— Через два дня в Венгрии, может быть, не будет больше короля.
Венгерские войска стояли в болотистой равнине близ Могача; здесь же Томарри предполагал дать султану сражение. Борнемиса тщетно предлагал ему занять соседние холмы. По Дунаю были привезены орудия, подходили небольшие подкрепления; накануне сражения в венгерской армии насчитывалось двадцать шесть тысяч человек при восьмидесяти пушках.
Пётр Перен предложил поставить короля с небольшим отрядом вне поля сражения, но его не стали слушать.
Палатин умолял магнатов послать на поле битвы кого-нибудь другого в костюме короля, но дворяне ограничились тем, что выбрали трёх храбрых человек для его защиты.
Наступила ночь. Всё небо было усеяно звёздами, на земле тоже виднелись повсюду яркие огоньки; то был турецкий лагерь, раскинутый султаном в двух милях от Могача.
XXXIIIМогач
Солнце ещё не взошло, когда в лагере венгерцев послышался первый звук трубы. Король первым был готов к битве и стоял у своей палатки. К нему подошёл старший повар с вопросом, где приготовить обед.
— Бог знает, где мы сегодня будем обедать, — с грустной улыбкой проговорил Людовик.
Лагерь шумел, как море; солдаты снимали палатки, седлали лошадей и готовились к выступлению.
Было чудное летнее утро; лошади стучали копытами о землю и весело ржали; высоко в воздухе носились жаворонки. Войска медленно выступили из лагеря и заняли позицию, выстроившись между Беркабахом и Могачем. Томарри стоял в центре первого отряда, — впереди расположились богемцы и монахи, также выступившие в поход. Правым крылом командовал бан Батани, левым, расположенным по Дунаю, — Перен. Позади первого отряда замерли, готовые к бою, восемьдесят пушек. За ними выстроился второй отряд, под начальством Шлика и Тренка. Их прикрывали гусары. Резерв состоял из тысячи прекрасно вооружённых всадников, среди которых находились король, палатин и многие магнаты.
Цетрик, Борнемиса и Гавриил Перен держались около короля, чтобы защитить его, в чём они поклялись друг другу. Мужественный старец Вилани находился в первых рядах, близ Томарри.
Восемь часов простояла венгерская армия в полном боевом порядке, без еды и отдыха.
Около полудня с правого фланга за холмами показались верхушки пик. Томарри прискакал к королю.
— Султан собирается обойти нас и напасть с тыла, — взволнованно проговорил он, — я прошу ваше величество подать сигнал к наступлению.
Турки выступили ранним утром, но, увидев холмы незанятыми, заподозрили ловушку и стали очень осторожно продвигаться вперёд. Вот их конница показалась на холмах, за ней следовала пехота, длинной колонной спускаясь в равнину. Султан ехал во главе батальона янычар. Рядом с ним на белоснежной лошади — бывшая фаворитка Людовика; у неё за поясом блестел ятаган, а к седлу была прикреплена короткая пика.
Достигнув вершины холмов, Сулейман сошёл с лошади; около него было поставлено знамя пророка; он стал молча рассматривать расположение неприятельской армии; его окружили аги и паши, ожидая приказаний.
— Балибег, — сказал султан, — ты под прикрытием этого холма подойдёшь к неприятелю с тыла.
— Там есть церковь, — прошептала фаворитка, — вели поставить рядом орудия и обстреливать долину. Я поведу Балибега.
— Хорошо, — мрачно ответил султан.
Фаворитка-изменница пришпорила лошадь и поскакала вперёд, за ней следовал Балибег с пятьюдесятью тысячами всадников.
— Аллах, Аллах! — раздалось со стороны турок. — Это султан приказал наступать!
Людовик, увидев тёмные массы турок, побледнел как полотно.
Впереди подвигалась румелийская армия, имея сто пятьдесят пушек, за нею следовала анатолийская и султан со своими янычарами. Румелийские всадники с громкими криками «Аллах!» бросились вперёд, держа в зубах свои кривые сабли.
Томарри отправил для прикрытия короля Раская Торока и Киллая и подал знак к наступлению.
С криками «Иисус! Иисус!» первые колонны венгерцев, под начальством Томарри и Петра Перена, бросились на турок. Тяжеловооружённые всадники смяли лёгкую турецкую кавалерию и бросились на пехоту. Румелийскай армия отступила и устремилась с холма вниз.
Однако Сулейман спокойно смотрел на это смятение.
— Дай знак Балибегу, повелитель! — просил Олим-паша.
Но султан даже бровью не повёл.
В это время Андрей Баторий поспешил к королю и, задыхаясь, сообщил:
— Победа за нами, враг бежит... Идите вперёд!..
Король повёл вторую колонну.
На холмах уже раздавались возгласы «Иисус!», первые взводы гусар уже достигли турецких пушек, как вдруг раздался оглушительный залп трёхсот турецких орудий, и густой дым окутал ряды венгров и турок. Венгерцы были смяты и отступили к долине Ниярад, продолжая, тем не менее, отвечать на турецкие выстрелы.
Стрельба из орудий продолжалась около часа, производя опустошения в рядах пехоты.
Фаворитка-изменница с Балибегом находилась в это время на высоком холме, спускавшемся в долину крутым обрывом. Раздвинув густые ветви деревьев, росших над обрывом, она могла ясно видеть всё, что совершается в ущелье. Она видела, как Гавриил Перен привёл королю подкрепление, как Людовик снял шлем и вытирал лицо, с которого градом струился пот, как он бросился вперёд, а за ним последовали богемские отряды.
— Теперь время, — воскликнула изменница, — нападём на них с тыла!
Балибег указал на орудия, стоявшие у церкви.
— Посмотри туда, — сказал он.
Фаворитка увидела дым и огонь сотни орудий; ядра с большой силой падали в расположения венгерцев, производя среди них страшное опустошение.
Между тем Людовик уже достиг линии орудий; к нему бросились турецкие стрелки. Однако он отчаянно защищался. Около него стоял Борнемиса, раздавая направо и налево сабельные удары. Наконец он схватил лошадь короля за повод и вывел её из толпы сражающихся.
— Вперёд, Балибег, — нетерпеливо проговорила фаворитка Людовика, — пока они не добрались до прикрытия!
— Ещё не время, — спокойно ответил турок.
Людовик, выйдя из сражения, вновь собирал своих людей в одном из ущелий; к нему подскакал Томарри.
— Король, — уже издали закричал он, — если бы даже ты стоял на высокой горе, то не мог бы обозреть всех врагов... Но не пугайся... Всё в руках Божьих. Позаботься о своей безопасности.
На лице короля показалась насмешливая улыбка.
— Вперёд, за мной! — воскликнул он, пришпорив лошадь.
— Иисус! Иисус! — снова раздалось в воздухе, и венгерская кавалерия помчалась вперёд на неприятельские батареи.
Турецкая пехота была смята, турки отступили под защиту орудий, около которых уже раздавался воинственный клич беглецов. Король в сопровождении Цетрика, Борнемисы и нескольких всадников мчался вперёд к знамени пророка. Битва переросла в рукопашную. Гавриил Перен был тяжело ранен и вынесен с поля сражения своими гусарами. Однако численный перевес турок начал сказываться, и турецкое «Аллах» уже заглушало «Иисус» венгров.
Король поскакал назад за последними резервами.
— Скорей, Балибег! — воскликнула фаворитка. — Скорей!
Балибег покачал головой.
— Чего ты ждёшь? — спросила она.
— Сигнала.
Венгерская армия медленно отступила, и орудия турок встретили приближающийся резерв оглушительным залпом. Томарри был убит, Борнемиса тяжело ранен. Венгерцы пришли в смятение и бросились бежать.
— Теперь пора, — сказал Балибег, — увидев в голубом небе взвившуюся ракету.
Высоко подняв свою кривую саблю, он бросился вперёд со своими всадниками и устремился на венгров. Фаворитка Людовика, размахивая ятаганом, неслась рядом с ним.
Венгерская армия была окружена со всех сторон, отовсюду слышался возглас «Аллах!». Балибег гнал венгров к Дунаю, и там тонули тысячи.
В пылу сражения Борнемиса потерял из виду короля, с несколькими гусарами бросился в Дунай и благополучно достиг противоположного берега. Пётр Перен и Баторий собрали оставшихся гусар, повели их в долину Наги-Ниярад и с величайшим трудом пробились сквозь линию неприятеля. Цетрик и поляк Тренка всеми силами старались спасти короля. Но в это время фаворитка-изменница, издали различившая Людовика своими зоркими глазами, помчалась за ним в сопровождении отряда спагов.
— Захватите его живым! — кричала она.
Король, услыхав эти слова, повернул голову.
Дунай был совсем близко, Цетрик бросился в воду, Людовик последовал за ним и уже почти достиг другого берега, круто спускавшегося к реке. Король с отчаянием вонзал шпоры в бока лошади, но животное выбилось из сил и тонуло, увлекая за собой короля, — тяжёлое вооружение стесняло его движения и неумолимо тащило ко дну...
Фаворитка бросилась за Людовиком в воду, но тут в её грудь вонзилась стрела, и она, обливаясь кровью, упала на руки спага.
Цетрик тщетно старался спасти короля. Турки приближались со всех сторон, и он был вынужден оставить труп Людовика.
Наступила темнота. Чёрные тучи заволокли небо, блеснула молния и загремел гром; пошёл крупный дождь. Поле битвы превратилось в озеро. Турки грабили убитых и собирали оставленные венграми повозки и орудия.
К ночи буря прошла, на небе засверкали звёзды, султан медленно направился к Дунаю. Его лошадь подошла к берегу и, испугавшись трупа, бросилась в сторону. Это была та, которую он искал.
Сулейман медленно сошёл с лошади и осторожно вынул стрелу из груди фаворитки Людовика. Затем приложил руку к её сердцу, оно уже не билось; он поцеловал её губы, холодные, как лёд. Позвав нескольких арнаутов, султан велел выкопать могилу и сам похоронил в ней бывшую королевскую наложницу.
XXXIVБегство
Жалкие остатки венгерской армии, уцелевшие после битвы, переправились на другой берег Дуная и спешили к северу. Каждый думал о своём спасении; любовь к отечеству, чувство чести и человеколюбия были забыты. Беглецы стремились только добраться до леса или какого-нибудь защищённого места, чтобы скрыться от преследования турок.