Погибший бугай был местным заводилой по имени Милош, а зареванная девка – его давняя зазноба Эстера. За отношениями этих двоих с упоением наблюдала вся деревня, потому что бугай к отказам не привык, да и девушка зацепила его не на шутку, Эстера же, дочь бондаря, Милоша не переносила на дух, и не желала иметь с ним ничего общего. Длилось все это и длилось, но сегодня Милош в очередной раз решил продемонстрировать свои намерения. Бугай схватил девушку за руку, потянул к себе, но та рассвирепела и со всей своей девичьей силы ударила его по лицу. Вроде бы ничего необычного (хотя для деревенских сплетников это знатный повод), однако после этого отшатнувшийся Милош начал задыхаться и внезапно осел на землю. Тут же сбежалась толпа, но никто не успел ничего сделать – здоровый парень абсолютно внезапно и скоропостижно скончался.
– Так от меня-то вы что хотите? – растерянно спросил жрец.
– Эстера явно-то у Мары в прислужницах ходить, раз такое злодейство утворила! – заявил староста. – Вот вы, как человек учены, и рассудите, колдунья она ци не!
Янар переводил ошеломленный взгляд со старосты на Эстеру и обратно. Как, во имя всех богов, он должен это определить? Духи не ставят на своих последователей печати, а татуировки жрецов Похищенного лишь удобный показатель силы их веры, но, на самом деле, не несут никакого мистического значения. С другой стороны, Янар мало что знал о других орденах, исключая почитателей Ниневии, однако сомневался, что жрецы Мары станут отмечать себя каким-то знаками, ведь это слишком легко выдаст их принадлежность к культу.
Но что-то сделать надо было определенно. Янар почесал в затылке и склонился над трупом Милоша. С уверенным видом оттянул его веки, приложил руку к грудине, закрыв глаза. Парень выглядел абсолютно здоровым, только лицо искаженно гримасой боли. Всхлипывания его мамаши здорово нервировали, и Янар поспешил отойти от трупа. В народе такие внезапные смерти действительно прозывали «проклятьем Мары», но Ивон называла это каким-то заумным словом… синдром, точно. Она говорила, что иногда полностью здоровые молодые люди, чаще мужчины, просто падают замертво, и даже осененные благодатью Ниневии жрицы ничего не успевают сделать.
Янар подошел к Эстере, которую продолжали удерживать двое парней.
– Это не я, не я, – уже не кричала, а шептала девушка.
– Ты молила всех богов, даже Мару, чтобы он отстал от тебя? – тихо спросил Янар.
– Ламиру, – всхлипнула девчушка. – Я просила Ламиру, чтобы он отстал от меня, успокоился. Ламира сдерживает бурные реки подо льдом, она бы сдержала и его дурной нрав. Пожалуйста, я не прислужница Мары, это не я!
– Да шо вы ее слухате, Преподобие! – взвилась мамаша погибшего. – Она это, как пить дать! Ух, погана колдунья, погубила моего сыночка, Милоша загубила!
И баба снова принялась голосить. Собравшиеся поддержали ее дружным ропотом.
Янар совершенно не знал, что ему делать. Доказать или опровергнуть вину Эстеры он никак не мог. Может быть, она колдунья, а может и нет. Может, поклонялась Маре, а может и нет. Отчего умер Милош – от синдрома внезапной смерти или от «проклятья Мары» тоже не понятно. Жрец словил взгляд бондаря, смотрящего на него с затаенной надеждой, а потом поглядел на воющую тетку у трупа и сделал сначала один, а потом и второй шаг назад.
– Решение этого вопроса лежит вне моей компетенции. Сведений недостаточно, как и моих полномочий, – Янар старался использовать умные слова, далекие от крестьян, чтобы произвести на них впечатление. – Я не могу судить эту девушку, поэтому вы должны разобраться сами.
Как только до деревенских жителей дошло, что жрец самоустранился, он поспешил покинуть сборище. Сердце его колотилось, но он считал, что принял самое правильное решение – не вмешиваться. Скорее всего Эстера была невиновна, но разошедшаяся толпа жаждала крови, и Янар не собирался вставать у нее на пути.
На следующее утро девушку хотели сжечь в очищающем пламени как колдунью, но Янар не нашел в себе достаточно веры для того, чтобы распалить этот костер. Эстеру повесили на высокой ольхе у крайнего дома. Янар покинул деревню после обеда.
Дверь таверны открылась, впуская вечернюю прохладу, однако Янар не оторвал головы от своего ужина. На то она и таверна, чтобы люди заходили и выходили из нее. Однако раздавшийся тут же голос заставил его буквально подскочить на месте и впиться взглядом в вошедших.
– Хозяин! Горячего ужина для нас как можно скорее!
Говорившая была невысокой молодой женщиной с теплыми каштановыми волосами и властным голосом, в котором явственно слышался акцент, присущий только жителям столицы. Женщина, или скорее девушка, выглядела раздраженной и усталой, но фигура ее будто светилась изнутри, выдавая живущее в ней благословение богини плодородия. Жрица Ниневии оглянулась в поисках свободных мест и тут же увидела неотрывно смотрящего на нее Янара.
– Привет, Ивон. Давно не виделись.
Голос его не дрожал, парню даже удалось выдавить из себя улыбку. К его собственному удивлению, жрец не испытал и десятой доли того, что представлял, когда фантазировал об их встрече. Хотя, конечно, он не мог представить, что они столкнутся вот так, в далекой таверне, затерянной в глубине графств. Янар был уверен, что Ивон не собирается покидать столицу в ближайшие годы.
– Здравствуй, – жрица спокойно кивнула и присела на свободное место рядом. – Радогаст, это Янар, помнишь его?
– Конечно, – улыбнулся Радогаст, пожимая руку молодому жрецу и присаживаясь рядом. – Рад новой встрече.
Янар кивнул в ответ, в самом деле испытывая положительные эмоции. Вопреки злословиям Хелены, Радогаст для его возлюбленной всегда был только наставником и другом, и жрец не сомневался в этом. Да и в любом случае, уже поздно ревновать, так ведь?
– Что ты здесь делаешь? – Ивон повела рукой в широком жесте, очевидно подразумевая не таверну, но округу.
– Дарую огонь, – улыбнулся парень. – Я жрец Анвара, если ты не забыла. Брожу от деревни к деревне, помогаю растопить погасшие очаги и все такое. Уже все графства по пять раз обошел, не меньше.
– Да, точно, – смутилась девушка.
Ивон не робела перед верховной жрицей своего ордена, не терялась ни в каких ситуациях и могла дать отпор самым наглым проходимцам, но добродушная серьезность Янара всегда вводила ее в ступор и заставляла чувствовать себя глупой. Она вдруг словила себя на мысли, что скучала по нему. Среди бурной столичной жизни, среди интриг в ордене, в которые она радостно погрузилась, как только вышла из послушниц, она скучала по доверчивому, наивному и слепо верящему в нее, словно в Похищенного бога Янару.
– А вы здесь какой прихотью Траста оказались? – вопрос жреца выдернул девушку из переживаний.
– Едем в Лозницу, по делам ордена, – ответил вместо нее Радогаст.
– Заходил туда недавно, – сказал Янар, отклоняясь, чтобы дать прислужнице поставить на стол тарелки со снедью. – Как была дырой, так и осталась. Но раз орден приказывает, мы исполняем, верно?
Если бы это сказал кто-то другой, Ивон заподозрила бы издевку или провокацию, но только не Янар. Даже долгое общение со стервой Хеленой не заставило молодого жреца перенять хоть каплю ее язвительности.
– Лекарь графа Изена скончался, – решила пояснить Ивон.
– И тебя решили отправить с глаз долой как можно дальше? – проницательно улыбнулся Янар.
– Можно и так сказать, – помимо воли ответила на улыбку жрица.
– Наверное подумали, что будет не так обидно, когда ты провернешь свои интриги не у них под носом, а где-нибудь вдалеке. Сохранят хоть каплю достоинства.
Возможно, годы странствий священника сделали то, что не удалось Хелене. Да и вообще, Ивон поняла, что парень стал выглядеть намного старше, чем запомнился ей при расставании. Это был все тот же Янар, но что-то изменилось. Он стал более отстраненным, настороженным и как будто немного высокомерным. Стал больше похож на жреца.
– Конечно, ведь в совете ордена не глупцы сидят, – сказал Радагаст. – Хотя мне иногда кажется, что есть среди них просто сказочные идиоты. Вот послушайте, недавно мне рассказали такую историю, что диву даешься…
Старший жрец с легкостью увел тему в сторону баек и шуток и остаток ужина прошел в дружеской атмосфере, перемежаемый раскатами смеха.
Выйдя по естественной надобности и уже возвращаясь, Ивон зачем-то подняла голову к небу, да так и застыла, зачарованная перемигиванием звезд. В орденской школе их обучали астрономии и астрологии, но это было в столице, и Ивон никогда не могла подумать, что звездное небо на самом деле такое… такое…
– Волшебно, правда? – раздался мягкий голос сзади. – И чем дальше от городов, тем больше звезд.
– С тех пор как мы выехали, все время было облачно, – ответила девушка. – Луны иногда просвечивали через облака, но ничего подобного я не могла и представить.
– В Великой степи от звезд должно быть светло, как днем.
Янар подошел еще ближе, и осторожно, несмело обнял ее. Его руки были очень теплыми, а дыхание, пахнущее темным элем, щекотало кожу на ее шее. Ивон закрыла глаза и некоторое время просто наслаждалась давно забытыми ощущениями, но потом мягко высвободилась из объятий.
– Не надо, Янар. Я очень рада тебя видеть, но не начинай все сначала.
– Ты так и не передумала, – не спросил, а сказал жрец.
При свете почти полной малой луны, Ивон разглядела в его глазах обиду и боль. А может, то было лишь ее собственное воспоминание.
– Нет, не передумала. Ты славный парень, Янар, но у нас с тобой нет будущего, я не вижу его.
– Да-да, я помню. Я простой жрец Похищенного бога, обреченный болтаться по миру и работать ради крестьян за еду, в то время как ты создана для чего-то большего, – мужчина тяжело вздохнул, отступая на шаг назад. – Ничего не изменилось, конечно. Прости, я просто слегка переборщил с элем. Пойдем внутрь? Ужасно холодное лето в этом году…
– Да, конечно, – Ивон было крайне неловко, но она все же пересилила себя, заставила улыбнуться и начать болтать ерунду. – Но я думала, что жрецы Похищенного не ме