжалостна, — сказал король, потупляя взор.
— Вовсе нет, — возразила Мария, — ты стараешься изо всех сил снова завладеть моим сердцем, так я сама укажу тебе способ: займись опять политикой.
— Когда только прикажешь! — воскликнул король.
— Я приказываю, — сказала она, откидывая голову и ласково глядя на Людовика.
— Что я должен сделать?
— Прежде всего выслушать тех преданных людей, которых ты прогнал от себя.
— Я готов.
Королева встала и отворила дверь, ведущую в соседнюю комнату.
Вошёл Турцо и преклонил колено перед королём. За ним следовал человек в турецкой одежде. Он скрестил руки на груди и бросился ниц перед королём, с любопытством смотревшим на него.
— Как тебя зовут? — спросил король.
— Павел Бакис.
— Он служил секретарём у Фергад-паши, — сказала королева, — а теперь пришёл предложить тебе свои услуги и сообщить важные известия.
— Ты хочешь поступить к нам на службу? — спросил Людовик. Да.
— И согласен креститься?
— Да.
— Что побуждает тебя к этому?
— Аллах велик, — ответил Бакис, — но Христос ещё больше; я хочу служить большому Богу.
— Хорошо, мы будем твоими восприемниками и примем тебя на нашу службу, — ответил Людовик, обменявшись взглядом с Марией. — Какие же известия ты принёс нам?
— Они очень кратки и определённы: султан через месяц выступает из Константинополя со ста пятьюдесятью тысячами солдат, чтобы покорить Венгрию.
Король вскочил, но спохватился и снова сел.
— Имеешь ли ты более подробные сведения о его намерениях и планах? — мрачно спросил король.
Турок засунул руку за пазуху и, вынув оттуда целую связку бумаг, передал её королю. Его лицо всё время оставалось бесстрастным; казалось, служба при турецком дворе сделала его совершенно неподвижным.
— Подтверждаются ли эти известия? — спросил Людовик.
— Да, — ответила королева, — вот письмо Томарри; он доносит, что белградский паша собирает корабли на Дунае.
Король встал и начал крупными шагами ходить по комнате. Мария сделала турку знак удалиться. Он вышел.
— Теперь я скажу тебе, — серьёзно начала Мария, обращаясь к супругу, — что сделали ты и твой государственный совет, чтобы иметь возможность бороться с этой ужасной опасностью?
— Ничего.
— Теперь выслушай, что сделали я и твои верные слуги.
— Ты? — с изумлением воскликнул Людовик.
— Да, я; так как открытое участие в судьбе государства грозило мне лишением свободы и даже жизни, то оставался только заговор.
— Ты — заговорщица? — со смехом воскликнул король.
— Да, против партии воеводы, Вербочи и твоего управления.
Король с изумлением посмотрел на свою супругу.
— Говори, Турцо! — сказала она.
— Должен ли я напомнить тебе о том, мой король, — дипломатично начал Турцо, — как поступили с тобой Заполия и его приверженцы? Ты сам не можешь больше сносить своё положение; твоё терпение истощилось. Ты не в состоянии больше видеть, как каждый день всё больше ограничивают твою власть. Мы, твои верные слуги, решили вывести тебя из этого недостойного положения, свергнуть Заполию и восстановить твоё могущество. Мы основали тайное общество «удальцов».
— Так, значит, вам я обязан спасением своей жизни? — радостно воскликнул король, заключая Турцо в свои объятия.
— Я тоже принадлежу к этому союзу, — сказала королева, — и мы готовы сделать ещё больше; всё зависит от тебя.
— Что же я должен сделать?
— Ты утвердишь наше общество, — ответил Турцо, — а остальное — уже наше дело. Мы достанем денег, выставим армию и на будущем сейме проведём наши требования.
— Достаточно ли сильна ваша партия, чтобы привести эти намерения в исполнение? — спросил король.
— Да.
— Покажи мне документы!
Турцо достал тетрадь, где были перечислены члены общества и средства, которыми они располагали. Король просмотрел их. После этого Турцо стал излагать свой план. Людовик молча выслушал его, затем встал и, положив руки ему на плечи, произнёс:
— Ты — преданный друг, так же как Баторий и другие, вы преданы мне больше, чем я того заслуживаю. Делайте всё, что в ваших силах, ради королевы и государства, я же буду вам безмерно благодарен. Я одобряю всё, что вы просите.
Турцо поцеловал руку короля и почтительно поблагодарил его от имени «удальцов».
Когда он ушёл, Мария и Людовик стали обсуждать положение государства. «Удальцы» обещали устроить на следующем сейме полный переворот внутреннего строя; теперь надо было склонить дворянство к энергичной борьбе с турками и добыть откуда-нибудь помощь.
Мария тут же продиктовала королю два письма: одно — папе, другое — французскому королю; в обоих обрисовывалась опасность, угрожавшая Венгрии со стороны турок, и выражалась просьба помочь деньгами и армией. Оба письма были немедленно отправлены с гонцами.
Отъезд из Вышеграда был назначен на следующий день; в Офене должно было начаться выполнение их плана. Прежде всего надо было удалить Вербочи; ввиду того, что в государственных рудниках вспыхнули беспорядки, было решено отправить его туда.
Во время совещания королевской четы вошёл гусар и ввёл крестьянина, который во что бы то ни стало желал видеть королеву. Мария тотчас же узнала в нём разбойника Мику. Тот подошёл к королеве и, став на одно колено, передал ей записку. Она была от её таинственного друга и содержала следующее:
«Чалкан с государственным советом и охранной стражей находятся по дороге в Вышеград».
Мария спрятала записку за корсаж.
— Что это? — спросил Людовик.
— Прошение, — ответила королева. — Подожди во дворце, — продолжала она, обращаясь к Мике, — я позову тебя.
Мика встал и, поцеловав край её одежды, вышел.
— Какой глупый мужик! — заметил король.
— Он совсем не так глуп, как кажется, — ответила Мария.
Как только Людовик вышел, королева велела позвать крестьянина; наедине с Марией он совсем изменил своё поведение. Он гордо стоял перед ней, смело глядя ей в глаза.
— Ты знаешь того, кто передал тебе эту записку?
— Да, — ответил разбойник.
Мария побледнела.
— Передай, что я буду ждать его на террасе, как только стемнеет, — сказала она, а затем отворила дверь на балкон и, выпустив Мику, приказала ему: — Поспеши!
После полудня прибыл Чалкан со всем советом. Король принял его очень немилостиво.
— Я же приказал, чтобы никто не следовал за мной сюда! — гневно крикнул он.
— Да, это так, — ответил Чалкан, — но мы обязаны быть со своим королём.
Архиепископ отправился в назначенные ему управляющим комнаты, и некоторое время спустя к нему явился палатин, который выехал из Офена вслед за ним.
Вербочи, задыхаясь, бросился в кресло и многозначительно кивнул головой.
— У тебя есть новые сведения? — спросил Чалкан.
— Да, — отдуваясь ответил Вербочи, — повсюду какие-то подозрительные сборища дворян; они направлены против нас и против вас, Чалкан, — это не подлежит сомнению; да, да, составлен заговор!
Архиепископ радостно потёр руки.
— Прекрасно, — сказал он, — это довершит наше торжество.
— Торжество? — воскликнул Вербочи. — А я, наоборот, вижу всех нас обезглавленными, четвертованными, повешенными, колесованными; каждую ночь я плаваю в потоках крови и просыпаюсь весь в холодном поту. Недовольство растёт; мы слишком много обещали и слишком мало дали. Королева опять забрала короля в руки; не хватает только, чтобы она соединилась с Баторием, тогда мы погибли. — Вербочи встал перед Чалканом и сложил руки на животе. — Посмотрите, — со вздохом продолжал он, — как я похудел с тех пор, как сделался палатином; мне повсюду мерещатся турки и заговорщики. Я с удовольствием снова сделался бы прежним Вербочи.
Архиепископ улыбнулся.
— Успокойтесь, Вербочи; увеличивающийся распад государства и новая опасность со стороны турок пугают короля; он видит в этом наказание за свои грехи. Я — его духовник, и он ищет у меня утешения и успокоения; ваши известия всецело отдают его в мои руки. Баторий на краю гибели; наконец-то настал день мести, и я увижу его голову у моих ног.
— Что может сделать король? Мы же сами совершенно лишили его власти, — сказал Вербочи.
— Он произнесёт свой приговор, — проговорил Чалкан, — а Заполия приведёт его в исполнение; я действую с его согласия. Тогда и влиянию королевы будет положен конец, ей придётся заниматься молитвами да нарядами. Охранная стража выступила.
— Я отдал Мароти приказ, чтобы он в полночь прибыл в Вышеград.
Чалкан хитро улыбнулся.
— Завтра мы навсегда сделаемся владетелями и господами страны; соберите совет и пусть он составит смертный приговор Баторию, Томарри, Турцо, Саркани, Петру и Гавриилу Перенам.
Вербочи с ужасом отступил.
— Я беру ответственность на себя, — сказал архиепископ. — Идите, добрейший Вербочи, завтра вы будете избавлены от своих страхов.
Вербочи тотчас же созвал государственный совет на тайное совещание, длившееся до вечера.
Вдруг Вербочи был позван к королю, он получил приказ немедленно отправиться в рудники, где вспыхнули беспорядки. Вербочи должен был повиноваться; он передал председательство в совете Драгфи и уехал.
Наступила ночь. Королева удалилась на свою половину; когда совершенно стемнело, к ступеням террасы причалила лодка, в которой было два человека. Один из них, сидевший на вёслах, был Мика, а другой, в маске, — таинственный друг королевы; Мария вышла на террасу. Незнакомец преклонил колено и тихо проговорил:
— Беги со мной, мы открыты.
— Я не могу, а ты уезжай!
— Чалкан имеет огромную власть над королём; он недаром приехал сюда. В данную минуту государственный совет обсуждает смертный приговор нашим вождям; бежим, умоляю тебя.