Ранним утром горожан на улицах почти не было, и жрец быстро добрался до южных окраин, где находился речной порт. Закасав рукава, чтобы сразу была видна его принадлежность к ордену, он отправился на поиски человека, который бы согласился отплыть немедленно. Он не знал, кого именно молить об этом – Ульга, Траста или Эйлив – так что обращался сразу ко всем. Удача улыбнулась ему, и уже очень скоро он набрел на небольшую баржу, которая отправлялась вниз по реке, на юг, и отходила вот прямо сейчас.
Стоя на краю, он смотрел на город, который долгие годы был его домом, а теперь чуть было не стал смертельной ловушкой. Баржа шла медленно, и размеренный плеск воды постепенно успокаивал его колотящееся сердце. Неужели он сумел сбежать? Уйти, не попав в переделку, не став разменной монетой в чьих-то честолюбивых планах?
– А вы чего не остались на праздник, ваше Преподобие? – поинтересовался какой-то матрос, подошедший ближе к жрецу.
Лицо мужчины было грустным и заросшим волосами. Густые, вьющиеся, они заставляли мужчину казаться намного старше, чем он был. На самом деле, осознал Янар, перед ним стоял совсем еще мальчишка, лишь выглядящий как взрослый мужчина.
«А сам-то я кто? – задумался Янар. – Младший жрец, уважаемая персона, только-только начавшая бриться всерьез».
– Какой праздник? – очнулся от размышлений жрец.
– Ну так королевну замуж отдают, вестимо, – просветил его матрос. – Сегодня сваты приедут, да дело это решенное. Поди, завтра же и под венец пойдет.
– А кто жених? – поинтересовался Янар, про себя думая, как вовремя «Сыны грозы» прибыли в Польгар.
– Сын старшой графа, который в Вислане сидит, а как по имени, то не ведаю.
Вислань – одно из богатейших графств страны. Расположенное на юге, оно не страдает от сильных морозов и снимает по два урожая в год под благословение жриц Ниневии. Неясно было, кто оторвал бо́льший куш – король, отдавший свою дочь за богатейшего наследника страны, или граф Вислани, породнившийся с царственным родом.
«Интересно, чем этот брак не угодил Велизару», – задумался Янар. Он не очень хорошо разбирался в политике, но точно знал, что никаких серьезных конфликтов между двумя графами не было. Ивон бы сказала что-нибудь по этому поводу, возможно, открыла подоплеку, неведомую жрецу, однако ее здесь не было.
В середине дня, когда Польгар превратился в небольшую точку на горизонте, кто-то остроглазый углядел дым, поднимающийся над столицей.
– Пожар у них там, что ли? – дивился сгрудившийся люд.
– Много дыма. Не в одном месте горит, – заметил кто-то.
«Когда я снова ступлю на землю, – думал Янар. – Будет ли у нас новый король? Его Величество Велизар Первый».
Поежившись, жрец пошел проведать свою лошадь, которая сильно нервничала, находясь на борту ненадежной посудины.
Поляна, до того сплошь покрытая мхом и невзрачной, пожухлой травой, сейчас вся окутана цветами. Белые ромашки, голубые астры, колокольчики, вязели и бархатцы сплошным слоем растекаются по поляне, наполняя ее головокружительным ароматом. Кое-где проглядывает последняя, мелкая земляника, и одетый в мешковатую робу мужчина не ленится наклониться и сорвать ягоды. Уже забытый вкус лета растекается по языку, и мужчина чуть-чуть улыбается, самыми краешками губ.
– Ты меня слушаешь? – гневно хмурит брови стоящая посреди поляны женщина.
Она одета в воздушное платье самых ярких цветов, ноги ее босы, а в непокрытых волосах тут и там проглядывают зеленые лепестки.
– Да, Ниневия, я тебя слушаю. Но ты ведь еще не окончила.
– Я знаю, что для этого нужно особое место, и я узнала, что это место находится где-то здесь. Ты можешь показать, где именно?
– Ты обманулась, особых мест здесь нет.
– Это поляна сама по себе особенная! – раздраженно восклицает богиня.
– Обычная поляна, – оглянувшись вокруг, произносит мужчина. – Тебе нужно не такое место.
– Ты знаешь, где мне найти это особое место?
– Да. На востоке, у самого края леса есть развалины. Они настолько древние, что от стоявших некогда строений не осталось даже фундамента, и лишь основание одного-единственного алтаря нарушает девственность чащи.
Мужчина замолкает, принявшись разглядывать шмеля, ползающего по лепестку яркого цветка. Богиня в нетерпении складывает руки на груди, ожидая продолжения, однако его не следует. Кажется, мужчина полностью ушел в себя и свои наблюдения за насекомым.
– Так ты скажешь, где это место, или нет? – не выдержав, спрашивает дух.
– Река, что течет у самого западного города, делится на два рукава. Вдоль левого из них нужно идти день пешком, а к обеду следующего повернуть строго на север, и к темноте увидишь развалины.
– Спасибо, – глубоко вдыхает Ниневия. – Они будут там ко Дню Серебра, обещаю.
Мужчина пожимает плечами и возвращается к наблюдению за шмелем.
– А если Мара… – богиня прерывается на полуслове, и мужчина поворачивается к ней, вопросительно приподняв бровь.
Ниневия закрывает глаза. Со всех сторон она слышит мольбы, плач и стенания. Где-то далеко на западе умирают люди, много и сразу. Ее жрицы и обычные люди взывают к ней, моля о защите, и сила этих молитв разрывает ее изнутри.
Почти все молитвы идут из одного места, из самого крупного города в графствах. Глубже погрузившись в свои ощущения, богиня снисходит на молящих, даруя им свою силу и любовь.
– В Польгаре мятеж, – сообщает Ниневия, открывая глаза, которые теперь полностью коричневые и истекают зелеными слезами. – Мне нужно туда, где умирают мои дети. В День Серебра, отшельник, мы встретимся у тех развалин и вернем Анвара. А пока прощай.
И богиня быстро тает в собирающемся тумане. Мужчина в мешковатой робе хочет что-то сказать, но дух исчезает слишком быстро, и он только качает головой, глубоко вдыхая аромат яблок. Постояв еще минуту, он снова нагибается за красной ягодой, мелькнувшей среди цветов.
Глава пятнадцатая
Ивон откинула полог и под бдительными взорами стражей вошла в палатку. Внимание стражников ее раздражало, ведь они прекрасно знали, кто она, однако продолжали подозревать во всех смертных грехах. После смерти отца Лешек взял армию в свои руки, и это определенно пошло ей на пользу: хоть в самом начале ситуация мало изменилась, но теперь наступление орды было приостановлено. Ивон подозревала, что немалую роль в этом сыграли подступающие холода и удаленность от степи.
Сидящие за столом советники (но не граф) привстали, приветствуя жрицу. Она ответила им вежливым кивком и с бесстрастным лицом встала напротив Лешека. Тот наконец оторвал взгляд от бумаг, и жрица поняла, что неуважение, проявленное к ней было не следствием отношения или политических игр, а банальной занятости – взгляд молодого графа по-прежнему оставался невидящим, устремленным в отчеты и донесения, а не на стоящую перед ним девушку.
– Здравствуй, Ивон. Спасибо, что пришла – у нас для тебя важные вести. Пожалуйста, присаживайся.
Девушка осторожно села на предложенный ей стул – у него была сломана ножка, и он слегка качался. Походная жизнь оказалась намного труднее, чем она ожидала, и даже граф был вынужден довольствоваться тем, что есть.
– Ты ведь слышала о заразе на севере?
– Северо-западе, если смотреть отсюда. Да, до меня доходили слухи – какое-то легочное недомогание, если не ошибаюсь.
– Лихорадка, бред, кашель – о таких симптомах говорят в донесениях, – Лешек покопался в бумагах, но не смог найти нужного письма. – Люди умирают очень стремительно, сгорают за несколько дней.
– Что по этому поводу говорит орден Ниневии? – поинтересовался тучный военный слева от графа.
– Официально зараза не подтверждена. Неофициально – большинство лекарей рассеяны по графствам, многие находятся в армии, а те, кто живет в столице, отказываются покидать город.
Что ж, граф очень точно описал ситуацию в ордене. Ивон замечательно понимала своих коллег по ордену – ни одна не захотела бы покидать теплое местечко в столице ради непонятной заразы на юге. Остается надежда на лекарей, живущих в городах ближе к зараженной области, но, по обыкновению, это самые слабые из жриц, и на них надеяться не стоит.
– На словах так они на все готовы ради народа, а как прижмет, так сразу назад сдают, – проворчал один из советников, пожилой мужчина с яркой военной выправкой.
– Прошу заметить, что нас, лекарей, не так много, как кажется, – мягко сказала Ивон. – Польгар – огромный город, где наши услуги постоянно требуются населению. Уход оттуда даже одной благословенной даром жрицы будет ударом по местным жителям.
– А что ваши лекари, интересно мне, будут делать, когда чума подойдет под их стены? – фыркнул тучный военный.
В глубине души Ивон была целиком согласна с ним, однако ее долгом было защитить честь ордена, и она долго и витиевато рассказывала собравшимся, почему орден не может послать своих лекарей на устранение болезни, пока ее не прервал граф.
– Сейчас меня не интересует, по каким причинам ваш орден не хочет помочь, – мрачно сказал аристократ. – Хворь распространяется быстро, причем все больше на юг.
– Даже зараза идет туда, где теплее, – хохотнул молодой советник справа от полного военного, но быстро заткнулся, словив недовольный взгляд графа.
– Я не хочу сражаться на два фронта, – продолжил Лешек. – При том, что северный фронт будет подчиняться не Иштар, а самой Госпоже Пустошей. Сейчас, когда мы застыли в шатком равновесии, я нахожу возможным отправить несколько лекарей из армии на устранение болезни.
– Несколько? – уточнила Ивон.
– Одного или двух. Не больше. Также я готов выделить небольшое сопровождение, чтобы жрицы смогли пройти сквозь неспокойные места – леса на севере от нас просто кишат степняками и разбойниками.
Пока собравшиеся обсуждали многочисленные небольшие отряды степняков, рыскающие по окрестным лесам, Ивон глубоко и крепко задумалась. Неизвестная зараза на севере, о которой уже давно ходят слухи, оказалась правдой. Орден бездействует, ожидая, что либо само рассосется, либо дойдет до самой столицы, и вот тогда уже они начнут шевелиться. Ивон было глубоко противно поведение жриц Ниневии, и она точно знала, что если – когда – она станет верховной жрицей, этот порядок вещей изменится. Она всегда жаждала власти как таковой, но теперь, получив ее в некотором виде на этой войне, она начала понимать, к чему и как ее применить. Реорганизовать лекарей и их распределение, задушить коррупцию, цветущую на всех уровнях и вывести отношения жриц с верующими на другой уровень, приносящий доход как прислужникам богини, так и обывателям… Много идей роилось в голове молодой жрицы, однако она заставила себя сосредоточиться на наиболее насущном – хвори в самом центре графств.