– Отправь гонца, – подсказала ему девушка. – Отцу необходимо знать то, что знаем мы. И сказать, куда мы направляемся, тоже следует.
– Отправлю двоих. До орды путь не близкий, – кивнул Хаган, и тут же отправился к их отряду, отдать приказ.
Каару долго смотрела ему вслед, размышляя, зачем ему вообще потребовался этот разговор. Он знал, что нужно сделать, но зачем-то ему оказалось необходимо одобрение или подсказка от нее, младшей сестры и жрицы. Так ни к чему и не придя, девушка пожала плечами и отправилась дальше – путь до Оримунди был неблизким, нужно тщательно подготовиться.
Теперь они могли двигаться не таясь, по дорогам, однако их путь серьезно осложнила зараза, вставшая на пути. Каким-то образом они оказались прямо в ее центре, и лишь решимость брата и сестры, стоявших впереди отряда, позволила им избежать заражения. Каару посоветовала брату попросту убивать всех встречных, кто выкажет хоть малейшие признаки хвори, и Хаган так и поступал. Если к ним пытался приблизиться кашляющий человек, то Мэрген или Тумур попросту расстреливали его издалека. Однако, чем дальше на запад они двигались, тем меньше зараженных и больше холодных деревень встречалось им по пути. Но наиболее неприятным оказался заслон на одной из дорог – из-за этого им пришлось делать солидный крюк, избегая драки.
Однажды вечером, когда они грелись возле кострища, которое им повезло встретить на своем пути, Мэрген подошел к жрице и попросил дать ему несколько уроков местного языка.
– Почему ты не обратишься с этим к Хагану? – удивилась девушка.
– Он же вечно занят. Ну, знаешь, командует и все такое. Так ты мне откажешь?
– Нет конечно, Мэрген, – улыбнулась жрица. – Но учитель из меня не самый лучший. Садись, расскажи, что именно тебе хочется узнать?
Так каждый вечер они стали подолгу беседовать, однако пользы это приносило мало – они быстро уходили от темы и принимались попросту болтать. Мэрген был веселым, легким человеком, и с ним было приятно поговорить, однако Каару это несколько тяготило: она знала, что уже долгое время нравится лучнику, однако сама воспринимала Мэргена как давнего друга, кем он и являлся. А еще девушка частенько вспоминала так нелепо погибшего Октая.
– Хорошо, а если мне захочется сказать, что это ее вещь?
– Добавь в конец букву «с».
– То есть, никакой разницы, ее или его? – удивился Мэрген.
– Нет, разница есть. Ты же добавляешь букву к разным словам.
– Точно, – хлопнул себя по лбу лучник. – Прости, Каару, бестолковый у тебя ученик.
– Если прекратишь меня разглядывать и сосредоточишься на языке, толк будет, – слегка улыбнувшись, заметила жрица.
Мэрген сильно покраснел, чего за ним обычно не водилось, и они вновь вернулись к учебе.
Выйдя к притоку огромной реки, что делила графства на две половины, они некоторое время двигались вдоль него, полной грудью вдыхая воздух полей, освободившись от гнета тяжелого леса. На их пути встретился город, Раков, в котором они решили провести несколько дней.
Они остановились на постоялом дворе и с удивлением услышали многочисленные слухи о мятеже, что был поднят в Польгаре, о «Сынах грозы», что его организовали и о волнениях в южных графствах, которые многие связывали с наступлением орды, весть о которой совсем недавно пришла сюда.
– «Сыны грозы»? – удивился Хаган. – Разве не о них отец говорил, когда мы обсуждали костры?
– О них, – подтвердила Каару. – Вернемся домой – обязательно узнаем об их договоренностях.
– Мятеж подавлен, так что, если договоренности и были, о них можно забыть, – покачал головой воин.
Хаган и Мэрген решили прогуляться вечером по городу, и Каару напросилась с ними. Ее едкие комментарии веселили друзей, и троица отлично проводила время. Они выпили местного пива, зашли в лавку готового платья и долго стояли на мосту, любуясь текущей рекой.
Возвращались на постоялый двор они уже в сумерках, если не сказать в темноте. Инстинктивно стараясь держаться подальше от районов, примыкающих к реке и непосредственно от порта, они все равно оказались не в самой благополучной части города. Проходя мимо рынка, через который они шли днем, они увидели, как трое бандитов наехали на запозднившегося лавочника. Мэрген порывался на помощь, однако Хаган и Каару смогли удержать его – разборки местного дна не их дело. Однако, когда они проходили мимо, лавочник громко закричал, явно обращаясь к лучнику и едва ли не хватая его за рукава, и тот не выдержал.
– Если человек обращается за помощью к нам, чужеземцам, то ему определенно нужно помочь!
С такими словами лучник влез в разговор, который слишком быстро превратился в драку. Возможно, степняк сказал что-то не то, возможно, местные бандиты просто хотели подраться, но прежде чем Хаган успел вмешаться, завязалась потасовка, и теперь ему ничего не оставалось, как спасать друга.
– Каару, не лезь! – бросил он сестре и кинулся в бой.
Жрица понимала, что это не битва, где дело решает мастерство и ловкость, это обычная драка, где перевес почти всегда на стороне силы, а потому ей, хрупкой, в общем-то, девушке делать там было нечего. Два опытных воина быстро справились с бандитами, несмотря на то что у обоих оказались ножи, а степняки, по местным правилам, не могли взять с собой оружия, не связанного яркими лентами. Вскоре один из бандитов лежал на земле без сознания, а двое других сбежали, однако Хаган с проклятьем пытался остановить кровь, текущую из раны на щеке.
– Еще немного и этот Маров выродок выколол бы мне глаз! – в сердцах воскликнул воин.
Лавочник, ради которого Мэрген и влез в разборки, давно сбежал, прихватив свое добро, так что сейчас степняки были на рынке одни.
– Но не выколол же, – заметил лучник. – Покажи, что там у тебя, должно быть царапина, если можешь говорить.
– Да, царапина, но все равно! – взорвался Хаган. – Какого безымянного, Мэрген! Почему в переделки всегда влезаешь ты, но достается мне, а? Что тебе за дело до этого лавочника, что тебе за дело вообще до всех этих людей?!
– Он был в беде, – попытался оправдаться лучник, но Хаган, всегда спокойный Хаган выплескивал давно скопившееся напряжение и обиду, подсев на горяченного коня и не собираясь останавливаться.
– Ты убиваешь этих людей с холодным сердцем, но стоит любому отребью сказать «Помогите» как сердобольный Мэрген тут как тут! И ладно бы ты один, но ты всегда тащишь за собой меня, ты всегда тащишь Каару, отряд! Мара побери, друг, определись уже, кто ты: воин или миссионер, реши наконец, и прекрати втягивать меня в это дерьмо со спасением «невинных», за которое уже поплатился Октай!
Мэрген стоял, опустив голову и не смея возражать другу, который из-за него получил сейчас рану. Пустяковую, но все же рану, и лишь только от благосклонности Эйлив зависит, как все обернется в следующий раз. Мужчина прекрасно понимал, что Хаган прав, и с горечью в сердце принимал его упреки.
Каару, подойдя ближе, положила руку на плечо брату, успокаивая и одновременно вынуждая показать ей лицо. Аккуратно вытерев кровь, и убедившись, что это действительно всего лишь глубокая царапина, она прижала платок к щеке воина и коротко скомандовала «пошли». Успокоившийся, несколько сконфуженный своей вспышкой Хаган и пристыженный Мэрген беспрекословно ей подчинились. Упоминание Октая вновь разбередило старую рану у всех троих.
Вскоре они покинули город и двинулись дальше на запад. Эта часть их пути вела вдоль реки, по обжитым землям, и несмотря на холодные осенние дни, они путешествовали с комфортом, останавливаясь на ночь в деревнях и находя приют в придорожных трактирах. Несколько раз они оказывались в местах, где недавно были «Сыны грозы», и там их часто встречали враждебно, иногда отказывая в ночлеге. Видно было, что побывавшие здесь «сыны» принесли боль и страдание, оттого люди были озлоблены и не хотели даже разговаривать с чужаками.
– Как такое могло вообще произойти? – удивлялся Мэрген. – Я слышал, что они обещали вернуть Похищенного бога, разъезжали по деревням, даря огонь. Даже песню слышал.
И лучник красивым, сильным голосом пропел:
Чередою бликов проносились мимо
Огненные стрелы, знаки рун чертя.
В дальние пределы, тайные уделы,
Ярым опереньем виднокрай коптя.[8]
– Видно, мятеж их сильно изменил, – пожал плечами Хаган. – Будьте начеку, что-то мне подсказывает, что мы с ними вскоре встретимся: «сыны» петляют, но явно движутся на запад.
Верность его слов подтвердилась через несколько дней, когда в деревне недалеко от огромной, разделяющей графства на две части великой реки степняки столкнулись с «Сынами грозы», готовящими ритуальное сожжение.
Занятые приготовлениями, «сыны» не заметили появления неожиданных гостей, а потому некоторое время ошарашенные воины степи наблюдали за тем, как молчаливая толпа внимает разодетому хлыщу на импровизированном помосте, а его помощники уже подготовили все для огромного костра. Посредине, в куче хвороста, стоял привязанный к столбу молодой человек, что-то отчаянно шептавший, глядя в небо. Когда-то он, возможно, был полноват, но сейчас его щеки ввалились, глаза запали и были больше похожи на глаза загнанного зверя, чем на человеческие.
– Руки! – ахнула Каару. – Гляньте на его руки!
Степняки все, как один, посмотрели на руки привязанного к столбу, и теперь ахнула не только девушка – человек, которого «сыны» собирались принести в жертву, был жрецом Похищенного бога.
– Хаган…. – начал было лучник, но тот махнул головой.
– Может, он сам на это пошел? Это ведь его бог…
Внезапно их заметили – от толпы отделилась пара, мужчина и девушка, оба огненно-рыжие, и быстро приблизились к степнякам.
– Помогите ему, – прохрипел мужчина, обращаясь ко всему отряду сразу, переводя взгляд с одного на другого. – Велизар сошел с ума, и я не могу его переубедить… Сделайте хоть что-нибудь, он ведь сейчас сожжет моего друга!